Фрауке Шойнеманн - Агент на мягких лапах

Я уже сладко задремывал, как вдруг кто-то откинул одеяло и холодный сквозняк весьма жестко вернул меня к реальности. Эй, что такое? Я осторожно приоткрыл один глаз и тут же закрыл его. Над кроватью висела лампа и лила на меня отвратительный яркий свет. Так, кто-то хочет прогнать нас из постели. Вот только кто и зачем?

– Кира, просыпайся! Пора вставать! Иначе ты опоздаешь в школу! – Возле нас стояла Анна, у нее был до ужаса бодрый вид.

Кира приподнялась, опершись на локоть:

– Мама, я ужасно не выспалась!

– Да, знаю. Мне жалко тебя, но от Хохаллее до твоей школы добираться почти час. Ты скоро должна выйти из дома, чтобы к восьми быть в школе.

Мурр, вообще-то я не знаю, когда бывает восемь часов. Но в это время Вернер обычно еще лежит в постели. Либо пьет свою первую чашку кофе. Мы с ним любим начинать день с чего-нибудь уютного и вкусненького. Но когда ты ходишь в школу, о каком уюте может идти речь? Неужели все дети должны являться туда в одно и то же время? А если да, то кто придумал такую глупость? Всем было бы комфортнее, если бы каждый приходил когда захочет!

Хорошо еще, что Кира и Анна остановились в нашей квартире всего на одну ночь и скоро вернутся к себе. Честное слово, мне совсем не хочется, чтобы меня будили так рано каждое утро!

– Что вы теперь подумаете обо мне, господин профессор! Мне так неловко! – Анна и Вернер сидели на большом диване в гостиной. На моем любимом диване. Я лежал на подоконнике. Почти четверть часа Анна лихорадочно рассказывала Вернеру историю, которую я слышал ночью от Киры. Только она умолчала про полицию. Вместо этого сказала, что этот дурацкий Вадим просто выставил их с Кирой за дверь. Интересно… Значит, она не хотела, чтобы Вернер узнал о приходе полиции?

Рассказывая, Анна так бешено размахивала руками, что иногда чуть не задевала меня по носу. Если бы не моя железная выдержка, я бы давно спрыгнул со своего наблюдательного пункта. Да-а, она явно отличалась от Ольги. Та никогда не теряла спокойствия, Анна же всегда находилась в движении – просто сгусток энергии. Мне трудно это понять. К чему столько суеты и стрессов? Вот лично я могу целыми днями спокойно лежать на диване.

Впрочем, надо признать, что минувшая ночь была слишкой тревожной и у Анны теперь взвинчены нервы. Так что ее тоже можно понять. Да и Кира уходила сегодня в школу испуганная. Я до сих пор возмущался в своей кошачьей душе – зачем ребенку уходить из дома в такую рань?! Как хорошо, что я не учился в школе. При одной мысли об этом мне хотелось зевнуть и сладко потянуться. Когда Анна договорит, я снова немножко вздремну. Перед обедом полезно чуть-чуть отдохнуть и расслабиться. Впрочем, после обеда тоже не вредно подремать. Вот так в приятной дреме весь день и пройдет!

Когда же Анна закончит свой рассказ? Пора бы! Ведь она сидела на моем любимом диване. Вернер почти им не пользовался – на нем лежал только я. Когда после обеда на диван светит солнышко, в доме нет места уютнее. Я надеялся, что Анна не вздумает сама на нем устроиться… Впрочем, она пришла в наш дом работать, а не рассиживаться на диване.

В дверь позвонили. Я насторожился – для нас это было необычно. Вообще-то к нам редко кто заходил – даже днем, и уж тем более среди ночи. Вернер вздохнул и встал с дивана:

– Наверняка это почта. Минуточку, я сейчас вернусь.

Точно. Иногда почтальонша приносит нам бандероли. Мне стало скучно. Я решил еще немножко полежать на освещенном солнцем подоконнике. Но все-таки надеялся, что Вернер сюда не вернется и диван снова станет моим.

Из холла послышались голоса. Один, ясное дело, принадлежал Вернеру. А другой был не похож на голос почтальонши. Это была Кира. Эге – неужели занятия в школе уже закончились? Что-то слишком быстро. Когда Вернер уходит в университет, то всегда проводит там несколько часов. Я и не предполагал, что Кира вернется из школы еще до обеда. Ну и ладно, мне-то что? Вряд ли она решит покуситься на мой обед.

Мне захотелось поздороваться с Кирой, и я спрыгнул с подоконника. Сегодня я очень неплохо спал у нее в кровати. Может, мне и сейчас перепадет немножко ласковых слов и она погладит меня по шерстке.

Но не успел я выйти в коридор, как Вернер вернулся в гостиную. С Кирой. И уже с первого взгляда моих зеленых глаз я понял, что здесь что-то не так. Вообще все не так! Кира была расстроена еще больше, чем вчерашней ночью, когда стояла перед нашей дверью. Ее щеки были мокрыми и покрылись пятнами. Я понял, что она недавно плакала. Да что там – она и сейчас плакала. Ее длинные волосы, которые Анна аккуратно заплела ей утром, растрепались, на правом колене джинсов зияла большая дыра – утром ее точно не было, я бы заметил. В общем, я взглянул на Киру – и у меня сам собой распушился хвост: верный признак опасности!

Анна вскочила с дивана:

– Боже мой, Кира! Что случилось?

Девочка со слезами бросилась к матери:

– Мамочка, я так испугалась! Вадим… он пришел к моей школе! Он спрашивал, где ты, и ужасно разозлился, что я ему не сказала.

Кира всхлипывала так сильно, что не могла говорить. Анна гладила ее по голове и бормотала что-то ласковое, но я слышал только « шшшшшш, шшшшшш ». Кира чуточку успокоилась:

– Он кричал на меня и сказал, что будет приходить к школе до тех пор, пока я не скажу, где мы прячемся.

– Он что, ударил тебя?! – забеспокоилась Анна. – У тебя ужасный вид!

Кира покачала головой:

– Нет. Но я, конечно, боялась, что он что-нибудь со мной сделает. Поэтому побежала от него и споткнулась. Вот – разорвала джинсы на коленке, а так все в порядке.

Вернер кашлянул.

– Что за Вадим? Вы его знаете? – спросил он.

Анна кивнула:

– Да, это мой друг, о котором я вам рассказывала.

– Вы должны позвонить в полицию, немедленно!

Анна испуганно покачала головой:

– Нет! Никакой полиции! Ни в коем случае!

– Но почему? Этот человек несомненно опасен! Он угрожал вашей дочери.

– Да, конечно, но если явится полиция, все будет еще хуже.

Ага! Еще хуже? Клянусь хребтом селедки – тогда лучше не звонить! И без того слишком много волнений, даже для такого храброго домашнего тигра, как я.

Вернер склонил голову набок и задумчиво посмотрел на Анну с Кирой:

– Что ж, как хотите. Но вам ни в коем случае нельзя возвращаться к себе. И Кире нельзя возвращаться в ее школу. Слишком опасно!

Анна пожала плечами:

– Да, пожалуй, вы правы. Но что нам делать? Ведь Кире надо учиться.

– Хм-м… – Вернер задумался. А когда он думает, он всегда немногословен. Все мы напряженно ждали, когда ему что-нибудь придет в голову.

Вернер еще раз произнес «хм-м» и вздохнул:

– Скажи мне, Кира, ты хорошо учишься?