Евгения Горская - Дар или проклятие

Это невыносимо! Как смеет это распутное ничтожество, жалкая пародия на королевского наследника предъявлять ультиматум Уитвортам?!

Хотя Томас Уитворт стремительно старел и был на двадцать пять лет старше жены, все же его лицо почти не поддавалось воздействию времени. Правда, волосы его стали снежно-белыми, но о каких-либо глубоких морщинах и речи не шло. Пусть он был стар и мучился от боли в суставах, тем не менее вполне еще мог считаться красивым. Непомерная гордость и природное упрямство не позволяли ему выказывать боль, особенно в присутствии посторонних, хотя для этого требовалась вся сила воли.

– Но теперь он регент! Официально назначенный! Англия и ее поданные отныне в его власти, – напомнила Харриет Уитворт, ломая руки. – И не так громко, Томас, пожалуйста! Его посланник еще даже из дома не успел выйти!

Зато успел уже выйти из комнаты. Поэтому Томас позволил себе с облегченным вздохом рухнуть на диван.

– Воображаешь, будто мне есть дело до того, что он может услышать? – прорычал Томас. – Пусть радуется, что я не пнул его коленом под зад, чтобы помочь вылететь из чертовой комнаты.

Харриет поспешила к двери гостиной и на всякий случай плотно ее прикрыла, а затем повернулась к мужу и прошептала:

– Если даже и так, не хотим же мы, чтобы принц-регент узнал наше мнение о нем!

Она вышла за Томаса, графа Тамдона, самого завидного жениха того времени, будучи совсем молодой, и даже в сорок три года все еще по праву считалась красавицей. До сих пор Харриет могла похвастаться роскошными светлыми волосами и несравненными прозрачно-голубыми глазами. Она думала, что сможет полюбить мужа, которого ей выбрали родители, но он ничем не поощрял ее стремлений, так что взаимные чувства супругов никак нельзя было назвать пылкими. Томас обладал неуступчивым и жестким характером, но она уже научилась жить с мужем, не становясь жертвой его ярости, мало того, умудрялась никогда не становиться ее причиной.

И, к сожалению, стала такой же жестокой и бесчувственной, как и он, и считала, что никогда не простит мужа за то, что превратил ее в копию самого себя. Но он, по крайней мере, пренебрежительно не отмахивался от ее советов, а иногда даже соглашался и принимал ее предложения. Учитывая то, каким человеком был Томас, это говорило о многом, так что, возможно, все-таки она была ему небезразлична, хотя он никогда этого не показывал. Впрочем, теперь Харриет уже и не нуждалась в его тепле и привязанности. Откровенно говоря, она втайне желала его смерти, чтобы вновь обрести свободу и быть собой… если только это возможно после всего пережитого. Но Томас Уитворт был слишком упрям, даже чтобы хотя бы умереть вовремя.

Она принесла ему плед, укрыла колени и попыталась обмотать вокруг ног, но он оттолкнул ее руки и все сделал сам. Лето почти пришло, но даже в жару, когда другие потели, Томаса трясло от холода. Он ненавидел свою немощь и ноющие суставы. По большей части он заводил скандалы только потому, что постоянно злился из-за своего бессилия. Как обидно, что он уже не так молод и энергичен, как раньше! Но сегодняшний взрыв ярости был из-за принца-регента.

– Какая невероятная наглость! – продолжал бушевать Томас. – Полагаешь, он не знает, что о нем думает народ? Гедонист, не интересующийся политикой, поглощенный только удовольствиями, которые способно доставить его положение! Он наверняка просто замыслил конфисковать наше богатство, поскольку, как обычно, из-за своей расточительности залез в долги, а парламент отказывается их платить!

– Я в этом не столь уж уверена, – покачала головой Харриет. – Одну дуэль, несмотря на запрет, можно проигнорировать. Об этом упоминал посланник. Две дуэли могут вызвать недовольно поднятые брови, но все же и на это иногда закрывают глаза, поскольку никто пока не умер. Но последняя дуэль Роберта с этим северным волком вызвала слишком много шума, а позже и скандал. И виноват наш сын. Он должен был уклониться от дуэли.

– И заработать клеймо труса? Конечно, он не мог уклониться! По крайней мере, на этот раз он едва не убил Доминика Вулфа. Ублюдок, конечно, еще может умереть от раны, и тогда его жестокая вендетта и наглый план регента содрать с нас деньги провалятся.

– Думаешь, принц Георг блефует? Что ничего не сделает, если мы не заключим мир с лордом Вулфом, как он того требует? Боюсь, что нет. Одна дуэль – во имя чести, но три – явное покушение на убийство, а кроме того, люди слишком громко протестуют против дуэлей, и очень многие в этом случае поддержат регента. Может, мы покончим с этой враждой, или ты хочешь увидеть, как твой сын снова будет рисковать жизнью? Должна ли я тебе напомнить, что он уже трижды был ранен на этих дуэлях?

– Мне не нужно напоминать об этом, жена. Но принц-регент так же безумен, как его отец, если воображает, что брак между нашими семьями закончит давнюю распрю и умаслит Доминика. Волк скорее загрызет твою дочь, если его вынудят жениться и уложить ее в постель.

Харриет поджала губы. Ее всегда бесило, что муж неизменно говорит о Брук «твоя дочь». Не «наша дочь». И так было с того дня, как Брук родилась. Томас бросил взгляд на свою прекрасную дочь и с презрительным рычаньем отвернулся. Он желал сыновей. Много сыновей. Не писклявых девчонок. Но ничего не поделать, Харриет сумела дать ему только двоих детей. Остальные пять беременностей ей не удалось доносить.

Но теперь она сказала то, что, по ее мнению, он хотел услышать, сказала так же безжалостно, как сказал бы на ее месте он сам:

– Лучше она, чем Роберт. Роберт твой наследник, а Брук в этом доме – всего лишь еще один рот, который нужно кормить.

Наследник Уитвортов выбрал именно этот момент, чтобы войти в гостиную. И, очевидно, услышал последнюю фразу.

– Отошли ее немедленно, – скучающим тоном посоветовал он. – Волк не примет ее. И тогда он потеряет земли и титул, в то время как мы выполним коварное требование регента заключить «союз».

Чего-то в этом роде Харриет и ожидала от сына, никогда не питавшего любви к сестре. Он был копией своего отца: такой же невысокий, но и такой же сильный и красивый, каким когда-то был Томас. К сожалению, Роберта сложно было назвать совершенством, но мать любила сына, несмотря на его недостатки.

У обоих детей были черные волосы Томаса и его светло-зеленые глаза. Ростом и фигурой Брук пошла в мать, девушка была даже на несколько дюймов выше Харриет.

О недостатках Роберта можно сказать, что он, к сожалению, был таким же гедонистом, как и принц-регент, и в свои двадцать три года уже завел несколько любовниц дома, в Лестершире, и в Лондоне. Но, честно говоря, когда он хотел чего-то добиться, он умел быть обаятельным. В остальное время характером он напоминал отца и презирал всех: и равных себе, и слуг.