Юлия Яковлева - Каннибалы [litres]

В зале прибавили света – люстра сверкала во всю мощь.

Борис, аплодируя, как все, обернулся на Царскую ложу. Президент поймал его взгляд, чуть кивнул. Снова стал глядеть на сцену: балерина красовалась, расхаживала перед рампой, надутая и самолюбивая, как павлин. Президент – доволен? Бориса это не успокоило, встревожило: чем доволен? тем, что «Росалмаз» подставил балету финансовое плечо, а балерина из Питера, и спектакль понравился? Или тем, как он лично решил проблему с Востровым?

Президент опять глянул на него. Кивнул опять. Улыбнулся шире. У Бориса отлегло. В целом – доволен. Хорошо – все.

От облегчения он заколотил в ладони ковшом, так что даже Вера удивленно обернулась:

– Какой ты энтузиаст, оказывается.

Борис ответил ей счастливой улыбкой. Улыбнулась и она.

Она счастлива. Да! Очень счастлива. Она заслужила. Борис прекрасный муж – в остальном. Виктор уже сам мужчина. Вон какой красивый, даже не верится, что ее сын – такой большой, такой… отдельный. И Аня. Вера восхищалась своей дочерью. Красивая, нет, больше, чем красивая, – умная и интересная. Вот, опять оступилась на хромую ногу. Ну не страшно, если не знать, то и не видно. У нее великолепные дети. Великолепные. Семья. Она сама – видала всякое. Но им – только самое лучшее. Только счастье. Они – ее счастье.

– Понравилось? – наклонился к самому ее уху Борис.

– Что? – не расслышала за ором публики, за всеми этими «браво!» Вера. Но догадалась по его губам, крикнула в ответ:

– Супер! Да. Супер.

Борис кивнул, довольный.

Она за них готова на все. На все.

Бархатный занавес опять сомкнулся. Партер, подначиваемый галеркой, продолжал хлопать – вызывать Белову на поклоны.

Но президент уже повернулся спиной. Уже его закрыла от зала охрана. Борис понял: пора и ему. Тронул Веру за локоть. Виктор заметил его движение. Чуть скривил губы:

– Это неуважение к артистам.

Виктор продолжал хлопать – демонстративно. Настроения Борису это не испортило. В другой раз – может быть. Но не сейчас, когда президент так доволен, что показал это ему, всем.

Гулкие, пушечные хлопки позади. Бам! Бам! Бам! Борис обернулся. И хорошее настроение промерзло до дна.

Когда все уже давно пересадили себе волосы, Дюша продолжал брить голову по моде 90-х. В черепе, полированном, как бильярдный шар, дрожали огоньки люстры.

Бам! Бам! Бам! – ладони Дюша сложил ковшом, чтобы получить гулкий звук. И заорал:

– Браво, Белова!!!

Так что Вера подпрыгнула. Аня чуть не уронила бинокль. А Виктор смахнул с барьера программку. Все обернулись. И только Дюша, как ни в чем не бывало продолжая лупить ладонями, протиснулся мимо них к барьеру, перегнулся, заорал:

– Браво-о-о, Да-ша!

Борису захотелось схватить его за ноги и перекинуть через барьер вниз. Жаль, ложа низко – в бельэтаже.

Дюша же ухмылялся, кивал, как будто балерина сегодня танцевала лично для него, и поглядывал на Бориса приветливо:

– Во шпарила – видал? Интересно, а что у них в носочках – пробки?

Кличка у Дюши была тоже из 90-х – Бобр. Кто ее сейчас помнил? Борис – помнил.

Окинув взглядом вульгарного незнакомца, Виктор надменно вышел из ложи. Вера, боком протискиваясь между кресел, поспешила за ним.

– Ну и чучело, кто это? – легкомысленно поинтересовалась она у сына в полутемном предбаннике. Ее не волновало, что незнакомец мог слышать. В зале по-прежнему волнами катались ор и плеск овации.

– Я думала, таких больше не делают, – насмешливо продолжала Вера, беря сына под руку. – Неужели с Борей работает?

– Мама, – вдруг спросил сын, – ты счастлива?

– Да-да, – поспешно подтвердила Вера. – Я очень счастлива. – И добавила: – У нас с ним теперь все хорошо.

Виктор сжал ее руку и второй ладонью. Он все-таки очень ее любит, подумала Вера. Не каждая мать может похвастаться. Она счастливая, да.

– …Спасибо, милый. – Подумала и добавила: – Ты главный мужчина в моей жизни.

Виктор повернул латунную ручку, вывел мать в коридор, куда уже сыпались, теснясь к гардеробам, зрители. Вера задержала сына за рукав:

– Ты все-таки называй его папой. Хоть иногда. Ему же так приятно…

В ложе разговор был в ином тоне.

– Что тебе надо?

– Так, присматриваю.

– За чем?

– За тобой.

– Не понял.

Со стороны казалось, двое обсуждают только что увиденный спектакль.

– Да все хорошо, – фамильярно хлопнул его по плечу Дюша. – Не ссы. Я тут поблизости – просто чтобы не поскользнулся ты, не споткнулся.

– С чего мне спотыкаться?

– А вдруг кто подножку поставит? Президент беспокоится. Хорошие люди сейчас наперечет.

Борис почувствовал, как сводит челюсть, как скрипнули зубы.

Бобр заорал в зал:

– Бра-во!

Свистнул, засунув два пальца в рот.

– Люблю балет, – пояснил он. – Первый раз вижу, но уже люблю.

Борис чувствовал, что не может разжать зубы, чтобы ответить.

– Ты какой серьезный. Научить тебя свистеть? – добродушно предложил Дюша.

– Подожди здесь, – придержал его за плечо Борис. – Я только жене номерок от гардероба отдам. И договорим нормально.

– А я думал, тебе теперь личный кабинет здесь положен.

Борис иронически хмыкнул.

Кордебалет, откланявшись, вбежал за кулисы. Еще неся малиновые улыбки. Но уже сбрасывая вниз воздетые венчиком руки.

На бегу, равнодушно-быстро Люда клюнула пальцами поднос – вышло естественно. Почти не глядя. Естественно. Ни заминки, ни запинки. Чужое кольцо врезалось камнем в потную ладонь. Люда быстро сунула его в рот, перекатила под язык.

Позади – истерический визг:

– Да я вам говорю, тут лежало! Я сняла и положила! И где оно теперь?! Вы вообще в курсе, сколько такое кольцо стоит?

Вера Марковна огрызалась – но слов Люда уже не слышала.

Петр – согласно протоколу – ждал в предбаннике.

Борис быстро сунул ему в руку телефон. Шепнул:

– Найди ее.

– А кто она?

Борис буркнул:

– Неприятности.

И быстро предупредил:

– Верка не знает.

Петр кивнул, уточнил вслед:

– Имя-то у нее есть?

Но Борис уже вернулся в гремящий от овации зал.

Петр включил телефон. В полумраке высветилось надкушенное яблоко. Айфон.

Открыл адресную книгу. Только один номер. Он же – единственный в истории звонков. Ирина.

Петр вышел из ложи.

Виктор и Вера стояли, в позах – по-разному выраженное у матери и у сына – было выражено нетерпение.

– Борис идет? – спросила Вера.

– Да-да, буквально через полминуты, – успокоил Петр. – Надо дохлопать. А то неудобно. Он же теперь попечитель балета или вроде того.

– Я заберу пока пальто, – сказал сын.

Вера расстегнула сумочку, принялась вылавливать номерки.

Петр отошел от них подальше.