Эдуард Хруцкий - Место преступления - Москва

— Ты его от этого дела отстрани. Как его фамилия-то?

— Корнеев.

— А живет где?

— А зачем?

— Нужно, Боря, нужно.

— Я его адрес завтра вам скажу.

Разукрашенная машина Тохадзе стояла у тротуара на Патриарших прудах.

Гурам и Гена кого-то ждали. Они много курили, провожая глазами проходящих женщин.

— Долго еще? — Гена выкинул окурок на тротуар.

— Совсем немного, Гена. Совсем немного.

— Что о Нугзаре слышно?

— А ничего. Его дело майор Корнеев ведет. Зверь, клянусь честным словом.

— А ты ему дай.

— Слушай! Как дам? Я его телефона даже не знаю. У меня там друг работает, говорит, зверь Корнеев, понимаешь, зверь.

— Ты ему много дай. Он и возьмет.

— А-а! — Тохадзе махнул рукой. — Сколько еще людей поганых на земле, Гена. Друг другу в беде не хотят помочь.

Из-за угла выехал "Запорожец”, притормозил. Из него вышли Звонков и Желтухин.

Они перекинулись парой фраз, пожали друг другу руки и разошлись.

— Ты смотри, это же Женька Звонков, — удивился Гена, — мы с ним вместе работаем. Не знал, что он тоже из крутежных.

— Нет! Я его знаю. Тачку он мне чинил. Степан Федорович меня к нему посылал. Это механик его.

Тохадзе вышел из машины, подошел к Желтухину, поздоровался, тот передал ему бумажку и уехал.

— Большой человек. Ах, какой большой человек, — сказал, садясь в машину, Тохадзе. — Не голова. Совмин. Все придумать может. Все сделать может. Большой человек!

— Да знаю я этого старичка, — засмеялся Гена, — он иногда к дядьке моему заходит. Тихий пенсионер.

— Ты еще молод, дорогой, — Тохадзе улыбнулся снисходительно, — совсем молод. Вот уже много лет без этого тихого пенсионера ни одно крупное дело не обходится. Он самый богатый человек из всех, кого я знаю.

— Так почему же он на этом дерьме ездит?

— Потому что умный.

— Очень богатый? — переспросил Гена и задумался.

Какой же сегодня день длинный был! Странно даже. Иногда время пролетает стремительно. Встал утром, кофе выпил, сигарету выкурил, пошел на службу. Вроде совсем недавно, кажется, час назад шел по своей улице Островского. Яркой, утренней. А вот топаешь домой по желтой фонарной дорожке. Спит Замоскворечье, а ты идешь по той же улице Островского. Игорь остановился, закурил сигарету.

Осень хозяйничала в Замоскворечье. В свете фонарей листья казались черными. Ветер, заблудившийся в переплетении переулков, напитавшийся запахом осени в городских палисадниках и остатках замоскворецких рощ, оставлял на губах горьковатый вкус гниющей коры.

Хорошо просто так стоять и курить, прокручивая в памяти прожитый день. А он какой-то странный был. Вдруг начал домогаться и звать поужинать бывший начальник отдела Комаров. Предложение это просто сразило Игоря, а Борис Логунов, сидевший у него в кабинете, минут десять хохотал.

Всем московским сыщикам была известна феноменальная жадность Комарова. Он на работе даже костюмы носил, пошитые из форменного материала. И тут на тебе. Зовет ужинать в ”Узбекистан”. Главное, звонил настойчиво, несколько раз.

С семнадцати до двадцати допрашивал Тохадзе, так Комаров раза четыре звонил.

А потом Борис довез Игоря до ресторана на своем ”Запорожце”, они на прощание выкурили по сигарете.

И уехал Логунов в маленькой машине, и начался этот, какой-то рваный, пугающий вечер.

Все было странно и непривычно: богатый стол, роскошный костюм Комарова, а главное — его слова, так не вяжущиеся с тем, о чем он говорил еще месяц назад.

Комаров наливал дорогой коньяк в фужеры и пил его жадно, как воду.

— Ты, Корнеев, счастья своего не знаешь. Ты за Громова держись. Борис Павлович знаешь какой человек… Когда меня уволили, он позвонил, к себе домой позвал. В "Интурист” устроил. Я у них по режиму работаю. Понял? Да я раньше, когда в милиции этой бегал, даже не знал, что такая жизнь есть.

Комаров пил, хвалил Громова, совал Игорю дорогие фирменные сигареты.

И этот ресторан, и пьяный Комаров, и главное — разговор этот непонятный вызвали в Игоре чувство настороженности и неосознанной опасности. Почему, как могло возникнуть это чувство?

Хороший стол, веселые люди вокруг, человек, которого Корнеев знал пятнадцать лет. Но вдруг Игорю все стало подозрительно: и марочный коньяк, и богатая закуска, и пьяный Комаров.

Игорь не пил, а Комаров и не обращал внимания на это, ему словно надо было выговориться, словно оправдаться в чем-то перед Игорем.

Потом к их столу подсел какой-то роскошно одетый грузин, который все время лез обниматься и говорил о дружбе.

Комаров исчез, словно растворился в дымном ресторанном воздухе. Игорю надоел грузин, его разговоры о дружбе и благодарности, и он покинул зал…

Действительно странный день. Тревожное чувство не оставляло Игоря и пока он поднимался на лифте.

Свет на площадке, как всегда, не горел, и Корнеев решил сам сменить лампочку, прямо сейчас же.

Он открыл дверь квартиры и увидел Клавдию Степановну, стоящую на пороге комнаты.

— Ну слава Богу, явился, — она вышла в коридор. — А то тебя человек заждался.

— Какой человек?

— Да грузин, говорил, твой друг.

— А что же он мне на работу не позвонил?

— Звонил он тебе, часов в восемь, а тебя не было. Есть будешь?

— Пока нет, — ответил машинально Корнеев, и внезапно исчезло чувство тревоги, переполнявшее его. Сразу, начисто. Он точно помнил, что с семнадцати до двадцати одного никуда не выходил из кабинета. Даже если бы захотел выйти, то не смог бы, потому что сидел перед ним на стуле арестованный Тохадзе.

— Он, — продолжала соседка, — больно убивался, что тебя дома нет. Посылку тебе привез.

— Какую посылку?

— Да в сумке она у него была, в черной.

— А где посылка?

— Ну он попросился, я ему твою комнату открыла, он вошел и вышел быстро. Спасибо, мол, мамаша, и ушел.

— Клавдия Степановна, он с сумкой ушел?

— С пустой.

— Точно?

— Ну а как же?

Игорь толкнул дверь и вошел в свою комнату. Значит, здесь был человек и что-то спрятал. Что же? И вновь чувство тревоги забилось, запульсировало в нем.

Корнеев подошел к телефону и набрал номер.

— Дежурный по городу подполковник Зайцев.

— Владимир Павлович, Корнеев беспокоит.

— Привет, Игорь, что у тебя?

— Сегодня между 19 и 20, мою квартиру посетил неизвестный человек и оставил в комнате какой-то сверток.

— Да ты что, Игорь? — Корнеев почувствовал, как голос Зайцева зазвенел. — Да ты что?

— Владимир Павлович, я не шучу, примите сообщение и пришлите людей.

— Давай, — голос дежурного стал привычно сух.

— Сегодня, по словам моей соседки Клавдии Степановны Проскуряковой, между 19 и 20 в моей квартире находился неизвестный человек, предположительно грузин, который оставил в моей комнате сверток. В связи с тем, что мною ведется оперативная разработка грабителя Нугзара Тохадзе, считаю, что визит неизвестного связан с этим делом.