Ольга Володарская - Кукла затворника

Оля назначила курс. Стоил он весьма прилично. И являться нужно было в определенное время. Но Барановский был на все готов, лишь бы увидеть еще раз красавицу массажистку и почувствовать на себе ее руки. После седьмого сеанса Оля сказала, что больше не видит проблемы. И дала Васе «вольную». Но он продолжил ходить к ней. И всегда был последним клиентом.

Барановский не был робким. К любой другой давно бы подкатил, но Оля была замужем. И он держал себя в руках. Но и не видеть ее не мог. Тянуло.

Как-то пришел на очередной сеанс, а Оля сидит в кресле, пьет шампанское и плачет. Спросил, в чем дело. Она отмахнулась, не хотела жаловаться. Но Вася же мент, смог выудить инфу. Оказалось, муж заподозрен в измене. Хотя, по мнению Барановского, уличен. Нет, с другой женщины Оля его не снимала, но все улики говорили о неверности.

В тот вечер массаж перерос в секс на двадцатой минуте. Вася не сдержался, дал волю эмоциям и рукам. Его не оттолкнули, и все было не просто хорошо — волшебно.

Вася никогда не думал о том, чтобы взять в жены женщину с ребенком. Но Олю готов был. Тем более дочка маленькая, пятилетняя. Почему нет? Если он любит женщину, то полюбит и ее чадо. Барановский почему-то был уверен в том, что Оля разведется. Но плохо он знал женщин. Та нашла супругу кучу оправданий, и семейная лодка поплыла дальше. Одно хорошо, Васе не дали отставку. Пару-тройку раз в месяц он ходил к Оле на массаж, который не всегда, но часто заканчивался сексом. Иногда они оставались в салоне до полуночи. Болтали, пили брют, который обожала Оля, ели ее любимые суши. Вася едва терпел и то, и другое. Ему бы пивка с мясной пиццей. Или водочки с пельменями. Но вкусно поесть он и дома может, ценно время, проведенное с любимой, которая не ест мясо и мучное.

Через год Васе надоело пребывать в статусе карманного (салонного) любовника. Он «пробил» Олиного мужа и последил за ним некоторое время. Как и следовало ожидать, тот не угомонился — продолжил изменять. Но уже с другой. Прежняя с ним работала, а эту он в интернете нашел. Соска, каких много. Вася сделал несколько фото на телефон. Предъявлять их Оле не спешил, но разговор завел сразу. Спросил, верит ли она мужу.

— Если бы верила, не спала бы с тобой, — ответила та.

— Но как можно жить с человеком, не доверяя ему?

— Не забывай, у нас дочь. Которая обожает папу.

— И ты готова принести себя в жертву?

— Мы хорошо живем. И мои сомнения не в счет.

— Хочешь доказательств? — И сжал в кулаке телефон. Скажет «да», продемонстрирует фото.

— Нет, — резко ответила она. — В жизни бывает всякое. Кто-то с кем-то спит, и это ничего не значит.

Камень в его огород? Типа, я занимаюсь с тобой сексом, но люблю мужа, и это не измена, а так… Гимнастика для здоровья.

Барановскому стало так обидно, что если бы он давал волю чувствам, то пустил бы слезу.

— Дура ты, Оля, — бросил ей в лицо Вася и ушел.

Они три месяца не общались. Но Барановского не отпускало. Теперь он искал оправдания любимой. Она же не знает, как серьезно он к ней относится. Василий никогда не заговаривал о чувствах. Ждал подходящего момента. Но Оля постоянно держала дистанцию, и он не хотел навязываться…

А что, если она вела себя зеркально?

И Барановский снова явился в салон. Еле дождался, когда все уйдут. В кустах сидел, как в засаде.

Когда Оля, выключив свет, стала выходить, он сгреб ее в охапку. Она сначала испугалась, потом, когда узнала Васю, обрадовалась и стала его целовать. Любовью они занялись в холле, на полу.

— Как же я скучал, — выдохнул Василий, зарывшись лицом в ее растрепавшиеся волосы.

— Я тоже.

— Люблю тебя…

Вот бы она сказала «я тоже», но Вася услышал другое:

— Я знаю.

Помолчали.

— Мне нужно спешить, я уже опаздываю, — сказала она.

— Понимаю. Дома ждет муж… — И отстранился.

— Дочку нужно забрать у бабушки. Она нигде не остается ночевать, даже у нее. — Оля привлекла Васю к себе и нежно поцеловала. — Мы с ее папой сейчас не живем вместе.

— Развелись? — Сердце подпрыгнуло от радости.

— Нет. Просто разъехались на время. Хотим подумать, стоит ли вместе оставаться. Ругаемся часто, и дочка это видит…

Уже прогресс. Но рано Барановский радовался. Семья воссоединилась спустя несколько дней. После чего уехала на две недели к морю.

История повторялась еще дважды. И Василий уже не мог себя винить в бездействии. Он не только признался в любви, но чуть позже предложил Оле руку и сердце, поклявшись относиться к ее ребенку как к своему. Но это не помогло. Они продолжали бегать по кругу. Причем Вася болтался в хвосте. Первым несся супруг Оли, за ним она, а Барановскому выпала роль замыкающего.

Он часто размышлял над тем, почему любимая не выбирает его. Не из-за дочери, явно. Ею уже прикрываться нет смысла. Не любит? А изменника — да? Или все гораздо проще, и дело в бабках. Василий на окладе, пусть и неплохом. Но не жирует. А Олин муж успешный стоматолог. Свою клинику открыл, ей помог с кабинетом. Разве от таких уходят к простым ментам?

От этих мыслей становилось тошно. И Барановский старался ими не терзаться. Особенно после того, как понял, что из МВД уйти он хочет не из-за Оли. Это совершенно точно. За деньгами он как не гнался, так и не будет, а спокойно зажить хочется. И чтобы обнулиться, придется бросить и свою любовницу.

Уж если начинать новую жизнь, то с чистого листа!

Он думал, что опоздает, но прибыл на место без пяти девять. Все благодаря тому, что в доме кончился кофе, и Вася купил его по пути в Мак-авто.

Выгрузившись из машины, он увидел Славу. Он приехал на метро. Его авто вечно ломалось и сейчас стояло в сервисе.

— Приехал Коцман? — поинтересовался у коллеги Василий.

— Нет еще. Ждем-с.

Добронравов стоял в арке, уткнувшись в планшет. Он с ним не расставался. Эксплуатировал, как говорится, и в хвост, и в гриву. И если машина его, мягко сказать, оставляла желать лучшего, то планшет был крутейшим. Если бы вору пришлось выбирать между машиной и планшетом, то Слава явно лишился бы айпада, а не своей «Нексии».

— На чем приедет Иосиф Абрамович? — спросил Вася.

— Думаю, на такси. Он слишком стар, чтобы пользоваться общественным транспортом и водить машину.

— А сколько ему?

— Восемьдесят семь.

— Солидный возраст. И все же я уверен, что вон та «Чайка» коцмановская.

Слава оторвался от планшета, чтобы увидеть черное, идеально отполированное ретроавто.

— Фига себе, тачка, — выдохнул он. — Ляма четыре стоит.

— Серьезно?

— Если не больше. «Чайки» доходят до десяти, но это если с историей.

— Например, на ней ездил Брежнев?

Добронравов кивнул и бросился к машине.

Та лихо заехала на свободное место. Водительская дверь через некоторое время открылась. Но никто из салона не показывался. Вася, что двинулся следом за коллегой, решил, что водитель замешкался, чтобы помочь пассажиру, но он ошибся. За рулем сидел сам Коцман. А медлил он, потому что пристраивал свою трость. Найдя упор, выбрался.