Ольга Володарская - Осколки хрустальной мечты

Она полетела на Гоа. Оттуда ездила в другие штаты, и это было невероятно интересно. Не так, как в кино, конечно, по-другому. Кроме всего прочего, Марину поразило, что индусы видят в ней красивую женщину. Они не просто отвешивали ей комплименты – восхищались. В их глазах Марина читала искренний восторг. И вожделение! Кому-то было бы обидно, а ей нет. Она похоронила в себе женщину давным-давно. Да и какой она была? Плохонькой. Такую не грех и со скалы сбросить, как в древней Спарте.

В ту, первую, поездку Марина побоялась с кем-то переспать. Она забыла, как это делается – раз. Два – кроме Коли, у нее других мужчин не было. Три – индусы сильно отличались от русских всем, начиная от цвета кожи и ногтей, заканчивая запахом. Но когда она через полгода вернулась на Гоа, то пустилась во все тяжкие. Оторвалась за долгие годы воздержания. У нее за две недели перебывало столько мужчин, что даже Олька-многостаночница назвала бы ее шалавой.

А за день до отъезда Марина встретила ЕГО! Своего Митхуна Чакроборти. Он владел гестхаусом на пляже Кондолим, был красив, высок, холост. Не противно пах, а смеялся так искренне, что рот Марины непроизвольно растягивался в улыбке. Ему она не отдалась. Тем, другим – да, потому что никаких чувств, но к этому… Любовь вспыхнула сразу. Но ее Митхун (Джуми на самом деле) так хорош собой и молод (всего тридцать девять), что не трудно потерять голову. Марина не хотела страдать, поэтому осталась не тронутой Джуми. Они просто гуляли, смеялись, и она рисовала его. Марина в детстве занималась в художественной школе, говорили, у нее талант, но для творчества нужно не умение, а вдохновение, а оно не просыпалось… До встречи с Митхуном-Джуми.

Они обменялись контактами, и Марина уехала. Скучала так, что снова начала плакать в подушку, как в юности. Но и Джуми про нее не забыл. Писал, звонил, звал к себе. Пока она решалась, закончился сезон. Зимой на Гоа такие дожди и ветры, что смывает и сносит пляжные кафе. Курорт вымирает.

С первым чартерным рейсом Марина полетела к Джуми. И все у них было… И это все было прекрасно!

В Россию она вернулась через две недели для того, чтобы уволиться с работы и сделать долгосрочную визу. Когда ее спрашивали, с чего Марина вдруг решила так поменять свою жизнь, она честно отвечала. Узнавая о том, что она едет к индусу, в которого влюбилась, все крутили пальцами у виска. Сын с невесткой закатили истерику. Не пущали ее… Но Марина так устала жить для кого-то! Если бы сын оставался одиноким, она ни за что не уехала бы. Но у него своя семья, в которую ее не особо пускают. Так ради чего оставаться?

С Джуми она была безоблачно счастлива почти два года. И пусть в несезон они уезжали в деревню, где жили в доме вместе с родителями «Митхуна», его сестрой и племянниками. Ей приходилось многое терпеть – и антисанитарию, и унижение, и тяжкий труд. Но когда рядом любимый, невзгоды нипочем. Она даже родить планировала, и ее чадо было бы младше внучки.

Счастье оборвалось внезапно!

Джуми погиб. Разбился на скутере. В него въехал пьяный английский турист.

Марина от горя чуть не сошла с ума. Подумывала о самоубийстве. Когда-то в Индии вдовы восходили на погребальный костер вместе со своими умершими мужьями. Она хотела покинуть этот мир вслед за Джуми, но смогла взять себя в руки. А вот остаться в стране – нет. Индия, которую она всей душой полюбила, стала ей чужой, и Марина вернулась в Россию.

Почти месяц она выходила из дома только за продуктами, с сыном и внучкой не виделась. Она вообще не сообщила Саше о том, что вернулась. Он узнал об этом от чужих людей, которые встретили Марину в супермаркете. Он заявился к ней вместе со своей злобной супругой, они оба стали ругаться, кричать на нее. Марина не возражала. Они во всем правы, и она не должна была себя так вести. Устав от скандала, она выпроводила их, выпила стакан водки (пробовала утопить горе в вине, но не получилось, и купленная месяц назад сорокаградусная так и стояла в холодильнике) и стала искать веревку, чтобы повеситься. Желание прервать свой земной путь и отправиться вслед за любимым вернулось. Скорее всего, Марина вздернулась бы, но ее не привыкший к алкоголю организм дал сбой, и она отключилась. Во сне к ней пришел Джуми. Он появился на миг только для того, чтобы сказать: «Я хочу, чтоб ты жила…»

И она его послушала.

На следующий день Марина отправилась в парикмахерскую, выкрасила поседевшие волосы в рыжий цвет, подстриглась под каре. Прошлась по магазинам. У нее имелись деньги, пусть и не большие. На Гоа она подрабатывала гидом и продавала туристам косметику. Джуми не брал с нее ни рупии. Он был таким хорошим… Почти святым.

Марина быстро нашла работу, как это ни странно. Она слышала, что женщин ее возраста берут с неохотой, но ей повезло. В ДК машиностроителей имелся магазинчик с лечебной косметикой, и Марина стала в нем работать. Зарплата в зависимости от выручки, но, имея опыт, она отлично продавала. После через индийскую приятельницу начала заказывать косметику там и с позволения хозяйки Анны Ивановны Кулеж расширила ассортимент.

Эта женщина сначала немного пугала Марину. Напористая, громкоголосая, чрезмерно энергичная… Ее было слишком много. Кто-то из молодежи даже кличку ей дал Ту мач. Но когда Марина к ней привыкла, сначала зауважала, потом прониклась симпатией. Женщины не стали подружками, а вот приятельницами – да. Бывало, засиживались за чайком с тортиком или бутылочкой шампанского до ночи. Как правило, компанию им составляла Варенька, Анина протеже и «роднулечка» (так она ее называла). Марина не очень понимала, как эти диаметрально противоположные по темпераменту женщины могли сблизиться, вопросов им не задавала, но факт оставался фактом – они были очень близки.

Марина проработала в ДК десять месяцев и вспомнила о том, что у нее день рождения. Просто не думала о нем. Прошлый не отмечала – была в трауре, и как-то запамятовала, что он каждый год. Если бы сын не поздравил по телефону, а за ним другие старые знакомые, так бы и прошел он мимо. Ничего бы от этого не изменилось, конечно. И даже лучше было бы, если б прошел, но… Напомнили!

И Марина решила отметить, пусть и чисто символически.

Задумалась как.

Позвать к себе сына с семьей или самой к ним нагрянуть? Нет, не вариант. У нее тесно, а у них… Нерадостно. Марина посидела бы с сыном в кафе, но разве его мегера-жена отпустит одного?

С родителями и родственниками встречаться еще больше не хотелось. Они давно стали чужими друг другу.

А от заводских подружек она бегала. Они запомнили ее счастливой, влюбленной, неукротимой. И, пожалуй, единственные за нее радовались (не все – некоторые). Но сейчас Марина другая. Нет, уже не сломленная, но и не та переполненная солнцем и светом женщина, что увольняясь, убегала от серости, рутины, одиночества… Она, как сказала одна, давала надежду другим, затюканным бытом теткам, на счастье… Так пусть они живут с ней!