Наталия Новохатская - Гобелен с пастушкой Катей. Книга 5. Бледный силуэт Луны

Хватит с читателя присказки, а сказочка вышла вот такая. После смерти брата Жоржа тете Марте достался целый архив разноязычной переписки. Письма лежали мертвым грузом более полувека, но к моему визиту тетушки Марта и Эрика приготовили приятный сюрприз. Они отыскали и выдали мне на разборку переписку деда Феликса с сестрами и братом. Одной сестре дед Феликс упорно писал по-английски, они либо упражнялись в языке, либо соблюдали строжайшую конфиденциальность.

Освоивши эпистолярные манеры предков, я начала получать удовольствие от их стиля общения. Кстати, они оба: дед Феликс и тетя Кристина (по-домашнему Крисси) — относились к нелегкой жизни весело, рассматривали пору военного коммунизма и начавшегося НЭПа, как забавный театр абсурда. В котором, раз оказавшись, надо не сетовать, а принимать правила игры. Если повезет, то можно даже получить удовольствие от спектакля. Но среди потоков семейной информации я вдруг выудила подробности, о которых не упоминалось нигде и никогда. Выяснилось, что дед Феликс в 192… году ездил в Эстонию встречаться в братом Жоржем, отцом Марты и ныне покойного Жоржа-младшего. Чуть-чуть собравшись с мыслями, и уловив часть намеков я сообразила, что дед Феликс с братом Жоржем съехались в Эстонию отнюдь не ради семейного общения.

В независимой республике остались основные фамильные богатства, конкретно Кексгольмские мануфактруры. И в 20-тых годах пришло время их реализовать, возникли трудности международного характера. Как и в новейшие времена, в те далекие годы в независимой Эстонии косо смотрели на собственность нерезидентов, она могла спокойно пропасть. Поэтому оба брата преодолели преграды и съехались, чтобы вместе реализовать семейную недвижимость какому-нибудь резиденту, чтобы она не пропала совсем. И удачно продали тогдашнему послу Эстонии во Париже, сделку завершали через филиал банка в Стокгольме. Из филиала деньги пошли в Цюрих, где успел осесть Жорж. На свою долю, он, надо понимать, прилично прибарахлился и помог устроиться незамужним сестрам в Стокгольме.

Но никто из швейцарских родных не знал, что сталось с долей Феликса и Макса. До самого последнего момента длилось впечатление, что все пропало в вихре войн и революций, пропало и забылось. Оказалось, что не совсем. Тетя Эрика помнила разговоры о деньгах, отложенных в Швеции или Швейцарии; бабушка Глаша (на моей личной памяти) иногда сетовала, что бескорыстием деда Феликса попользовались заграничные родственники. Дед обещал, что когда они уедут за границу, то будут жить вполне безбедно, «потерпи, милая Глаша». Но дед Феликс скоропостижно скончался в процессе оформления документов на выезд, никого из родных, кроме бабушки и мелких детей, рядом не случилось. Деда Феликса поразил внезапный удар, и он скончался в три дня, ему было 54 года.

И вот пожалуйста, читая английские письма, я выудила секретный отчет деда Феликса сестричке Крисси, выполнен он был в полунамеках, полусмешках. Выяснилось, что ровно половина суммы, наследство Феликса и Макса, пошла на счет одного из гномов Цюриха, лежит там без имени, но под девизом и номером. Дед Феликс, правда, намекал, что денег вышло меньше, чем хотелось, посол Эстонии в Париже попользовался их статусом неграждан и заплатил скуповато.

Насчет девиза меня охотно просветила тетя Эрика. Когда я поделилась с ней догадками, старушка ничуть не удивилась, а вспомнила, что одну длинную стихотворную строчку папа Макс заставлял их с братом твердить наизусть каждый Божий день, вроде бы как для просвещения. Какой из семи банковских гномов имелся в виду, тоже было известно. Тетя Марта имела сведения по своим каналам, у нее хранились бумаги о покупке цюрихского дома, в них фигурировало имя банка. О номере счета заботился мой личный дед Феликс. В письме сестре Крисси он туманно намекнул, что записал ряд цифр на виду у всех, не иначе, как воспользовался советом Эдгара Алана По, то есть положил секрет на самое видное место. Надо думать, сестре Крисси стало ясно, где искать номер счета, но все остальные, включая меня, остались в неведении. Номер счета так и завяз в России незнамо где, нам остались одни лишь подсказки, как в телеиграх.

Тетушка Эрика, правда, заявила что с гномами можно затеять торг и обойтись одним девизом. Однако, в таком случае дело растянется во времени и потребует денег, гномы далеко не так наивны, их голыми руками не возьмешь. Вот так мы с кузеном Сергеем получили от старых тетушек замечательное задание, пойти и поискать на просторах Родины номер счета, который дедушка Феликс очень удачно спрятал на виду у всех Бог весть сколько лет тому назад.

(вновь получилась ознакомительная, но прошу немного терпения, это не надолго…)

Никогда не приходилось мне обитать постоянно в густом зеленом саду. Куда ни кинешь взор — видно небо и под ним зеленое море ветвей. Как будто и не в Москве и ни в городе вовсе. «За этот чад, за этот бред пошли мне сад на старость лет» — бедная Марина Ивановна мечтала и просила, а мне сад достался даром, две квартиры очень удачно слились в одну стараниями усердной фирмы, а сад явился в виде бесплатного приложения. Зимой, когда я ездила смотреть квартиру, в поисках окончательного ответа, то сада не приметила вовсе, все было голо и неприглядно кругом. Кирпич, дворы и помойки и злачная Горбушка поблизости. Я было покрутила носом, но квартира оказалась хороша, хотя два окна в ней выходили на магистраль. Но зато три большие комнаты, много воздуха, обширная кухня. По коридору Мика мог ездить на велосипеде, это меня подкупило. Еще детский садик прямо под окнами, все в один голос твердили, что он очень хороший. И впрямь, детки там бегали веселенькие и отчаянно кричали. Я представила Мику в их кругу, и ничего во мне не запротестовало. Это решило дело, квартиру я купила и тут же переехала со всем скарбом.

(Милль пардон, это называется: «кто о чем, а вшивый о бане!» Переехали мы поздней зимой, а нити мыслительных процессов еще тянутся к квартирам, обменам и переездам. Помню я, как тетя Рита ремонтировала дачу, ну просто тихий ужас имел место. Два следующих года бедная тетя ни о чем не помышляла, кроме как о стройматериалах, грузовом транспорте и запойно пьющей рабочей силе.)

И вот весной я сначала заметила, что живу в густом оазисе цветущей зелени, в начале мая под моими окнами зацвел каштан, потом настала очередь дикой вишни и одичавшей яблони. А когда возвращаюсь домой от метро, то иду сквозь аллею, вечерами получаются темные аллеи, луна в разрывах облаков и обильные ветви, полные цветов и листьев, вся отечественная литература спешит навстречу. Ко всем прочим прелестям бытия рядом нашелся почти бездействующий стадион. По утрам, забросив Мику в сад, я гуляла кругами по тартановым дорожкам под перестук колес, идущих мимо электричек, а долгими весенними вечерами мы с мелким Микой бродили там вдвоем и заводили знакомства среди многочисленных собак. Мика млел от счастья, когда ему давали подержать в объятиях щенка таксы или разрешали пройти неспешним шагом рядом с огромным бобтейлом Арчибальдом. Владелица нашего белого друга гордилась тем, что я доверяю Арчику безопасность Мики, а малец льнул к огромному псу, как к родному. Смотрелись они просто умилительно, громадный белый Арчик возвышался снежной горой, а у подножья бегал Мика, мой черненький зайчик.