Ирина Мельникова - Бесы Черного Городища

Но он попытался скрыть возбуждение, которое овладело им с того момента, когда почувствовал, что запахло жареным. Закоржевский и Барин! То-то удивятся Иван и Федор Михайлович, когда он привезет им это известие!..

После завтрака приехал приглашенный бароном уездный исправник Семен Порфирьевич Первенцев, тучный, с мокрыми подмышками, тяжело отдувающийся после каждого мало-мальски совершенного усилия. Он с трудом передвигался на слегка кривоватых, коротких ногах и садился, как только представлялся случай. Уже полгода он занимался раскрытием кражи, впрочем, безуспешно. Теперь не имело никакого резона скрывать истинную цель пребывания Алексея в доме барона Миллера, и он представился исправнику.

Первенцев достойно выдержал удар и не показал виду, насколько обескуражен появлением городского сыщика. Алексей беседовал с ним около часа. Исправник пыхтел и откашливался перед каждым ответом на вопрос, из чего Алексей сделал закономерный вывод: розыск велся крайне небрежно и поверхностно.

Теперь, когда исчезли следы ног, когда невозможно обнаружить отпечатки пальцев, а из памяти свидетелей, даже если получится их отыскать, выветрились многие необходимые подробности, когда ворованное добро полностью или частично перетекло в лапы скупщиков краденого, Полякову предстояло провести осмотр места преступления и определить истинных участников ограбления. Конечно, в руках у него появились кое-какие новые и очень существенные ниточки — одной из них было знакомство Барина с управляющим. Видно, знакомство это было давним, потому что Барин, по словам Ильи, вел себя в поместье как дома. Но пока, чтобы не вспугнуть управляющего, Алексей решил не тревожить его. Благо что барон предложил свою помощь, что сняло проблему само собой.

Как оказалось, вещи были похищены из двух несгораемых шкафов новейшей конструкции. Они помещались в небольшой комнате на первом этаже дома, которая совмещалась с кабинетом и спальней Миллера. Рядом находились лишь парадные залы и людские. Снаружи имелось две двери: та, что вела из подъезда, и вторая, из стеклянной, выходящей в парк, террасы. Обширный ухоженный парк примыкал к реке, за которой начиналась, по словам барона, настоящая тайга. Ключи от несгораемых шкафов хранились в письменном столе хозяина, и никто, кроме Петра, об этом не знал. Уезжая надолго, Миллер никогда не брал их с собой, уверившись в честности своих слуг и управляющего.

Жизнь в доме велась с чисто немецкой аккуратностью и тщанием. Барон перед сном лично проверял запоры. Во время его отсутствия этим занимался управляющий. Следовательно, проникнуть в дом, не ломая замков, было просто немыслимо, конечно, если эту помощь не оказали бы изнутри.

Трудность положения заключалась в том, что между моментом последнего осмотра бароном своих шкафов в январе месяце и обнаружения им кражи по возвращении из Австрии прошло около трех месяцев. Воры могли как угодно распорядиться награбленным. Наверняка его много раз продавали и перепродавали такие же барыги, как Наумка. К этому надо прибавить еще несколько месяцев, потраченных уездным исправником на бесплодные поиски. Все улики бесследно исчезли, и усилия Алексея на первый взгляд казались напрасными.

Но тщательный осмотр замков показал, что шкафы открывались ключами, потому что отмычки, с каким бы мастерством они ни применялись, оставляют порой едва видимые царапины.

— Господин барон, — обратился Алексей к Миллеру, — вы уверены в своем управляющем?

— Как в самом себе! — произнес раздраженно барон.

Видно, ему не в первый раз задавали этот вопрос. И исправник в том числе. Потому что Миллер метнул на него сердитый взгляд, а Первенцев опять запыхтел и отвернулся.

— Петр живет у меня более пятнадцати лет и предан мне душой и телом. Я выстроил ему дом, подарил полсотни десятин земли, выучил его сыновей в университете. Людская благодарность — не пустой звук. Петру незачем меня обманывать и грабить. У него все есть. И во многом его достаток зависит от моей благосклонности. Он имеет гораздо больше, чем те деньги, которые он сумел бы выручить, если бы продал украденные вещи. Что касается других слуг, справьтесь о них у Петра. Он сам набирает штат прислуги, я этими делами не интересуюсь.

Отзыв об управляющем оказался самым положительным.

Алексей стал в тупик. С одной стороны, Илья не мог ошибиться, ведь он узнал на портрете Барина. Вдобавок котелок…

Впрочем, если Закоржевский каким-то образом связан с бандой, то убийство Полиндеева наводит на определенные мысли.

Получение наследства? Но женись Евгений Константинович на Вере, в любом случае получил бы за ней приличное приданое и на законных основаниях вошел бы в семью. Однако хотел ли он на самом деле стать мужем Веры? И насколько в этом была заинтересована Екатерина Савельевна? И не связано ли убийство супруга с ее почти нескрываемым интересом к Закоржевскому? Теперь эта книжечка. Определенно он не мог ошибиться. Та, что выпала из рук Екатерины Савельевны, судя по описанию баронессы, была точной копией похищенной. Таких совпадений не бывает. Тем более столь уникальная вещь в здешних местах…

Но при чем тогда подметное письмо, которое сыщики обнаружили в спальне Полиндеева? Или это стечение обстоятельств, невольный случай, который увлек розыск в не правильном направлении?

— Постой! Постой! — прервал Алексей собственный поток рассуждений. А с чего вдруг они решили, что письмо направлено Полиндееву? Есть еще один вариант, о котором они даже не подумали, не проверив, чей там почерк. Что, если письмо написано не таинственным злоумышленником, а самим купцом, а слова «На-кася выкуси!» выведены поверх текста убийцей, который решил не дожидаться указанного срока выдачи денег? Если шантажист сам Полиндеев, то в таком случае складывается совсем иная версия убийства, и мотивы его вполне объяснимы…

Эти мысли не оставляли Алексея до самого вечера. Он все же оставил допрос управляющего напоследок, чтобы не спугнуть его раньше времени и собрать как можно больше фактов, которые позволили бы прижать Петра к стенке.

После обеда Алексей объехал с Первенцовым все ближайшие окрестности, побывал в Покровском и еще двух деревнях поблизости, но никаких слухов, которые могли бы навести на след похитителей, уловить не удалось. Правда, к его удивлению, о баронессе отзывались совсем неплохо, а вот барона недолюбливали. Говорили, что он жаден и чуть ли не по золотникам отвешивает хлеб своим слугам и работникам. Алексею этого не показалось, но он предпочел не спорить. Тем более исправник эти слухи подтвердил. К тому же он предложил передать Алексею список всех проживающих в имении людей.