Владимир Престолов - Рекрут

— Да нет, — солгал Вадим.

— Сейчас я вам постелю.

— Да не стоит беспокоиться, — запротестовал Вадим.

Вихрев очень не любил оставаться ночевать в гостях и не переносил чужих постелей. В гостинице, где-нибудь у близких друзей или подруг — еще куда ни шло, но так…

Его размышления прервал протяжный звонок в дверь.

Молодые люди переглянулись.

— Кто это может быть? — испуганно спросила Вероника. Вадим пожал плечами.

— Трудно сказать.

— Открыть?

Вероника нерешительно приподнялась, но Вадим жестом остановил перепуганную девушку.

— Сиди, я сам открою.

Он вышел из кухни и пошел к входной двери. За ним нерешительно двинулась Вероника.

— Кто там?

— Я.

— Кто я? — раздраженно спросил Вадим.

За дверью откашлялись.

— Это дворник Камиль, — донесся виноватый с хрипотцой голос.

Вихрев повернулся к Веронике.

— Открыть? — спросил он.

— Откройте, — махнула рукой девушка, — это Ибрагимов, наш дворник.

Вихрев распахнул дверь. Перед ним на лестничной площадке стоял убогий человек в старом рваном пиджаке, в калошах на босую ногу. Он виновато кашлянул и поздоровался.

— Добрый вечер.

— Да уж ночь на дворе, батя, — заметил Вадим и посторонился, пропуская гостя в квартиру. — Проходите!

— Проходите, Камиль Ибрагимович, — пригласила Вероника старого дворника, кивнув головой.

— Здравствуйте, — еще раз поздоровался старик.

— Здравствуйте.

Старый человек долго вытирал калоши о коврик на площадке, словно раздумывал, входить или повернуть обратно, но все же робко вошел в квартиру. Вадим закрыл за ним дверь. Старик, войдя в квартиру, остановился в коридоре, не зная, что делать дальше.

— Проходите, Камиль Ибрагимович, — повторила хозяйка, указывая рукой на комнату.

— Спасибо, — поблагодарил дворник, — вы уж извините старика…

Чувствовалось, что ему трудно говорить, но не от того что он был выпивши, а от волнения…

— Увидел свет, — оправдывался Ибрагимов, — дай, думаю, зайду, видно, Вероника приехала навестить свою тетю Надежду Макаровну…

Голос старика дрогнул, он замолчал, виновато озираясь, посматривая то на девушку, то на парня, и вдруг не выдержал — по худым небритым щекам покатились слезинки.

— Пусть земля будет ей пухом, — глотая слезы, дрожащим голосом произнес Ибрагимов, — ты уж прости старого татарина, что не уберег нашу голубу…

Вероника не выдержала и, рыдая, бросилась к старику. Ибрагимов молча обнял девушку и нежно погладил ее по белокурой головке.

— Что же делать, дочка, — утешал старик девушку, — все мы там будем, кто раньше, кто позже…

Вероника, утерев слезы, прошла в комнату. Татарин и Вадим направились вслед за ней. В комнате воцарилась тишина, разговор не клеился.

— Помянуть бы надобно, — тихо произнес старик.

— Что? — не поняла Вероника.

Татарин откашлялся.

— Я говорю, — виновато повторил он, — помянуть бы надо покойную, по обычаю.

Вероника растерянно посмотрела на мужчин.

— А у нас, наверное, нет ничего…

Вадим, сообразив, наконец, в чем дело, подхватился.

— Я сейчас схожу, — сказал он. — Где тут у вас… Вероника пожала плечами.

— Я не знаю, — виновато прошептала хозяйка.

Вадим улыбнулся, чтобы приободрить сконфуженную девушку.

— Ничего, я найду, — успокоил он ее и, накинув куртку, собрался уже уходить, но дворник его остановил:

— Зачем искать? Все есть!

Ибрагимов прошел на кухню и, достав из кармана бутылку водки, поставил ее на стол. Потом порылся в другом кармане и вынул несколько больших картошин — последнее, что у него осталось.

Разговор между мужчинами был долгим. Уже светало, а старый татарин все изливал свою душу молодому человеку. Вадим почти не пил, а только подливал собеседнику, который, впрочем, тоже знал меру и понемногу прихлебывал из стакана.

Вероника, свернувшись калачиком, давно спала на кровати. Вадим настоял на том, чтобы она пошла отдыхать, пообещав, что займет гостя.

У них с Ибрагимовым завязался довольно интересный разговор о странной преждевременной смерти бывшей хозяйки этой квартиры.

— Ты, я вижу, — вздохнул старик, — хороший парень, только смотри не обижай Веронику. Она мне, как дочка родная. Я ее во, — старик показал рукой расстояние от пола, — с каких лет знаю, на глазах у меня выросла. — Ибрагимов отхлебнул из стакана. — Плохого ничего не скажу, одно только хорошее и доброе.

— Да, — задумчиво произнес Вихрев, не желая отвлекаться от разговора о самоубийстве. — Так говорите, не нравится вам все это…

— А кому понравится, — ответил дворник, — когда хорошие люди ни с того ни с сего умирают.

— А почему вы думаете, батя, что ни с того ни с сего? — насторожился Вихрев, глядя на старика.

Старик выглядел глуповато, но глаза, отметил про себя Вадим, были умные, с какой-то искоркой хитрости и лукавства.

— Каждый мать думает о своем ребенке, — многозначительно произнес Ибрагимов, громко шмыгнув носом, — даже зверь защищает свой детеныш, а Надежда Макаровна была для Вероники, что мать!

— А это при чем здесь?

— Э-э, — погрозил пальцем старик, прищурив один глаз, — она будет жить и заботиться…

Речь старого человека с каждой минутой становилась все менее разборчивой, появилась агрессивность, но не по отношению к собеседнику, а к кому-то за окном, в темноте. Старик встал, нетвердой походкой подошел к подоконнику и оперся на него. Он говорил, энергично размахивая руками, вспоминал хорошего участкового, проклинать плохую милицию, которая допрашивала его, но он не сказал ей про серебристый «Мерседес» номер двадцать, двадцать, двадцать… Потом татарин тыкал пальцем в стекло, указывая на фонарный столб, возле которого должна была лежать Надежда Лефтова, грозил и плакал…

Вихрев понял, что старика пора проводить домой. Он взял дворника под руку, прихватил недопитую бутылку, чтобы дед с утра опохмелился, и, спустившись с ним вниз, отвел Ибрагимова домой спать…

Вадим проснулся от запаха чего-то жареного. Он открыл глаза и сразу не сообразил, где находится. Он привстал в кресле, в котором проспал несколько часов, и увидел вошедшую в комнату Веронику. Вадим сразу все вспомнил: он не в Москве, а приехал к Сашке Бурову и совершенно случайно попал сюда, к этой симпатичной доброй девушке.

Вероника стояла перед ним, аккуратно причесанная, в легком домашнем халате, который подчеркивал ее прекрасную стройную фигуру. Вчера Вадим как-то не обратил на это внимания, то ли было не до того, то ли она была в другом, более свободном одеянии.

Девушка стояла перед ним и, сконфузившись, улыбалась своей очаровательной улыбкой.

— Вы уже проснулись? — тихо спросила она.