Эдуард Голубев - Копия

Стеблин прекрасно понимал, что это искусственная защитная стенка, выработанная проведенными годами за решеткой, скрывала возросшую нейронную активность внутри его черепной коробки. Он перевел взгляд на Олсон. Небольшое волнение Джессики испарилось, и она стала сама сосредоточенность, как и двадцать шесть минут назад, когда он увидел её в студии.

Влад ещё раз посмотрел на Билли, сравнив собравшуюся компанию с группой революционеров на конспиративной квартире в далеком 1917 году (частые рассказы о жизни дедушки Ленина на уроках истории в советской школе не прошли даром) и умело утаил внутреннюю улыбку, которая никак не сказалась на его четком размеренном монологе.

– Документы оформлены и завтра, Джессика, в половине девятого, приедете сюда и заберете Билли. Через двадцать минут я буду вас ждать около автомобильной стоянки на пересечении улиц Юг – Салина и Запад – Онондага, – Стеблин не успел задать вопрос, знает ли она, где это находится, как Олсон уверенно кивнула. – Вот и отлично. Все поездки в Оберн будут только на твоей машине. Пусть с завтрашнего дня тамошняя охрана привыкает к ней и к тебе, Джессика. Слушаю вопросы.

Все молчали, и груз тишины умело снял Билли, медленно задумчиво с долей юмора, проговорив:

– В своё время я дал себе слово, что никогда не вернусь в тюрьму, но об одном посещение, не упоминалось. Если человек завязал со спортом, это же не говорит, что ему нельзя посещать стадион? Я прав, мистер Стеблин? – и Влад ещё раз убедился в верном выборе насчёт старика, но всё равно спросил.

– Билли, я знаю, ты уже давно прекрасно понял, что ввязываешься в нехорошую историю и слово, которое ты дал себе может быть нарушено. Что ты думаешь по этому поводу?

– Никто не сможет ничего доказать. Через полгода, а именно столько вы мне дали, вся информация с камер наблюдения, которые завтра зафиксируют меня, будет уже стёрта, а охранники, эти ленивцы, тем более за это время забудут о моём присутствии на свидании. В остальном, эта страна не запрещает преподавать уроки макияжа на дому. Насколько помню, аренду этого дома подписывал я, поэтому, мистер Стеблин, нас ничего не связывает. Да мы с вами просто незнакомые люди! Я вообще понятия не имею о вашем существовании! Кто вы такой? – рассмеялся Билли.

Влад, перед тем, как их познакомить, рассказал Джессики о тюремном прошлом Сандерса, и оттого услышанное сейчас не стало открытием. Старик, за эти две недели, уже вызывал у неё непонятное далёкое родственное чувство и уважение, поэтому она была рада, что на первом свидании он будет рядом.

Разрядив обстановку, Билли весело спросил:

– С вашего позволения, я возьму баночку пива. Надеюсь, никто из присутствующих не против моей любви к этому напитку?

– Ну, судя по твоему настроению, старина, наши дела идут в правильном направлении. Наслаждайся вкусом, только не переусердствуй, а мы с Джессикой поедем в город, – ответил Влад.

– Обижаете, мистер Стеблин. Я же не мальчик, меру знаю, да здоровье уже не то, – наиграно с тоскою ответил Сандерс.

Погода в этот день тоже была в хорошем настроении, как и Билли. Куда бы ни доставал взгляд, повсюду виднелось безукоризненно чистое бледно-синее небо, а свежий прохладный воздух всеми силами боролся с теплом, без остановки посылаемым самой близкой и родной звездой для человечества.

– Вы хотели мне рассказать о правилах посещения в … . Давайте поговорим на берегу озера, я давно не была там. Не хочу это слушать за рулем, там мне спокойней, – отрешенно проговорила Джессика, как только они отъехали от дома.

– Конечно, так будет лучше, – Влад понимал, что творится сейчас в её душе. Она даже боялась произносить слово «тюрьма», а он не забыл то состояние прострации, которое полностью накрыло Олсон в исправительном учреждении Нью-Йорка при заключении брака с его братом.

Легкий бодрящий ветерок на берегу озера Онондага оживил, словно тонизирующее средство, и прогнал в погреб сознания апатию, которая устанавливая свои правила, пыталась занять место в тронном зале разума. В глазах Джессики снова появилась сосредоточенность, которая явно украшала её лицо.

– Мистер Стеблин, извините меня за это временное состояние. У меня нет никаких сомнений в том, что я делаю, поверьте. Рассказывайте мне эти, чёртовы правила.

Ничего особенного в них не было, и Влад спокойно перечислял требования тюрьмы к посетителям, заострив внимание только на металлоискателе. Одежда, содержащая проволоку, декоративные пряжки или металлические пуговицы, заставит охрану выполнить дальнейшую проверку.

– Зачем это лишняя и неприятная процедура? Поэтому, Джессика, подберите гардероб в свободном стиле и без железа. Не забудьте про бюстгальтер. Если в нём будет металлическая застежка или проволока, заставят его снять. Лишний дискомфорт и напряжение не лучшие спутники в любой ситуации.

– А как же джинсы, там же молния и пуговица? Их тоже нельзя одевать?

– Нет, одевай смело. С ними проблем не будет. А теперь о графике посещений. Каждую субботу или воскресенье ты будешь приезжать в Оберн. Какой именно день, я заранее буду сообщать. Раз в месяц вам предоставлено двухчасовое, как только поженившимся, так сказать семейное свидание в отдельной комнате, поэтому придется почувствовать себя актрисой, когда будешь выходить оттуда. Ты понимаешь, о чем я? Наспех приведенные в порядок волосы, изменившиеся походка с небольшой слабостью в ногах. В конце концов, Джессика, не мне рассказывать об этом женщинам? Ты это всё знаешь гораздо лучше меня.

– В этой комнате будет превращение?

– Да, именно там всё и произойдет. Это единственное место, где вы одни и два часа времени, поэтому самое идеальное для нашего финала. Если ещё что-то беспокоит, не стесняйся, спрашивай. Я должен знать все твои тревоги, чтобы помочь избавиться от них, – Влад сделал паузу, – так будет лучше.

Джессика отрицательно помотала головой и направилась к машине. К центру города они ехали в полной тишине, и только когда он попросил остановиться, чтобы выйти, Олсон на прощание сказала:

– Я не подведу, это точно, мистер Стеблин. Пусть у вас одной тревогой станет меньше.

– До завтра, – он улыбнулся в ответ. – Ты молодец.

А в это время Билли сидел на лавочке в парке, выгуливая Джину, и задавался только одним вопросом, зачем ей это надо. Он уже догадался о тайном смысле рокировки и на мгновение даже возненавидел Влада за то, что тот целенаправленно упекает эту приятную женщину, которая годилась ему в дочери, за сваренные клеткой покрытые ржавчиной стальные прутья. С другой стороны, откинув эмоции, старик видел, что, как ни странно, Джессика сама стремится к этому.

– Да, Джинджер, ничего не ясно. В конце концов, это не наше дело, правильно? – щенок, услышав вопросительную интонацию, склонил голову набок и выпучил большие глаза, сделав милую непонимающую мордочку, что очень развеселило Сандерса. – Красавица! Пошли домой.