Елизавета Бута - Давай ограбим банк

— Я пошел договариваться, ждите меня здесь, — говорит Виктор.

Ночь проходит в репетициях ограбления. Ощущение того, что все вокруг происходящее немного напоминает бред, усиливается с каждым часом. Виктор вытаскивает в центр снятой нами студии стол и садится за него, кокетливо поправляя рубашку. Он изображает операционистку. Мы выходим за дверь квартиры. Я протягиваю ей пистолет без обоймы. Она смотрит на него и не решается взять.

— Все нормально?

— Может, лучше я буду изображать сотрудника банка? — жалостливо спрашивает она.

— Тогда завтра меня весь интернет обвинит в гомосексуализме.

— Станешь иконой гей-сообщества.

— Мы можем вообще этого не делать. Никто не заставляет.

— Пока мы известны, мы вне подозрений. Для того чтобы исчезнуть, все равно нужны деньги.

— Поверь мне, для того чтобы исчезнуть, деньги не нужны.

Я все еще держу в руках пистолет. Со стороны сцена выглядит, думаю, подозрительно. Двое стоят перед входом в квартиру на первом этаже и не могут решить, у кого будет пистолет. Спасает одно. Это Голландия. Здесь на такое никто не обращает внимания. Здесь никогда ничего не происходило. Кроме гей-парада.

— Готова? — спрашиваю я.

Она кивает и берет из рук пистолет. Я толкаю дверь, и та противно скрипит на петлях.

Делаю шаг вперед, и дальше начинается дикий треш. Верена идет вслед за мной. Она расставляет ноги на ширину плеч, вытягивает руки с пистолетом в стойку и выдыхает:

— Деньги на бочку, — после чего руки у нее вздрагивают, и пистолет с диким грохотом падает на пол.

Я и Виктор просто не можем сдержаться от хохота.

— Как там звали ту комментаторшу, которая с тобой хотела пойти банки грабить? — сдавленно спрашивает у меня Виктор.

— Черная Луна.

— Может, лучше ее позовем? Вибек, ну ты хоть объясни, при чем здесь бочка?

— Микки лучше идти одному, — дрожащим голосом выдает она и делает шаг назад. Пистолет так и лежит на полу. Я поднимаю его. Пытаюсь не смеяться. Протягиваю ей его рукояткой вперед. Она делает еще один чертов шаг назад. Подхожу, вкладываю ей в руки пистолет и поворачиваю рукояткой вбок.

— Приставляешь к человеку, и все. Так вес не будет чувствоваться.

— Может, все-таки Черная Луна?

— Ты представляешь, сколько лет человеку с таким именем? Меня пока хоть в педофилии не обвиняли.

— Похоже, ты еще многого о себе не знаешь…

— Откуда ты будешь снимать? — спрашивает вдруг Верена у Виктора.

— Ну как договаривались. Рядом стоять буду. Общие планы с камер наблюдения пойдут, — уже почти серьезно говорит Виктор.

— Это будет смотреться глупо. Мы ворвались в банк, грозимся всех убить и разрешаем снимать крупным планом? Может, в конце еще на поклон выйдем?

— А ты что предлагаешь?

— Будешь стоять в углу и снимать. Если нужно, приблизишь, но лучше не лица снимать, а общий план.

— Кто из нас корреспондент, а? Разберусь, Вибек, ты сначала пистолет в руках научись держать, — зевает Виктор.

Заканчиваем мы ближе к четырем утра, когда до начала предполагаемой съемки остается всего несколько часов. Под конец все-таки удается научить ее более или менее по-человечески держать пистолет в руках. Засыпаем все трое вповалку на диване.

Утро начинается с писка будильника. Пытаюсь прийти в себя после вчерашнего экспресс-мастер-класса по ограблениям. До этого банка нужно идти минут двадцать. Перейти по мосту и оттуда еще пару кварталов до площади. По дороге все отчаянно зевают.

— Может, кофе выпьем? — жалобно спрашивает Виктор.

— Все воры обязательно пьют чашечку макиато перед ограблением банка, — хмыкает Верена.

— Маки… что? — спрашивает Виктор, глядя на меня.

— Я только про чай масала знаю, в Индии рос, — пожимаю я плечами.

— Вибек, слишком ты далека от народа, — заключает Виктор и решительно идет к окну «Макдональдса» на площади. — Три кофе с собой, — говорит он девушке за кассой. Я вижу, как он изучающе рассматривает ее. С какого ракурса удачнее всего будет снимать похожую сцену — примерно такой взгляд. — Знаешь, что про тебя Черная Луна пишет? Что ты заносчивая богатая выскочка, — говорит он Верене, когда девушка на кассе протягивает нам три стакана с кофе, аккуратно поставленных в специальный картонный поднос.

Мы подходим к зданию банка и задумчиво останавливаемся перед входом. Каждый пьет из своего стаканчика кофе.

— Если бы я снимала кино, это был бы отличный кадр, — говорит Верена.

— Из другого фильма, — отвечаю я.

К нам выходит охранник. Он тоже пока еще не совсем проснулся.

— Вы, ребята, здесь снимать что-то будете? — спрашивает он.

— Будем, — отвечаю ему.

— Только недолго, ладно? У нас сегодня какую-то проверку проводят, лишние люди ни к чему.

— Так потому и договорились на сегодня. Посетителей не будет. Нам нужно всего-то в зале поснимать, проверка же не в зале будет! — возмущается Виктор.

— Ладно уж, проходите, — морщится охранник. — Вы, кстати, похожи на этих, ну, из интернета, — говорит он нам.

— Потому и снимаем, что похожи, — очень тихо отвечает Верена. На ней сегодня зеленые линзы. Черная футболка с глубоким вырезом, белая куртка и джинсы. Самый невзрачный вид из возможных.

— У той только глаза страшные, красные такие, как у вампира, — продолжает охранник.

Отделение банка самое обычное. В таком же я был, когда еще Бонни была жива. Когда еще все было хорошо, и мир не полетел с катушек. Серая плитка на полу. Четыре операционных кассы. Электронное табло, на котором должен высвечиваться номер обслуживаемого клиента. Оно сейчас не работает. К нам навстречу выходит полная женщина в форменной рубашке.

— Вы кино снимать будете? — расплывается она в добродушной улыбке.

— Да. А нельзя табло включить? — спрашивает Верена.

— Нужно у начальства спросить. Она скоро подойдет. Вы правда будете ограбление банка у нас снимать? — Женщина буквально подпрыгивает от радости.

— Будем, — отвечаю я и достаю два пистолета в качестве доказательства.

Женщина приходит в еще больший восторг.

— Как в «Криминальном чтиве»? — спрашивает она.

— Точно. — Верена чуть не задыхается, но не от страха. Она счастлива. — Как в первых кадрах.

Они еще минут десять разговаривают, как две домохозяйки.

— Виб… — запинается Виктор. Я готов его ударить в этот момент. Он только что чуть не обратился к Верене по фамилии. — Если мы хотим снять ролик в духе Вибек и Микки, пора начинать, — поправляется он.

Верена смотрит на часы. 8:45.

— Первым кадром должно быть время. То как 8:59 сменяется на 9:00 утра и включается электронное табло.

— На котором будет четыре номера с разными кодами операций, составляющими слово, — поддакивает женщина.

— А это можно организовать? — с сомнением спрашиваю я.