Энн Кливз - Рассказывая сказки [litres]

– Вы не верили в это, – сказала Вера. – Потому что вы пошли вслед за Эммой.

– Я не была уверена. Я не хотела, чтобы Эмма нашла Эбигейл и была при этом одна. Наверное, я допускала, что могла убить ее.

– Вы не сказали Роберту?

– Он не понимал, что я знаю, что он с ней встречается. Думал, что это большой секрет.

– Ты не злилась, что он вел себя с ней как дурак? – спросила Эмма. – Не ревновала?

– Он не мог с собой справиться, – сказала Мэри. – И он так много мог дать людям. Совершить столько хорошего.

Снова тишина. Вера знала, что нужно двигаться дальше. Одно из правил, которое она внушала Эшворту: не поддавайся им. Что бы они ни сделали, не принимай близко к сердцу. Иначе сойдешь с ума. Но она позволила себе один лишний вопрос.

– Как вы позволили отправить Джини в тюрьму?

– Я не могла о ней беспокоиться. Мне нужно было заботиться о Роберте и детях. Они бы без меня не выжили. Она была молодой и сильной. Я думала, ее выпустят через пару лет.

Вера ничего не ответила. Она вспомнила тюрьму на скале, Джини Лонг, кричавшую о своей невиновности, выступавшую перед советом, отказывавшуюся играть в игру, которая помогла бы ее освободить.

– Если бы у вас были дети, – сказала Мэри, – вы бы поняли.

– Кристофер видел вас на поле в тот вечер?

– Нет. Никто меня не видел.

– Тогда зачем вы решили его убить?

– Я не решала. Конечно нет. Думаете, я хотела этого?

– Я не понимаю. Объясните.

– В то лето он тоже помешался на Эбигейл Мэнтел. Она словно всю нашу семью околдовала, Эмму, и Роберта, и Кристофера. Я единственная видела ее насквозь. В тот первый день, когда мы поехали на велосипедах в Пойнт и ели мороженое, и она объявилась там со своим отцом на этой быстрой машине, я поняла, что она нас возненавидела. Между нами была близость, которой не было у нее. Ее отец таскался по разным женщинам, был связан работой. Она хотела быть как мы, но не могла, и решила все испортить.

Она была ребенком, подумала Вера. Испорченным и жалким. Но она дала Мэри продолжить.

– Кристофер видел Роберта и Эбигейл вместе. Тогда он им ничего не сказал. Возможно, тогда это ничего не значило. У него был свободный день, надо было съездить к стоматологу. Он увидел их вместе в Крилле. И проследил за ней. Думаю, он видел их и в другие разы.

– Он спрашивал вас об этом?

– Нет, конечно. Он был скрытным ребенком, да и вообще дети редко доверяют свои секреты родителям.

– Тогда откуда вы знаете, что он видел Эбигейл и вашего мужа вместе?

– Он сказал мне, когда приезжал сюда на прошлой неделе.

– В день, когда он умер?

– Да.

– В день, когда вы его убили?

Долгое молчание.

– Да.

– Он звонил вам в то утро?

– Роберт уехал на работу. Мне нужно было в библиотеку позже, я собиралась уходить, когда зазвонил телефон. Это был Кристофер, звонил с сотового. Был ужасно расстроенным, говорил почти бессвязно. Он был на той разрушенной ферме рядом с кладбищем. Обвинял Роберта в убийстве Эбигейл. Сказал, что должен был раньше это понять, сказать что-то. Я не знала, что делать. Я думала, мы в безопасности. Роберт много работал. Он забыл об этой ерунде с Эбигейл Мэнтел, больше ничего подобного не случалось. У нас была новая семья, Эмма и Джеймс, и малыш…

– Еще больше людей в вашей ответственности.

– Да, – с благодарностью сказала Мэри. – Видите, вы все-таки понимаете.

– Вы пошли к Кристоферу на ту ферму?

– Нет. Мне нужно было время, чтобы понять, как будет лучше поступить. Я сказала ему, что позвоню позже, что мы сможем встретиться. Я надеялась, что ему надоест ждать. Ему быстро все надоедало. Я не думала, что он закатит публичный скандал. Надеялась, что он просто вернется в Абердин и забудет. А потом, когда я смогла бы найти оптимальное объяснение, я бы поехала к нему и все объяснила. Тогда я поняла, почему он не хотел навещать нас, быть частью семьи. Я думала, если у меня будет время, я смогу все исправить. Что мы снова станем близкими людьми.

– Свободными, – сказала Вера. – Спокойными. Как другие семьи.

– Да, – сказала Мэри. – Именно.

Значит, другие отпечатки на ферме принадлежали не убийце. Еще одна ложная зацепка. Вера подумала, что, скорее всего, будет мало улик, которые связали бы Мэри с Кристофером. Но теперь у них было признание. И она не станет от него отказываться, что бы адвокаты ей ни говорили. Ей подходила роль мученицы.

– Вы рассматривали его убийство как вариант?

– Конечно нет, – ужаснулась она. – Он был моим единственным сыном.

– Что вы сделали с его сотовым?

– Он наверху. В моем ящике в спальне.

Вера знала, что это момент ее триумфа, но при взгляде на унылую женщину с неопрятным хвостиком ей было тошно. Вне всяких сомнений, Мэри тоже кончит в «Спинни Фен». Но она будет образцово-показательной узницей. Будет сама проситься в группы по работе над преступным поведением. Роберт с Эммой будут ее навещать. Роберт больше не сможет там работать, но служба по условно-досрочным обвинениям отнесется с пониманием. Ему подберут что-нибудь еще.

– Почему вы договорились встретиться с ним перед домом Мэнтела?

– Я не договаривалась. Видимо, он сам туда пришел. Может, хотел устроить скандал. Открытый конфликт. Наверное, Джеймс и Эмма упоминали о фейерверках. Когда он приехал сюда, дома никого не было, и он пошел к Часовне.

По дороге, которой Эбигейл ходила десять лет назад.

– Когда я пошла за пальто, он ждал у машины. Я жутко напугалась. Все было так, как я вам сказала. Я включила фары, а он стоит там. Он очень замерз. Долго ждал. Был похож на бродягу. Я с трудом его узнала. Он сказал, что отец убил Эбигейл. Я сказала ему, что это нелепо, что это неправда. Он достал телефон и сказал, что позвонит в полицию. Я должна была его остановить. Конечно, я не хотела его убивать.

Неужели? Мэри не убедила Веру. Неужели еще один несчастный случай? Как с Эбигейл? Гораздо проще любить мертвого сына, чем живого и неудобного.

– Он был вашим сыном, – сказала она, снова забывая правило о беспристрастности. – Но после этого вы придерживались своей истории. Когда мы пришли к вам на следующий день, вы были очень спокойны.

– Это величайшая жертва, на которую может пойти женщина, – сказала Мэри. – Я это сделала, чтобы защитить Роберта, сохранить оставшуюся семью. Я не могла допустить, чтобы эта жертва была напрасной.

Чушь. Ты запаниковала и сделала это, чтобы защитить себя.

– Чем вы его ударили?

– В машине был фонарь. Большой, очень тяжелый. Он отвернулся, чтобы позвонить. Я его ударила. Он упал в канаву. Упал нелепо. Было видно лишь это ужасное пальто. Я перевернула его, чтобы он выглядел более спокойным. Он не дышал, я проверила. Его нельзя было спасти. И он был несчастлив. Он был счастлив, только когда был мальчиком и жил с нами.