Александра Маринина - Безупречная репутация. Том 1 [litres]

– Врагов не меньше, – согласился Константин Георгиевич, – зато наглости у этих врагов стало больше. И безнаказанности. О количестве огнестрельного оружия на руках я уж молчу, цифры несопоставимые. Так что насчет Кислова? Скажете что-нибудь?

– А что говорить? Вы и сами все понимаете, и опера на земле, я уверена, тоже все понимают. Не зря же версия о причастности сестры всем показалась более перспективной.

– Всем, кроме следователя, – заметил Константин Георгиевич.

– Это понятно, вы еще вчера объяснили. Идея, скорее всего, Борзуна или Сорокина, Борзун ее озвучил с соответствующими намеками своему подчиненному, а тот должным образом проинструктировал непосредственно следователя, ведущего дело. Тут меня ничто не смущает, кроме якобы доказательств, которые у них якобы имеются и которые непонятно откуда появились. При такой информации меня, конечно, вполне можно подозревать, если ничего не знать обо мне, вопросов нет. Я удачно подвернулась под руку, и моей картой сделали заход «в пичку». На самом деле все прекрасно понимали, что на первом месте – сестра. Наркоманка, у которой были ключи от квартиры брата, которая водится с сомнительными личностями и которая на следующий день после обнаружения трупа уже озаботилась продажей прав и получением денег. Показательно, не так ли?

– Так, – согласился Большаков.

О наличии наркотической зависимости у Юлии Кисловой стало известно буквально через час после приезда группы на место происшествия. Если Зое Печерниковой пришлось выяснять сей прискорбный факт при помощи хитрых программ, то в распоряжении полиции есть большая информационная база, в которой чего только не сыщется. Юлия Кислова, двадцати шести лет, не работающая, звонила в дежурную часть в 11.48 с сообщением, что обнаружила брата, Кислова Андрея, в его квартире без признаков жизни. При опросе пояснила, что приходила к брату в тот день уже второй раз, в первый раз – ориентировочно в 10.30–10.45, брат попросил сходить в магазин купить какой-нибудь еды. Юлия отсутствовала около часа и вернулась с продуктами. Вот тогда и обнаружила убитого. Записи с камер видеонаблюдения в адресе изучены, показания Юлии Кисловой подтверждаются: вход в подъезд в 10.23, выход в 10.51, второй вход в 11.44. На записи в 11.44 в руках у Кисловой пакет с продуктами.

– У него холодильник должен быть битком набит едой, – задумчиво проговорила Настя. – Я же была у него накануне, видела на кухне продукты в большом количестве, там запас дня на три, не меньше. Если только у него в среду гостей не было.

– Вы правы, дежурный следователь тоже обратил на это внимание. Собственно, опера за это и зацепились в первую очередь, пока еще личность Кисловой по базам не пробили. В холодильнике полно еды, а в пакете, который принесла сестра, были продукты, которые и без того имелись в кухонных шкафах: макароны, гречка, чипсы, чай в пакетиках. При этом продукты, купленные самим Кисловым, дорогие, а то, что принесла сестра, – самое дешевое из возможного. Не стыкуется, если поверить, что она делала покупки по его просьбе. Ребята сразу и заподозрили, что покупала она на свои деньги, чтобы создать себе алиби. Экономила.

Настя попыталась представить, как выглядели эти сведения в справке-меморандуме. Сколько таких справок она сама составила за годы службы – страшно вспомнить! «Заведено дело оперативного учета…», «Составлен план оперативно-разыскных мероприятий, в котором предусмотрены…», «Спецаппарат ориентирован на получение информации о возможных соучастниках…», «Участковые ориентированы на выявление лиц, склонных к…», «В ходе оперативно-разыскных мероприятий установлено, что…», «Проведен поквартирный опрос, в ходе которого получена информация о…», «Запрошены записи с камер видеонаблюдения, расположенных…», «В ходе оперативной отработки образа жизни, связей и последних дней жизни потерпевшего был установлен гражданин такой-то, который в ходе опроса пояснил, что…». Интересно, кто самым первым придумал такую форму канцелярской письменной речи, в которой категорически нельзя использовать местоимения? Невозможно в служебном документе написать «я проверил», надо писать «было проверено». Не «я решил», а «было принято решение». Не «я думаю», а «представляется». Не «Иванов считает», а «было высказано мнение». Подлежащим в предложении должен быть не субъект, осуществляющий действие, а само действие. Проведенное мероприятие, принятое решение. Что это? Попытка снять ответственность с человека и переложить ее на действие? Вот было принято решение. Ах, неправильное? Так это оно само и виновато, что оказалось неудачным, а люди ни при чем.

Жаль, что нельзя самой прочесть справку. Но Большаков прав: правила есть правила. Документ с грифом «Для служебного пользования» или «Секретно», а Анастасия Каменская уже давно не офицер, она никто.

Неработающая наркоманка – это всегда плохо. Ей нужны деньги. И она тянет их из всех щелей, в которые только может просунуться. Наверняка подворовывает, в том числе и у брата. Тем более есть ключи от его квартиры, можно прийти, когда хозяина нет дома. Может быть, Юлия имела обыкновение являться в самое неподходящее время и вести себя неподобающим образом? Настя Каменская тысячу раз видела наркоманов в плохие дни, когда ломка или уже началась, или вот-вот начнется и срочно нужны деньги на дозу. Зрелище не для слабонервных, надо признать. Но еще хуже, если наркоман является к тебе домой, чтобы ширнуться. Доза есть на кармане, ломка на подходе, времени уже нет, терпеть невозможно больше ни минуты, привычное место далеко, а хата брательника родного – вот она, совсем рядом, чего б не зайти? Настя представила себе, как к Андрею Кислову внезапно является сестрица, возможно, и не одна, открывает дверь своими ключами, вваливается в комнату, несет какую-то чушь о том, что она только на минутку, только чайку попить, дрожащими руками достает инвентарь… А потом спит. И очень страшно: действительно спит или уже умерла?

Выгнать? Не пускать? Сменить замки и не давать ключи? Да, наверное. Но Андрей Кислов почему-то этого не делал. Жалел сестру? Любил? Поощрял и содействовал?

«Вот чьего прихода он боялся, когда я была у него, – подумала Настя. – И пока мы стояли перед домом – тоже боялся. А в кафе уже не боялся, потому что про кафе Юлия не знала и искать его там не стала бы. Примем как вариант. Либо сестра, либо действительно кто-то другой, из-за кого Кислов и изменил внезапно свое решение передать права на экранизацию».

– Константин Георгиевич, мне сестра Кислова тоже кажется перспективной версией, – осторожно сказала она. – Но если с сестрой не срастется, то у меня есть кое-какие соображения. Готова буду поделиться, если кто-то заинтересуется.