Тэсс Даймонд - Моя прелестная девочка

Молчание Пола говорило само за себя.

– Я вела более дюжины серийных дел с тех пор, как пришла в Бюро, – сказала Грейс. – Более чем в половине я была главным профайлером. И все, кроме одного, закончились тем, что преступник оказался за решеткой. И ты говоришь мне, что собираешься привлечь менее квалифицированного в этих вопросах специалиста и все будет отлично?

Губы Пола сжались в жесткую линию, от излучал неодобрение.

– У тебя личная заинтересованность в этом деле. Только из-за одного этого я должен отстранить тебя.

– Это та самая причина, по которой тебе не следует этого делать, – объяснила Грейс. – Карфадж одержим мной. Ты слышал, что он говорил по телефону. Он любит меня.

– Ты хочешь сказать, «думает», что любит, – ответил Пол.

Грейс покачала головой.

– Было бы глупо с моей стороны подвергать сомнению его чувства, – сказала она. Она не собиралась быть глупой, когда дело касалось этого. Не после того, как он забрал Дороти. Она должна была принять во внимание каждую уловку, каждое слово, сказанное ей Карфаджем, каждый сделанный им шаг. Все имело смысл, и что-то должно было привести ее к нему. Какая-нибудь крошечная деталь, которая будет казаться несущественной, пока не сыграет своей роли.

Пол молча моргал, сбитый с толку.

– Он серийный убийца, как вообще он может любить?

– Безусловно, это не любовь в нашем понимании, – сказала Грейс, поднимаясь со стула. Она не могла сидеть на месте. Она снова ощутила это неприятное чувство копошения, словно невидимые жуки ползали по ее коже. Когда она двигалась, становилось легче не обращать на него внимание. – Но для него? Она настоящая. Для него любовь – это обладание. Он видит себя Пигмалионом. В его представлении, я его создание, которое вышло из-под контроля. Если ты сбросишь меня со счетов сейчас, он перестанет взаимодействовать c правоохранительной системой. У нас не останется ни малейшей надежды вернуть Дороти живой и невредимой. Он убьет ее и избавится от тела.

Она положила руки на стол Пола и наклонилась, заглянув ему прямо в глаза:

– Он испарится, Пол. Ты потратишь годы, гоняясь за собственной тенью, пытаясь найти его, пока ему не надоест убивать всех, кто соответствует его больным фантазиям. Подумай об этом, прежде чем ты снимешь меня с дела. Подумай о том вреде, что он успеет причинить за годы , пока будет на свободе.

Она не могла допустить этого. В глубине души это ужасало ее – мысль о том, что Пол отстранит ее. Потому что в глубине души она знала, что, если это произойдет, они потеряют не только Дороти.

Они потеряют любую возможность поймать Карфаджа.

И ей придется сделать выбор.

Она знала себя. Она могла отрицать многое, но та часть ее, что постигла тьму в людях, что видела самые жестокие и гнусные уголки человеческого сердца, знала, что на самом деле никакого выбора не было.

Ей придется уйти в самоволку и охотиться за ним в одиночку. И если она найдет его, она не приведет его обратно в наручниках.

Он окажется в мешке для трупов.

– Пол, прошу тебя, – сказала она уже мягче. Она знала, что изнеможение было заметно на ее лице, в растрепанных волосах и усталых глазах. – Мы работаем вместе много лет. Я оказывалась права до этого момента. Прошу, верь в меня, хотя бы немного.

Он вздохнул, вытер рот, на мгновение спрятав глаза.

– Я не хочу, чтобы ты пострадала, – тихо признался он.

У нее сжалось сердце.

– Это напоминает тебе о деле Фива, – сказала она. Как она могла это упустить? Она была так поглощена собственным хаосом, что совершенно забыла учесть проблемы Пола.

– Двоих моих ребят убрали у меня на глазах, – сказал Пол. – Меня привязали к стулу и пристегнули к груди столько «С-4», что вполне бы хватило, чтобы отправить меня к создателю. С этим я могу справиться. Но та маленькая девочка была прямо там, рядом со мной, и умирала только потому, что этот ублюдок не дает ей инсулин. И даже это я могу пережить. В конечном счете, когда это произошло бы, это бы случилось быстро… Она бы не страдала. Но потом… – его голос затих. Он сцепил руки перед собой и повесил голову.

– Затем Мэгги зашла в ту хижину, – закончила за него Грейс. – И она заставила его надеть на нее пояс со взрывчаткой.

– Вся моя треклятая жизнь пролетела у меня перед глазами, Грейс, – безысходность была на его лице. – Я смирился с этим – с тем, как я и она закончим эту жизнь, – но как я мог примириться с тем, что я стану причиной ее смерти?

– Она не умерла, – мягко напомнила ему Грейс. – И я не умру.

– Ты сама это сказала, Грейс: он думает, что ты принадлежишь ему, – настаивал Пол. – И если детство в окружении четырех сестер чему меня и научило, так это тому, что, если типичный мужчина думает подобным образом, это опасно. Черт, это может быть смертельно. Когда серийный убийца думает так, это опасно вдвойне.

Грейс хотела возразить, но в дверь кабинета постучали. Гэвин ждал с другой стороны, когда она открыла ее.

– Он на линии.

– Грейс… – заговорил Пол, но она не обратила внимания и побежала по коридору назад, в конференц-зал. Двое мужчин следовали за ней. Зоуи уже была здесь и уже пыталась отследить звонок. Мэгги спешно подошла к ним.

– Грейс, я не уверен, что это хорошая идея, – сказал Пол. – Может быть, Мэгги следует…

– Может быть, Мэгги не следует, – сказала Мэгги, метнув на Пола уничтожающий взгляд. – Только с ней он будет общаться, Пол. Она ключ ко всему.

Пол сложил руки на груди, он, казалось, разрывался, принимая решение.

– Ладно. Посмотрим, удастся ли нам отследить его на этот раз, Зоуи?

– Сложновато, сигнал по-прежнему беспорядочно скачет, шеф, – объяснила она. Тем временем Мэгги отвела Грейс в сторону.

– Ладно, запомни, что я скажу, – наставляла ее Мэгги. – Он ввязался в то, что ему не по плечу. С ним нужно общаться осторожно. Не показывай свой гнев.

Грейс кивнула, сердце колотилось у нее в груди. На кону была жизнь Дороти. Она не могла все испортить.

– Ты справишься, – раздался голос Гэвина у нее за спиной.

Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и включила громкую связь.

– Карфадж, – сказала она.

– В очередной раз кто-то пострадал из-за того, что ты настолько погружена в свой собственный мирок, что не замечаешь ничего и никого вокруг, – выпалил он, и ярость сочилась из его голоса, словно горькая патока.

– Ты причинил вред Дороти? – спросила Грейс, изо всех сил стараясь не дать гневу проявиться в ее словах.

– Я говорил о том твоем агенте, – усмехнулся Карфадж. – Уолкер, верно? – фыркнул он. – Он стоял у меня на пути. Он был крайне настойчив. Настоящий рыцарь, очень благородно. Надеюсь, я не слишком испортил ему лицо. Но, может быть, ты из жалости дашь ему трахнуть себя, если он будет хорошим мальчиком?