Татьяна Полякова - Детектив весеннего настроения [сборник litres]

Пока он прокладывал себе дорогу к счастью, его родные жили привычной жизнью. Мама работала почтальоном, сестра – дояркой. У первой муж погиб молодым, пьяным попав под трактор, у второй сбежал за длинным рублем на Север, да там и сгинул. Иван помогал маме с сестрой, но не баловал их. И не потому, что было жаль денег. Он предлагал им переехать в город, женщины отказались. Где родился, там и пригодился, твердили они. Как будто Иван на Марс хотел их отправить! И он не стал спорить. Как хотят. Если в умирающей деревне им хорошо, то пусть в ней и остаются. Дом он им подправил, баньку обновил, техники бытовой купил, счет открыл, куда перечислял деньги на повседневные нужды. Но дорогими подарками не заваливал и большие суммы не переводил (ограбят алкаши деревенские, а то и убьют). Готов был отправить мать на лечение в санаторий, а сестру с сыном на курорт, но они до ужаса боялись покидать некомфортную зону своего комфорта.

Мать с сестрой ни разу не были у Ивана в гостях. Они боялись большого города. Он их навещал, но редко. Зато старшего сына своего с семи лет летом отправлял в деревню минимум на две недели. И не только для того, чтоб Святослав с родственниками время проводил. Считал, тому будет полезно посмотреть, как живут люди за пределами того узкого мирка, в котором вращались Глинки. Мальчишка, попав в деревню впервые, пришел в ужас. Он не мог ходить по-большому в вонючую дырку деревянного туалета, а мочиться – в лопухи, умываться ключевой водой, есть плохо помытые овощи, лечить порезы подорожником, оттирать навоз с подошв своих сандалий. Его пугали коровы, гуси, гигантские слепни. Еще больше – деревенские обитатели. Особенно ребятня. Даже пьяные мужики, что орали на всю улицу и дрались друг с другом, казались Святославу менее опасными, чем дети. Мужики ему бы ничего дурного не сделали. Своих детей могли отлупить, но чужих не трогали. А мальчишки и даже девчонки именно на пришлых задирались. Мутузили ребят из соседней деревни, стоило им «перейти границу», а городских готовы были со свету сжить.

Неизвестно, как закончились бы каникулы Святослава, если бы не Павлик. Он стал другом и защитником двоюродного брата. И последующие годы тот с удовольствием отправлялся в деревню, потому что там его ждал Павлик.

Пожалуй, он был и, судя по всему, оставался до последнего самым близким человеком Святослава…

И вот его не стало.

– Кто-то мог желать смерти вашему брату? – задал очередной вопрос Глинке господин полицейский по фамилии Иванов.

– Нет, – резко ответил Святослав.

– Почему вы так уверены в этом?

– Павлик был безобидным дурачком. Таких если и убивают, то при других обстоятельствах.

– Каких, например?

– Не так давно толпа подростков забила городского сумасшедшего в парке. Ради забавы, можно сказать. Они просто издевались над ним, не понимая, что могут причинить непоправимый вред его здоровью. Я читал об этом в Интернете, а вы должны были узнать из ваших полицейских сводок. – Святослав, увидев горничную Фатиму, которая семенила от флигеля к дому с мусорным пакетом в руке, махнул ей. – К юродивым на Руси всегда было особое отношение. Их даже цари к себе приближали. Но времена изменились. Теперь все напоказ. Те же подростки-преступники все снимали на телефон, чтобы выложить в Сеть.

– Вы к чему ведете, Святослав Иванович?

– К тому, что Павлик жил тут, на территории усадьбы, практически ее не покидая. Выходил иногда за забор, но ненадолго. Прогуливался по деревне и окрестностям, не более. В город не ездил. Так откуда взяться тем, кто желал бы ему смерти?

Подошла Фатима. Святослав велел ей принести воды. Женщина кивнула и унеслась.

– Но у вас тут полно народу. Этой ночью, к примеру, сколько человек было на территории?

– Я, моя невеста, господин Хренов, вон он, за вашей спиной… – Иванов обернулся и кивнул Борису. – Плюс прислуга: экономка, горничная, повар, разнорабочий. То есть, не считая охранника, шесть человек. – И ни слова о брате Максимилиане, но это Бориса не удивило. – И я поручусь за каждого. Никто из нас не желал смерти Павлику.

– Вы так хорошо всех знаете?

– Да я вообще, по сути, кроме себя, никого не знаю, – вспылил Святослав. – Под кожу и в голову никому не залезешь. Но какой смысл кому-то из этих людей убивать Павлика? Господин Хренов и Ника, невеста, его знали постольку-поскольку… С прислугой он практически не контактировал, а если и общался, то без агрессии. Павлик был абсолютно безобидным малым.

– Вы смотрели фильм «Человек дождя», господин Глинка?

– Да, конечно.

– Герой Дастина Хофмана, аутист Реймонд, тоже не был агрессивным. Но он причинил вред младшему брату. Не по злобе. А в силу своего… скудоумия – не скажешь, вспоминая сюжет. Употреблю другое словосочетание – особенности сознания.

– Павлик уже раз натворил дел… – вздохнул Святослав. – Из-за скудоумия или особенностей своего сознания, как хотите это называйте. И это было чуть ли не двадцать лет назад.

– Что он сделал?

– Столкнул, играючи, одного парня с обрыва. Тот чудом выжил, но остался инвалидом. Для Павлика это стало уроком. Он начал держать между собой и остальными людьми дистанцию. Не вступал ни с кем в эмоциональный и физический контакт.

Иванов снова посмотрел на Бориса. На сей раз цепко, а не вскользь.

– А господин Хренов вам кем приходится?

– Мне – никем, – поморщился Святослав. Он устал отвечать на вопросы, был раздражен и еле сдерживал свои эмоции. – Он работал на моего покойного отца, был начальником его службы безопасности.

– Насколько я знаю, ваш папа погиб больше десяти лет назад. Вы до сих пор поддерживаете связь с его охранником?

Святослав резко обернулся и гаркнул:

– Где моя вода, черт побери? – После этого возобновил диалог с Ивановым: – Мы давно не виделись с Борисом Аркадьевичем. Но вчера вот решили посидеть вместе, вспомнить былое…

– Если у вас есть ко мне вопросы, – включился Борис, – я готов на них ответить.

– Позже, – сухо проговорил Иванов.

– Позже мне хотелось бы уехать на работу.

Тут примчалась Фатима с тремя бутылками минералки. Она раздала их мужчинам. Святослав откупорил свою первым и с жаждой припал к горлышку. Перебрал вчера. Молодежь совсем не умеет пить, заметил Борис. Он хоть и употребил больше Глинки, но чувствовал себя бодро.

– Боюсь, вам придется задержаться, – все с той же постной миной проговорил полицейский.

– В чем дело, господин Иванов? – напрягся Хренов.

– Человек погиб, разобраться надо.

– Есть подозрения, что смерть насильственная?

Иванов поиграл бровями. Но тоже как-то вяло. Казалось, он только-только вышел из анабиоза.

– Я не заметил на теле никаких повреждений, – произнес Хренов.