Патриция Вентворт - Огненное колесо

Мисс Сильвер продолжала вязать. Она доброжелательно сказала:

– Замужество может быть не очень счастливым состоянием. Женщинам бывает слишком тяжело, когда все так оборачивается.

В больших темных глазах Флоренс появился мрачный блеск.

– Да уж, это точно… – Она надолго замолчала, а потом заговорила в своей спокойной, замедленной манере:

– Самое ужасное, что от этого нельзя избавиться. Я была знакома с одним джентльменом, когда работала в «Георге» – он был партнером в адвокатской конторе. Я случайно встретила его, когда Люк ушел. Он настаивал, чтобы я занялась разводом, но я не захотела. «Я уже сыта по горло замужеством, – сказала я ему, – и не захочу снова выходить замуж. А что касается Люка, то я не желаю давать ему свободу, чтобы он женился и сделал несчастной еще какую-нибудь девушку». – А он ответил, что я передумаю, а я сказала, что не передумаю. И я не передумала. – Она неожиданно прервала свой рассказ: – Не знаю, почему я вам все это говорю.

Мисс Сильвер постукивала спицами.

– Если все держать в себе, то это начинает сильно давить на вас, – ответила она.

Флоренс Дьюк кивнула:

– Это точно, давит, как целая тонна, и кончается тем, что уже не можешь дышать. Хочется сбросить часть этого груза с плеч.

Последовало непродолжительное молчание. Затем она снова медленно заговорила:

– Есть вещи, которые не можешь забыть. Хотелось бы, но невозможно. Они постоянно возвращаются к тебе. – Она резко замолчала и поднялась. – Я слишком много говорю. Не знаю, что на меня нашло. Как вы думаете, не выпить ли нам еще кофе? Я возьму вашу чашку и посмотрю, что там в кофейнике осталось, – и направилась к подносу с кофе.

Когда она отошла, к мисс Сильвер подошел Джеффри Тавернер с чашкой кофе в руках. Он уселся в кресло по другую руку от мисс Сильвер и сказал своим приятным голосом:

– Можно мне поговорить с вами немного? Я хочу поблагодарить вас за то, что вы так добры к моей сестре.

Мисс Сильвер немного удивилась. Как она уже говорила Фрэнку Эбботу, манеры мистера Тавернера по отношению к ней до сих пор не очень хорошо рекомендовали его. Из них было ясно, что он считает ее никчемной престарелой и довольно навязчивой особой. Теперь, совершенно неожиданно, все изменилось – он обращался к ней с уважением и почтением. Она ответила с большой угрюмостью, что обычно не было свойственно ей:

– Вам нет нужды благодарить меня, мистер Тавернер.

Он смотрел на нее открытым взглядом.

– Я благодарен вам. Милдред всегда такая нервная. У нее… скажу вам совершенно откровенно: у нее очень неустойчивая психика.

– Бог мой!

Джеффри пустился в объяснения:

– Вы не должны думать… я совсем не хотел сказать… боюсь, что мои слова создали неверное представление. Я действительно только хотел сказать, что она очень нервная и совершенно не способна выдерживать стрессы. Пребывание в доме, где произошло убийство, является для нее настоящим потрясением. Я заметил, что вы успокаивающе и умиротворяюще действуете на мою сестру, и хочу, чтобы вы знали, как я вам благодарен. Мисс Сильвер кашлянула:

– Спасибо, мистер Тавернер.

Он допил кофе и поставил чашку на столик.

– Милдред всегда была очень нервной, – сказал он. – К счастью, подруга, с которой она делит квартиру, очень веселая и разумная женщина. Должен сказать, что я не очень-то хотел принимать это приглашение, но у нее всегда были какие-то причуды относительно старых домов – с самого детства она сочиняла разные истории и как бы жила в них. И когда я посоветовал ей спокойно остаться дома, она так разволновалась, что я подумал: будет лучше, если я разрешу ей приехать. На самом деле я даже думаю, что мне вряд ли удалось бы ее отговорить. Как все нервные люди, она очень упряма. – Он с отчаянием вздохнул. – Это такое сочетание, с которым очень трудно сладить.

Мисс Сильвер согласилась с ним.

Он снова вздохнул, но более сдержанно:

– Ох, надеюсь, что нам всем разрешат разъехаться по домам завтра, сразу же, как только закончится дознание. Вы случайно не знаете, так ли это?

Мисс Сильвер перевернула ярко-синее вязаное полотно, лежавшее у нее на коленях.

– Я не знаю, но полагаю, что никаких возражений быть не должно. Ни вы, ни мисс Тавернер не сможете сделать большего, чем просто подтвердить, что говорят остальные свидетели.

– Инспектор Крисп сказал, что вряд ли мою сестру вызовут в качестве свидетеля, но ей лучше присутствовать. Если бы вы были столь добры и сели рядом с ней…– Он ответил на ее задумчивый взгляд быстрой привлекательной улыбкой. На какое-то мгновение его довольно педантичные манеры уступили место истинным чувствам. – Я должен сказать, что она… как бы это сказать… чувствует в вас опору.

Мисс Сильвер произнесла:

– Я буду рада сделать все, что смогу. Но мисс Тавернер совершенно нет причин волноваться.

Джеффри покачал головой.

– Нет-нет, конечно, нет. Но человек с ее характером не нуждается в причине для волнений, а вы, несомненно, действуете на нее успокаивающе. Я просто подумал, что мне хотелось бы выразить вам свою признательность и попросить вас завтра сесть рядом с ней. Ей было бы гораздо спокойнее.

– Конечно-конечно, мистер Тавернер.

Она наблюдала за ним, пока он шел к сестре, а потом уселся на свободное кресло возле нее. Она видела, как Милдред Тавернер с опаской посмотрела на своего брата, когда он подошел к ней, а затем радостно вспыхнула и взглянула в ее сторону, после чего они обменялись парой фраз. Мисс Сильвер подумала, что неплохо бы мисс Тавернер взять в руки самое обычное вязание, чтобы занять их чем-то и успокоиться самой. Ее руки постоянно находились в движении, что указывало на ее нервозное состояние. Они разглаживали ткань ее платья, сжимались и разжимались, перебирали эти совершенно не идущие ей голубые бусины и дергали золотую цепочку, ни на мгновение не оставаясь в покое.

Сделав около полудюжины замечаний с достаточно большими интервалами между ними, Джеффри поднялся и перешел к очагу, где вступил в беседу с Джекобом Тавернером, который разгадывал кроссворд. Через некоторое время они принялись разгадывать его вместе.

Когда Флоренс Дьюк вернулась со свежим горячим кофе, Милдред встала и присоединилась к ним, по-прежнему взволнованная и неуверенная в себе.

– Вы не возражаете… О, очень мило с вашей стороны! Я так нервничаю, когда сижу одна. Вы, конечно, нет, потому что вы не такие, как я. О, нет, не надо кофе, спасибо. Боюсь, что он не даст мне уснуть. – Она обратилась к Флоренс Дьюк: – Вам не кажется, что это так?

Флоренс Дьюк смотрела на нее так, будто видела кого-то другого. Она медленно сказала с долей безысходности в голосе:

– Мне не дает спать вовсе не кофе.