Ольга Гаврилина - Несемейное счастье

Время шло, Джузеппе не выдержал и начал ходить кругами.

«А если она не придет? Тогда что, бросить все? В полицию заявлять смысла нет, так как и самому придется отвечать на неудобные вопросы. А там и журналистка подсуетится, узнав, что я показания дал, сразу вспомнит про случай с замочком, не забудет, как я из-за киоска ей навстречу вышел, когда она по лесу шарахалась, и начнется! Вылезет все на свет божий! Без полиции обойдемся. В конце концов, это я видел эту девушку, и это она должна меня бояться. А теперь, когда солдатессу отпустили, понятно, что это она Паролизи помогала. Не отвертится у меня!» – подбадривал себя Джузеппе.

Время шло. Становилось прохладнее. Джузеппе уже совсем извелся, наматывая круги по поляне и шмыгая носом, когда услышал звук приближающихся шагов. Не успел он принять позу победителя, как на поляне показалась тонкая фигура в туго обтягивающих джинсах.

Он не видел ее с того дня, когда произошло убийство, но тогда он подглядывал из-за кустов, а сейчас она стояла перед ним в полный рост и смотрела не отрываясь, в упор.

Вместо того чтобы сразу пригвоздить ее уже продуманной фразой, он попятился и чуть было не поскользнулся.

Ее спокойствие сбивало с толку, а болезненный блеск глаз наводил на мысль, что она будет сопротивляться до последнего.

Вся задумка, которую он с таким трепетом вынашивал, вдруг показалась ему невыполнимой и даже глупой при виде этой безрассудной девушки. Но отступать было поздно, и, сделав глубокий вдох, он начал:

– Я думаю, ты догадываешься, зачем я тебя сюда позвал?

– Понятия не имею. – Она расставила ноги, словно готовясь к прыжку.

«Все гораздо сложнее, чем я предполагал», – но, вспомнив ее стоны за стенкой киоска, он приободрился.

– Я здесь был в день убийства Меланьи. Вот здесь, у фонтана.

Она молчала.

«Хочет, чтобы я рассказал ей все, что видел? Пожалуйста!» Перед глазами появилась склоненная над фонтаном тонкая фигура, и блеск лезвия в струе, и руки, трясущиеся, красные от крови, и вода, ледяная и прозрачная, льющаяся сверху на кисти, омывающая пальцы и тут же ярко-красным потоком падающая вниз на землю.

– Я видел, как ты отмывала кровь и как вывернула и переодела окровавленную куртку. Это был тот день и час, когда произошло убийство.

Она смотрела все так же, в упор и не отрываясь, и ему стало не по себе от ее дерзкого взгляда.

«А вдруг это была не она? А вдруг я ошибся?» – Он похолодел.

– Что тебе от меня надо?

Джузеппе облизнул пересохшие губы.

– Я знаю, что ты подрабатываешь проституцией и…

– Что?! – Она искренне удивилась. – Это так бы тебе хотелось! – произнесла она с усмешкой.

Все было иначе, чем он себе представлял, она не отпрянула и не простерла в мольбе руки, готовая на все, а откровенно хамила!

«Ну подожди, сучка, просто так ты от меня не отделаешься».

– А как это по-твоему называется? Трахаться в парке у киоска? Так что я тебе предлагаю…

– С тобой – никогда!

– Со мной и не надо. Ты будешь приводить своих клиентов на то место, которое тебе укажу я.

– Да ты больной придурок! – Она захохотала гортанным неестественным смехом и вдруг схватилась за голову. – Чего ты себе напридумывал, идиот?

– Или ты будешь делать то, что я тебе сказал, или окажешься в камере рядом с Паролизи! – Джузеппе собрал в кулак всю свою волю. – Понятно, шлюха?

– Да пошел ты, скунс вонючий! Делай, что хочешь! – Она развернулась и вошла в лес.

Джузеппе ошалело смотрел ей вслед.

«Вот черт! Не мог я ошибиться, не мог!» Он судорожно стал вспоминать детали того дня.

Стоял я вот здесь. Он передвинулся на то же место. Видно отлично, даже сейчас в сумерках, а тогда еще четырех не было. Лицо ее было закрыто волосами, так как она нагнулась, но волосы несомненно ее.

«Вывернула куртку, надела ее, стоя ко мне спиной», – он восстанавливал события по минутам, и вдруг – вспышка – он отчетливо вспомнил, как треснула ветка у него под ногами, девушка застыла, остановившись и прислушиваясь, а потом резко оглянулась, волосы взметнулись по кругу, открыв безумные глаза и бледное лицо.

«Она или нет?» – Джузеппе охватили со- мнения.

«Вот до чего меня довела, сука, сам себе не верю!»

Джузеппе окончательно разнервничался и засеменил к дому, не зная, что теперь делать.

Лола готовилась к очередному выпуску «Их кто-нибудь видел?» и просматривала отснятые материалы. Журналистское расследование практически подошло к концу, и она подумывала уехать в Рим, тем более что надо было посетить начальство и решить вопросы с техническим отделом.

Глубоко в душе у нее еще таились сомнения в виновности Паролизи, но все факты говорили об обратном.

На этот раз Лола дала в эфир полный репортаж с Паролизи, который она сняла скрытой камерой в участке, и со страхом ожидала реакции начальника полиции Череновы. Но никаких санкций или возмущения с его стороны не последовало, более того, он сам позвонил ей.

– И зачем понадобилось этот спектакль устраивать со скрытой съемкой? Попросила бы запись с нашей камеры, где кадр ровнее и качественнее, и никто бы тебе не отказал. Мои ребята до сих пор вспоминают, как ты Паролизи на признание раскрутила!

«Ну слава богу, пронесло!» – Лола, которая уже настроилась на жесткий выговор в лучшем случае, вздохнула свободно. Но и похвала такого рода ничего, кроме тоски, у нее не вызывала.

«Называется, помочь хотела, а сама поставила жирную точку в деле Паролизи».

Лола перечитала все, что пришло от Даны, пролистала страницы своих записей – картина вырисовывалась жуткая.

По заключительному акту вскрытия и последней, базирующейся на акте экспертизе криминалистов, подтверждалось, что Меланья умерла в промежутке между 14.30 и 15.00 от потери крови. Причиной явились восемь ножевых ударов, нанесенных профессиональным армейским ножом, три из которых были произведены после смерти. Тут же прилагался отчет психиатра, доказывавший, что совершить убийство и нанести посмертные раны вполне мог один и тот же человек, находившийся в разных психических состояниях. Но главным доказательством виновности Паролизи являлась, конечно, его куртка, залитая кровью Меланьи.

Все это еще можно было бы как-то представить и сложить в единую картину, учитывая возможную накатившую ярость, если бы не эти три удара в мертвое тело, нанесенных, по заключению экспертов, через полчаса после смерти. Они никак не вязались с личностью Паролизи.

«Понятное дело, что полиция вовсю трудится, чтобы разгадать и объяснить последние детали этого дела, и все же…» Лолу бросало в дрожь при мысли, что Паролизи, выждав какое-то время, вонзил нож в мертвое тело своей жены. Это было страшно, это было изуверски, это было дико и необъяснимо, в конце концов!