Татьяна Бочарова - Женщина в лунном свете

Иван не мог оторвать от нее взгляд.

– Что? – сказала Катя. – Что ты так на меня смотришь?

– Скажи, у тебя есть фотографии Лидии? – невпопад спросил Иван.

– Зачем тебе? – Ее глаза сощурились. – Есть где-то, но нужно искать. Я не помню.

– Неужели хоть одной нет?

Она помотала головой.

– Я готова. Идем?

– Давай хоть чаю выпьем? – предложил Иван.

– В городе выпьем.

Она решительно направилась в прихожую. Иван поколебался, вздохнул и пошел следом. Из кухни выглянула Маша, увидела их в полном обмундировании.

– А как же каша?

– Прости, Марусенька, не успеваем.

Иван виновато чмокнул ее в щеку. Маша ничего не сказала, но выразительно поглядела на Катю. Та выдержала ее взгляд и молча отперла дверь.

Они ехали в автобусе, каждый погруженный в свои мысли. Иван все не мог взять в толк, отчего Лидия на портрете совсем другая, чем та, которая явилась к нему в больнице. Это казалось ему невероятным. Он бы спросил об этом Катю, но Катя же не видела призрак Лидии. Еще его угнетала все усиливающаяся вражда Маши и Кати. Они, конечно, обе тихие, не то что Зойка, глотки драть не станут, на открытую ссору не пойдут. Но кошка между ними пробежала, это факт. О чем думала Катя, Иван не знал. Вид у нее был загадочный и довольно воинственный. И невероятно притягательный.

Ровно в одиннадцать они были у кабинета нотариуса. Ахметьева уже сидела на лавочке, в своей долгополой шубе, с лицом мокрым от жары и злым.

– Доброе утро, – поздоровался с ней Иван.

Она взглянула на него, потом на Катю, губы ее искривились, подбородок напрягся. Однако она молча кивнула в ответ.

Через пять минут секретарь, миловидная темноволосая девушка, позвала их в кабинет.

– Я подготовила бумаги, вот, проверьте данные. Если все верно, мы печатаем.

Иван углубился в документ, долго перечитывал строчку за строчкой, сверял номера паспортов. Катя со скучающим видом стояла рядом и глядела в окно. Ахметьева пыхтела за спиной, обливаясь потом, но тем не менее не расставаясь со своей роскошной дохой.

– Все правильно вроде, – наконец произнес Иван.

– Отлично. – Девушка забрала бумаги. – Теперь посидите в коридоре, я вас вызову.

Они вышли.

– Ишь, шалава, – едва слышно, себе под нос, пробормотала Ахметьева. – Нашла себе заступников. Небось хорошо поработала одним местом.

Иван увидел, как вскинулась Катя. Лицо ее зашлось неровным румянцем, глаза зло сузились. Он испугался, что она тут же вцепится в физиономию Ахметьевой, и крепко схватил ее за руку.

– Перестаньте сейчас же, – грозно велел он тетке.

– Ой, да что такого я сказала. – Та презрительно усмехнулась. – Можно подумать, это неправда.

Катина рука дернулась в руке Ивана.

– Тихо, – приказал он ей. – Не обращай внимания. А вы скажите спасибо, что на свободе, а не в тюрьме. – Иван пристально глянул на Ахметьеву. – За такое срок полагается.

– Не пугай, пуганые, – пробормотала та, но все же смолкла.

Воцарилась напряженная тишина. Иван сидел между Ахметьевой и Катей и буквально чувствовал, как об него, точно о волнорез, бьются волны ненависти, посылаемые с обеих сторон.

– Зайдите, – позвала девушка из кабинета.

«Слава богу», – обрадовался Иван.

Они снова зашли в кабинет, поставили подписи на гербовой бумаге и оплатили пошлину.

– Вот и все. – Нотариус, пожилая женщина с короткой седой стрижкой, сдержанно улыбнулась. – Поздравляю. Семену Матвеевичу передавайте привет.

– Обязательно передадим, – пообещал Иван. – Спасибо.

Они вышли на улицу. Был полдень. Светило солнце.

– Всего хорошего. – Иван насмешливо посмотрел на Ахметьеву.

– И вам не хворать. – Тетка запахнула шубу и заковыляла к своей машине.

– Тварь, – сквозь зубы бросила ей в след Катя и прибавила непечатное ругательство.

– Перестань. Надо уметь отпускать, – сказал ей Иван.

– Какой ты добренький, отпускать. Пожил бы ты так, как я. Что бы тогда запел? – зло проговорила Катя.

– Ладно, ладно. – Он обнял ее и поцеловал. – Не будем ссориться. Тем более такой чудесный момент. Предлагаю пойти отметить.

– Давай! – обрадовалась Катя. – Я, кстати, есть хочу, умираю.

– Нужно было усмирить гордыню и скушать овсянку, – засмеялся Иван.

Она шутливо толкнула его в бок острым кулачком. Они зашли в «Братья Караваевы», Иван взял себе плов, а Кате лазанью и восхитительное безе с орехами. Она уплетала за обе щеки лазанью, глаза ее весело блестели.

– Поверить не могу, что не нужно больше выкручиваться и отдавать этой паучихе деньги. – Катя скорчила зверскую физиономию, словно за столом напротив нее сидела Ахметьева.

– Не нужно, – подтвердил Иван. – Мы приведем твою квартиру в порядок и сдадим ее. На деньги от сдачи сделаем тебе свой собственный сайт, раскрутим его. И картины начнут продаваться.

Катя перестала жевать и смотрела на Ивана с изумлением и восторгом.

– Свой сайт?

– Да.

– Я даже мечтать об этом не могла.

– Сделаем галерею твоих работ. А заставкой… заставкой поставим «Полнолуние». Как тебе такая идея? – Иван с улыбкой заглянул ей в глаза.

Катино лицо вдруг помрачнело.

– Только не «Полнолуние». Не люблю эту картину.

– Как не любишь? – удивился Иван. – Ты же часами над ней работаешь. Сама же говоришь, у тебя вдохновение и все такое…

– Не люблю, – повторила Катя и задумчиво потеребила прядь волос, выбившуюся из хвоста.

Иван почувствовал, что поневоле чем-то расстроил ее. Но чем? Спрашивать было бесполезно, замыкаясь, Катя никогда не шла на контакт, до тех пор, пока ее внезапная хандра не проходила сама собой.

– Хорошо, – миролюбиво сказал Иван и легонько погладил ее по руке. – Сделаем заставкой другую картину. Какую захочешь. Главное, у тебя есть квартира.

Она кивнула и, подвинувшись к Ивану почти вплотную, положила голову ему на плечо. Они некоторое время просто сидели молча, Иван лелеял возникшее внутри блаженство. Потом Катя тихонько вздохнула и потянулась за вилкой.

– Вкусная лазанья, – проговорила она виновато.

– Кушай, ради бога, – ласково усмехнулся Иван.

Они вышли из «Караваевых». Он довел ее до остановки, посадил на автобус, а сам поехал работать. Настроение у него было замечательным, и только в самой глубине крохотным червячком засела непонятная, необъяснимая тревога. Иван не мог осознать ее причины и поэтому списал свое состояние на общую нервозность и возбудимость. С тех пор как в его жизни стали происходить сверхъестественные чудеса, а особенно после знакомства с Катей, он все время находился на взводе. Мало спал, часто испытывал полярные чувства – эйфория сменялась отчаянием, и наоборот. Кроме того, он вот уже несколько месяцев как совершенно не употреблял алкоголя. Все вместе взятое и могло давать ощущение некоего дискомфорта и страха.