Николас Мейер - Вам вреден кокаин мистер Холмс

— Я слушаю, Джои, — напомнила жена, живописно расположившись на набитой конским волосом софе напротив кресла, где сидел я, того самого, в котором предыдущей ночью заснул Холмс. Она все еще была в дорожном костюме из серого твида с небольшим количеством кружев на манжетах и воротнике — она лишь сняла перед ужином шляпку.

Я глотнул солидную порцию бренди, потом нарочито долго возился, раскуривая трубку, и наконец рассказал ей о том несчастье, которое на меня свалилось.

— Бедный мистер Холмс, — воскликнула она, сжав руки, когда я закончил. В глазах у нее стояли слезы. — Что же нам делать? Мы можем хоть как-то помочь ему? — Ее желание и готовность помочь согрели мне душу. У нее и в мыслях не было пасовать перед трудностями или избегать общества моего товарища из-за ужасной болезни, так изуродовавшей его истинную натуру.

— Я думаю, есть одно средство, которое можно попробовать, — ответил я, вставая, — но это будет нелегко. Холмс зашел слишком далеко и не захочет добровольно принять помощь. Однако, насколько я могу судить, он все еще достаточно хитер, чтобы можно было обманным путем заставить его лечиться.

— Но тогда...

— Подожди, дорогая. Я кое-что забыл в прихожей.

Ненадолго оставив жену, я извлек на свет Божий номер журнала «Ланцет», данный мне Стэмфордом, и вернулся в гостиную, размышляя о том, сможет ли Мэри, если понадобится, помочь привести в исполнение мой замысел. Он начал складываться у меня, когда я, сидя на скамейке в ожидании поезда, прочитал статью об австрийском враче.

Войдя в гостиную, я закрыл дверь и рассказал жене о своей беседе со Стэмфордом и о том, что из этого вышло.

— Так ты говоришь, что прочел эту статью? — спросила она.

— Да, пока ждал поезда, и даже два раза. — Снова сев в кресло, я расправил журнал у себя на коленях и начал листать его в поисках нужной страницы.

— Этот врач... ага, вот она, эта статья — этот врач подробно исследовал свойства кокаина. Поначалу он пришел к выводу — ошибочному, как он сам признает, — что кокаин будто бы обладает сказочными целительными свойствами и может вылечить от любой болезни, в том числе и от алкоголизма. Однако позже этот врач, когда от кокаина скончался его близкий друг, открыл ужасные последствия пристрастия к этому наркотику.

— Скончался, — непроизвольно повторила жена, понизив голос, и он прозвучал как эхо.

Мы с испугом взглянули друг на друга: мысль о том, что Холмса может постигнуть такая нелепая смерть, поразила наше воображение. У моей жены было не меньше причин, чем у меня, быть признательной Холмсу, ведь встретились мы во многом благодаря его стараниям. Я перевел дух и продолжал:

— Во всяком случае, после смерти этого бедняги (все это произошло в начале нынешнего года) врач, написавший статью, пересмотрел свои взгляды на свойства кокаина и сейчас прилагает все усилия, чтобы вылечить пристрастившихся к нему бедолаг. Он знает об этом наркотике больше чем кто-либо в Европе.

Мы с женой снова переглянулись.

— Ты напишешь ему? — спросила она.

Я покачал головой:

— Нет времени. Холмс слишком далеко зашел. На счету каждый час. У него крепкое здоровье, но и оно не способно противостоять тем разрушительным приступам порока, которому он себя подвергает. Если мы не поможем сейчас, его тело погибнет раньше, чем нам представится шанс вылечить его психику.

— Так что же ты предлагаешь, Джон?

— Я думаю, нам надо отправить его на континент. Пусть этот врач делает все, что сочтет нужным, а я попытаюсь помочь ему чем смогу: знанием характера Холмса, своим временем и силами...

На некоторое время жена глубоко задумалась. Когда она снова повернулась ко мне, практичность ее натуры заявила о себе в целом потоке вопросов.

— Допустим, этот врач не поможет. Что тогда?

Я пожал плечами.

— Похоже, он единственный человек в Европе, сколько-нибудь сведущий в этом деле. Попробуем, а там будет видно. Во всяком случае, нам не остается ничего другого.

Жена кивнула.

— А врач? Согласится ли он принять Холмса? Быть может, он слишком занят или... — она заколебалась, — или лечение окажется нам не по карману?

— На этот вопрос я смогу ответить не раньше, чем получу ответ на телеграмму, — ответил я.

— Телеграмму? Ты отправил ему телеграмму?

Я послал телеграмму с вокзала Ватерлоо тотчас, как прочитал заметку в журнале. Сделав так, я пошел по стопам Холмса, предпочитавшего телеграф всем другим средствам связи. Мысль о его телеграммах несчастному профессору Мориарти заставила меня вздрогнуть. Однако в моем случае здесь не было ничего дурного. Телеграмма подходила мне больше всего. Что касается телефона, даже если бы международная связь и существовала в 1891 году, я все равно ею бы не воспользовался. Предубеждение против телефона я позаимствовал у Холмса. Он считал, что телеграмма заставляет отправителя излагать мысли кратко и, следовательно, логично. Точность рождает точность, а не бестолковую болтовню. Я хотел получить не подробный длинный ответ, а лишь «да» или «нет».

— Ах, — грустно вздохнула жена, откинувшись назад, — мы совершенно не приняли во внимание самого мистера Холмса. Ты же сам говоришь, что его не так-то просто заставить лечиться. Допустим, врач согласится помочь ему. Как нам его доставить к доктору? Из того, что ты рассказал мне, ясно, что он настороже, как никогда.

— Да, это так, — ответил я, покачав головой. — Нелегко будет отправить его за границу. Надо представить дело так, будто он едет туда по собственной воле.

— Как же это устроить?

— Пусть думает, что идет по следам профессора Мориарти, а наведем его на этот след мы.

Жена с изумлением посмотрела на меня.

— Мы наведем его на след?

— Да, — я смотрел на нее не отводя глаз. — Мы должны подсунуть Холмсу ложные улики, которые и приведут его в Вену.

— Он все поймет, — немедленно возразила она. — Никто не знает об уликах столько, сколько знает Холмс.

— Весьма возможно, — отвечал я, — но ведь никто не знает Холмса лучше меня. — Я весь подался вперед. — Я пущу в ход все известные мне средства, чтобы привлечь его, чтобы он, что называется, взял след. Изощренность и изобретательность — не моя сильная сторона, а его. Но я перевоплощусь на время. Я позаимствую его образ мыслей; я просмотрю свои записи о делах, которыми нам приходилось когда-то заниматься вместе; ты мне поможешь в этом, и тогда, — заключил я тоном, скорее бодряческим, нежели бодрым, — и вот тогда мы заставим его играть по нашим правилам. Если потребуется, — добавил я запинаясь, — я буду тратить деньги не считая.

Жена наклонилась ко мне и, нежно взяв мое лицо в ладони, с обожанием посмотрела мне в глаза.

— Ты сделаешь все это — ради него?

— Я был бы последним негодяем, если бы поступил по-другому после того, что он для меня сделал, — ответил я.