Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 2. Прокурор бросает вызов

В дверь позвонили. Селби поднялся со стула, подошел и открыл. Инее Стэплтон прошла мимо него в комнату. На её лице виднелись следы слез. Селби молча закрыл дверь и обернулся к ней. На какое-то мгновение их взгляды встретились, но она отвернулась и отошла к окну. Она стояла, глядя на залитую солнцем улицу. В ее позе чувствовалась решимость. Когда она вновь обернулась к нему, ее голос был тверд.

— Дуг, достаточно ли у тебя великодушия, чтобы простить? — произнесла она.

Селби почувствовал, как в нем закипает негодование.

— Инее, я обязан выполнять свой долг, и я…

— О, я не имела в виду это, — нетерпеливо перебила она. — Я имею в виду отца, Дуг. Джорджу придется понести наказание. Я не знаю, каким оно будет. Надеюсь, не слишком суровым, но достаточным.

В последнее время он совсем отбился от рук. Тебе это известно не хуже меня. В тот раз, когда ты спросил меня об этом, я не ответила, потому что думала, что подобные вопросы касаются только членов нашей семьи и что отец сам решит, как ему поступать с Джорджем. Понимаешь, в том, что произошло, виноват не один Джордж. Отец слишком долго смотрел сквозь пальцы на его поведение. Но что хуже, отец считал, что положение, которое он занимает здесь, в нашем городе, делает его выше обычных людей, а значит, и выше законов, которые правят обычными людьми. Он всегда считал свои желания законом для других. Помню, однажды, когда Джордж сел за руль в сильном подпитии, его задержал полицейский. Полицейский доставил его домой. Отец пришел тогда в ярость, но не из-за Джорджа, а из-за наглости полицейского. Теперь ему приходится пожинать плоды собственного… Знаешь, Дуг, за эти несколько часов он превратился в старика. Когда шериф увез Джорджа, отец вернулся в дом, чтобы одеться. Его руки так тряслись, что он едва смог застегнуть пуговицы.

Он накричал на тебя вчера вечером. Признаюсь, тогда я на тебя тоже обиделась. Я не понимала, неужели ты не мог найти какой-нибудь способ все уладить, не ссорясь с ним. Теперь вещи выглядят для меня иначе. Мне кажется, что я начинаю понимать тебя… а заодно и себя, свое положение.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.

— Я начинаю понимать, какое это несчастье — иметь деньги. Взгляни на меня. Я болтаюсь по городу, вожусь с какой-то благотворительной деятельностью… Пойди я работать, я получала бы жалованье, которое мне попросту не нужно, лишая кого-то возможности зарабатывать свой честный хлеб.

Только, пожалуйста, не перебивай меня. Я пришла сюда, чтобы сказать тебе об отце… сказать о себе самой. Я вела себя как противная, избалованная девчонка… Не знаю, быть может, я ревновала. Мне было обидно, что все твое время уходит на какие-то другие вещи, но теперь я понимаю, почему так получалось. Просто в жизни ты рассчитываешь только на себя. Ты любишь работать, и тебя тянет к людям, которые в этом похожи на тебя. Я… — Она подошла и положила руку ему на плечо. В ее глазах читалась решимость. — Я зашла сказать тебе, Дуг, что завтра я уезжаю поступать в адвокатскую школу. Я буду изучать юриспруденцию. Я хочу, чтобы в этой жизни из меня что-нибудь вышло. И… кто знает, господин окружной прокурор, может быть, когда-нибудь мне выпадет защищать человека, которого будете обвинять именно вы. И тогда-то я, наконец, заставлю вас меня уважать.

— Инее, прошу тебя… — начал он.

Она отстранилась от него, подошла к двери, распахнула ее и, обернувшись с порога, гордо подняв подбородок и с вызовом взглянув ему в глаза, произнесла:

— Полагаю, на сегодняшний вечер у тебя уже назначено свидание?

Он почувствовал отчаяние, прозвучавшее в ее голосе, ощутил нервную дрожь, которую она с таким усилием пыталась преодолеть. Ему вдруг ужасно захотелось солгать, но он не смог. Он только молча опустил голову.

— Тогда вперед, — сказала она. — Смотри, не опоздай. Но запомни: отныне я тоже сама буду строить свою жизнь. Я знаю тебя, Дуг Селби. Ты далеко пойдешь. И не потому, что тебя интересует политика, власть или деньги. Нет. Просто ты стремишься прожить свою жизнь по максимуму. Что ж, я попробую теперь прожить так свою… И мы встретимся.

— Когда? — спросил Селби.

— Когда я буду допущена к адвокатской практике, — ответила она и захлопнула за собой дверь.

Селби прошелся ко комнате и остановился у окна, там, где только что стояла Инее. Он увидел, как она, ни разу не оглянувшись и не посмотрев на его окна, пересекла тротуар, села в свой большой кремовый автомобиль и рванула с места.

Селби раскрыл окно. Теплый воздух южной Калифорнии ласково коснулся его лица. Он придвинул поближе легкий деревянный стул и сел. Солнечные лучи приятно грели уставшее тело. С улицы, прозрачные и невесомые, донеслись первые удары колоколов городской церкви.

Напряжение медленно освобождало его нервы. Что-то, что было совершенно не так, теперь пришло в полный порядок. Что именно? Сейчас он чувствовал себя слишком уставшим, чтобы анализировать это. Он опустил трубку в пепельницу. Сладостное ощущение наступающего забытья овладело им, его голова качнулась, упала на грудь, и он заснул.

Женщине, сидевшей за столом напротив Дугласа Селби, было около тридцати. Глаза ее возбужденно блестели, взгляд прикован к окружному прокурору.

— Это не тот человек, которого мы хотели бы видеть в графстве Мэдисон, — сказала она. — Слишком нечестен. Он ничего не может дать обществу. Он…

— Но, миссис Артрим, — перебил ее Селби. — Не могу же я помешать ему купить здесь дом.

— Почему же нет? — спросила она.

— Потому, — ответил Селби, — что владелец дома согласен его продать. А мистер Карр готов заплатить назначенную цену.

— Я против того, чтобы он жил здесь.

— Почему? Он никогда не совершал преступлений.

— Он адвокат по уголовным делам.

— Закон гарантирует лицам, совершившим преступление, право на защиту. Альфонс Бейкер Карр весьма известен в их кругу.

— Но вы же знаете, что я имею в виду, — возразила она с улыбкой. — Мне не хотелось бы иметь такого соседа, а вам, мистер Селби?

— Скорее всего, мне тоже, — согласился Селби. — Но вы войдите в мое положение. Я окружной прокурор этого графства. Если Карр нарушит какой-нибудь закон, я накажу его. Если он этого не сделает, я бессилен.

Она не стала спорить дальше, возможно, потому что знала наперед все аргументы Селби.

— Да, наверное, я больше ничего сделать не смогу, — сказала она. — Я была у президента Торговой палаты, у начальника полиции и мэра. Они сказали, что вы, вероятно, кое-что знаете. Мне кажется, все-таки можно что-то сделать. Я знаю, что, когда гангстеры покупают дома и шикарно обставляют свои резиденции, местные власти могут объявить их персонами нон грата.