Ирина Зарубина - Убийство по брачному объявлению

Такой он видел Клавдию впервые в жизни. Иногда он вообще забывал, что такой следователь у него в прокуратуре работает. Он ее действительно вспоминал, когда надо было сплавить куда-то бесперспективное, но шумное дело, дать какое-то поручение, от которого все отказались (как например, с этой помощницей Калашниковой), или когда надо было представить общественности образец современной женщины-юриста.

— Владимир Иванович, мы с вами вместе трудимся уже не один год, хоть раз я подвела вас, нашу прокуратуру?

— Не припомню, — сознался Малютов. — Да ты чего хочешь-то, Дежкина?

На столе у него запел зуммер селектора, прокурор нажал кнопочку, выслушал мурлыкающий голос секретарши и сказал:

— Пусть заходит. Так чего тебе, Дежкина?

— Владимир Иванович, — молитвенно сложила на груди руки Дежкина, — я хотела вам признаться…

Дверь позади Клавдии открылась, и вошел кто-то, невидимый ей.

— Садись, — кивнул Малютов вошедшему, — мы сейчас.

Клавдия невольно оглянулась.

— Ну что, Дежкина? В чем ты хотела мне признаться?

— Я? В том, что вы замечательный прокурор. Настоящий образец морали и честности. Всего вам доброго. Успехов вам на нелегком поприще борьбы с преступностью, за построение правового государства.

С этими словами Дежкина развернулась на сто восемьдесят градусов и вышла из кабинета.

Малютов какое-то время смотрел ей вслед, открыв рот.

— Ты что-нибудь понял? — спросил он наконец. — Я ничего не понял.

— К сожалению, я не застал начала вашего разговора, — уклончиво ответил Игорь Порогин.

— А я домой позвонил, мне и говорят: тебя, мол, Малютов разыскивает. Вот я и помчался.

Эти нормальные и даже обыденные слова в кабинете Дежкиной уже в который раз вызывали взрыв, просто грохот, прямо-таки приступы хохота.

Веселились трое — сам Порогин, которого Малютов, оказывается, вызвал по какому-то весьма незначительному поводу, Калашникова, которая встретила Клавдию с похоронным лицом, и сама Клавдия, которая раз десять уже пересказала свою жалостную речь у Малютова.

Когда отсмеялись, Клавдия поставила чай и послала Ирину в буфет за пирожками.

— Только без меня не начинайте! — взмолилась Калашникова. — Я мигом. Одна нога здесь, другая — там.

— М-да… — несколько раз в тишине произнесли по очереди Клавдия и Игорь. Честно ждали Ирину, поэтому старались ни о чем не говорить, что породило какое-то тягостное молчание.

Клавдия даже вспомнила тот случай, после которого она навсегда возненавидела всякие вокзальные проводы.

Приезжала дальняя родственница из Красноуральска. Погостила два дня и собралась обратно. Клавдия вызвалась ее провожать. Успели вовремя. Родственница села в вагон, проводница заперла дверь. Дежкина нашла родственницу в окне и жестом показала на часы — дескать, время.

Да, да, кивнула та, сейчас поедем и задвигала локтями, как паровозными тягами. Дежкина почиркала на ладони — дескать, пиши. Родственница приложила руку к уху, мол, звоните, не забывайте. Ну все, как положено в таких случаях.

Поезд стоял.

Дежкина еще раз показала на часы, мол, пора ехать. Родственница снова задвигала локтями. Снова были пантомимические просьбы писать и звонить. Добавился еще жест сцепленных друг с другом ладоней, который означал — привет всем.

Поезд ни с места.

Когда весь этот театр мимики и жеста повторился в седьмой раз, родственница попыталась открыть окно, чтобы сказать все то же самое словами. Была зима, и окно не открывалось.

Тут Клавдия и родственница затосковали. Но все равно продолжили, как заведенные: пиши, мол, звони, дескать, сейчас поедете, сейчас поедем.

Поезд простоял пятьдесят минут.

С тех пор Дежкина никого на вокзал не провожала.

— Пируем! — влетела наконец Ирина, и впрямь обернувшаяся очень быстро. — Сегодня Интернет отменяется. Времени мало.

— Какой Интернет? — оживился Игорь.

— Да так, женские секреты, — улыбнулась Клавдия. — Ну все, давай, рассказывай..

— Да что там рассказывать-то. Ночь прошла спокойно. С утра опять позвонила старушка. Дескать, хочет передать Лине посылочку в больницу. Я сказал, что Лину перевели, а вот куда — пока неизвестно.

Потом связался со своим банковским экспертом. И знаете, Клавдия Васильевна, кое-что интересное узнал. Вам в банке требование показывали?

— Да. Нормальное требование. А что?

— Ничего странного не заметили?

— Вроде ничего. Бумажка как бумажка.

— А краешек у нее надорван не был?

— Краешек?

— Да, слева.

Дежкина даже наморщила лоб, пытаясь вспомнить.

— Кажется, да, надорван. И что? Я подумала — это случайно.

— А вот ничего и не случайно. Помните, когда-то мода такая была у «братков»: ставили машину где попало и поднимали правый дворник, это означало — машину не трожь?

— Было такое.

— Так вот и здесь. Надорванный угол — это значок такой бандиты банкирам подают. Дескать, отдай деньги или хуже будет.

— Так все просто?…

— Да. Впрочем, думаю, недолго это продержится. У нас народ ушлый, скоренько все кому не лень исхитрятся под бандитов косить.

— Да уж, что мы умеем — так это исхитряться, — согласно кивнула Клавдия. — Ладно, с банком ясно. Хотя тут все равно — темный лес. Никак я не пойму, зачем Артуру нужно было Лине горло перерезать? Никак.

— О! Вот же я что еще вспомнил, — сказал Игорь. — Я про Черноокова вспомнил.

— Что про Черноокова?

— Так ориентировка была, кажется.

— Когда? Какая ориентировка? Сто лет в обед?

— Да нет, вроде недавно.

— Прекрати, — помертвевшим голосом сказала Клавдия.

— Точно. А ориентировка… Слушайте, мы можем позвонить в милицию?

— Конечно, — сказала Клавдия.

— Так звоните… Они вам все точно скажут.

Клавдия тут же набрала номер дежурного по городу. И спросила про Черноокова.

— Да, была ориентировка, — ответил дежурный, — только очень давно.

— Ну вот, давно, — отлегло у Клавдии на сердце. — А когда?

— Да еще в прошлом месяце.

— И это, по-вашему, давно? — опешила Клавдия.

— А нет? Мы тут каждый день по сто штук получаем. Про ту уже все и забыли. Сейчас найду. А, вот. Значит, рецидивиста этого не расстреляли. Заменили смертную казнь пожизненным.

— Ну и что?

— Бежал из «крытки». Неужели не слышала?

— Нет, — уверенно сказала Клавдия, опустив трубку. — Это все равно не он.

— Действительно, — сказала Ирина. — Артур красавец, обаяша, а тот горбатый и старый. Да и вообще в компьютерах не должен понимать ничего.

— А если их было двое? — мимоходом предположил Игорь.

Клавдию как молнией прошибло.

Действительно! С чего она взяла, что Артур был один? Ведь с самого начала сомневалась — не пойдет аферист на убийство.