Ольга Володарская - Осколки хрустальной мечты

– Да. Мы как раз на нем присутствовали.

– И убили кого-то из гостей?

– Мужчину по имени Николай, – ответила за нее пышка Марина. Кого-то она напоминала Абрамову, но он никак не мог сообразить, кого именно. – Он приглашал меня на танец, и мы познакомились.

– Когда обнаружили труп?

– Пятнадцать минут назад.

– Посетители все разбежались, как я понимаю?

– Кто-то остался, но всего человек десять.

– Девочки, а кто сейчас директорствует тут? – полюбопытствовал Матвей. Они уже спускались по ступенькам, но до туалета еще не дошли.

– Анна Ивановна, – ответила Варвара. Она скинула пуховик и оказалась довольно моложавой женщиной с неплохой фигурой.

– Кулеж? – поразился он. – Ей же… – Он хотел сказать «лет сто», но сдержался. Когда Матвей ребенком ходил на детские праздники в ДК, она уже была зрелой дамой. – На пенсию пора, причем давно.

– Энергии Анне Ивановне не занимать, вот и работает. И мы несказанно этому рады.

– Да, – согласилась с нею Марина. А Абрамов понял, на кого она похожа – на Фиону из «Шрека». – Тут все держится на Кулеж. Если она уйдет, ДК зачахнет, вскоре его продадут какому-нибудь концерну, и здание превратится в очередной торгово-развлекательный центр. Безликий и бездушный.

Они дошли-таки до туалета. Дверь в него была подперта столом.

– Чтоб никто не заходил, – пояснила Варвара.

– Грамотно поступили, барышни, – похвалил их Абрамов и отодвинул стол.

В туалете было накурено. Видимо, тут разрешалось дымить. Матвей сделал несколько шагов в сторону мужского отделения и увидел кровь… Она растеклась по кафелю пола и успела застыть. Пятно походило на язык страдающей от жажды собаки. Она высунула его и свесила через губу. Но стоило Абрамову приблизиться еще на полтора метра, как в поле зрения возникли брызги. Они были и размером с грецкий орех, и с горох, и пшено, но последние больше напоминали бисер. Если не знать, что на полу кровь, можно сказать – красиво…

А вот мертвый человек – нет. Ни один покойник не выглядит хорошо. Особенно тот, кто умер насильственной смертью.

Матвей увидел зрелого мужчину. Трудно судить о возрасте покойников. Он видел парней, превращающихся в стариков после кончины, и дедов, что, преставившись, обращались в добрых молодцев. Их морщины разглаживались, лица утрачивали напряжение, и вот уже перед тобой не побитый жизнью старик, а ушедший в расцвете лет мужчина.

Тот, что лежал на полу туалета ДК машиностроителей, при всех допустимых погрешностях тянул лет на пятьдесят. Неплохо сложенный, сытый, судя первому впечатлению здоровый мужик, мог бы прожить долго. Ни взбухших вен, ни лопнувших капилляров, ни отечности, ни признаков артрита, ни даже потери зубов – во рту были только свои, пусть и пломбированные…

И все же он умер.

От удара в шею.

Как и Злата Эрнестовна Ортман.

Обоих убили отверткой. Та, которой пронзили артерию Николая, валялась на полу рядом с его телом. И у нее тоже была розовая рукоятка…

А еще заточенное острие.

Варенька куталась в пуховик, но никак не могла согреться. Мурашки по телу, ледяные руки, а пальцы на ногах она вообще не чувствовала.

– Вы не откажетесь от чая? – спросила она следователя.

– Выпил бы с удовольствием.

Она включила чайник и стала доставать заварку. Сидели они в кабинете Анны Ивановны, где Варя прекрасно ориентировалась. У нее не только свой ключ от двери имелся, но и личный ящик в шкафу. Там она взяла носки из собачьей шерсти и тапки из овчины. Все это Варенька приобрела на ярмарке, что проходила в ДК в сентябре. Думала, зимой эти вещи пригодятся, а оказалось, что и довольно теплой осенью кстати пришлись.

– Так вы говорите, покойный был вашим мужем? – услышала Варя, когда разливала кипяток по кружкам.

– Давным-давно, да.

– Вы плохо расстались?

– Он бросил меня. Променял на другую женщину. Так что да, не очень хорошо. Но я повторяю, это было еще в прошлом веке.

– Обида столько не живет?

– Думаю, нет.

– А смертельная?

– В таких я не разбираюсь. Ни к кому не испытывала столь сильных чувств. Я же не отрицательная героиня мыльной оперы или детектива. В жизни все спокойнее. В моей точно.

– Сколько вы не виделись с бывшим мужем?

– Он не жил в городе, переехал в область. И я забыла о нем думать, но где-то месяца четыре назад увидела на вечере. Думала, обозналась. Больше двадцати пяти лет прошло, он изменился. Я помнила его парнем, Коля младше меня, а тут дядя…

– Но это был он, ваш Николай?

– Не мой, но да, он. Сам подошел ко мне. Сказал, что развелся со своей селянкой и вернулся в город.

– Не пытался за вами снова приударить?

– Я так сухо с ним поговорила, что он быстро от меня отстал. Потом, когда еще раз виделись, просто кивнул.

Варенька достала конфеты – шикарные швейцарские трюфели. Их Анне Ивановне кто-то презентовал, но она совсем не ела сладкого и скармливала конфеты Варе и Марине, которые обожали лакомства.

Стоило вспомнить о директрисе, как она собственной персоной появилась на пороге кабинета.

С возрастом Кулеж еще больше высохла и стала как будто ниже. Теперь она напоминала старуху Шапокляк, но без старомодного костюма и крысы Ларисы. Одевалась Анна Ивановна дорого и модно, носила парики из натуральных волос. Но сегодня на ней была кепка-бейсболка и спортивный костюм. Головной убор прикрывал заметную лысину, а в штанах и толстовке Кулеж было удобно водить машину.

– Варенька, роднулечка, ты как? – вскричала директриса и бросилась к своей протеже.

– Все нормально, Анечка, – успокоила ее та.

Женщины обнялись.

Абрамов посмотрел на них с интересом, как на каких-то диковинных зверушек. Не верил в женскую дружбу? Или ему казались комичными две взрослые тетки, сюсюкающие друг с другом? Варе было все равно. Она обрадовалась Анечке и рядом с ней почувствовала себя гораздо увереннее.

– Это правда? – спросила она у Вареньки. – То, что мне Маринка по телефону рассказала?

– Увы.

– Я уже из города выехала, пришлось разворачиваться и дуть сюда. – Кулеж глянула на Матвея из-под козырька. Глаза накрашены, но макияж размазался, тени залегли в морщинах. Кожа старая, а взгляд молодой. – Вы допрашиваете ее сейчас, да?

– Пока беседую.

– Она все рассказала вам о Кольке?

– Да.

– Нет, – возразила Варя. – И не хотела бы сейчас грязным бельем трясти…

– Без тебя вытрясут его, – отмахнулась от нее Кулеж, подошла к шкафу с секретером и достала из него бутылку коньяка. Увидев этикетку, Абрамов присвистнул. – Да, восемнадцатилетний «Хеннесси», – отреагировала Анечка. – Будете?

– Нет, спасибо.

– Да ладно вам. Стопочку? Расширить сосуды.

Матвей заколебался:

– Черт с вами. Стопочку можно.