Ирина Комарова - Последний хит сезона

Я еще не остыла, поэтому посмотрела на него с откровенным подозрением. Но Солодцев, похоже, приставать не собирался — ему просто скучно было ехать в тишине.

— Про наши интересные случаи я рассказывать не могу. — Боюсь, мой ответ прозвучал не слишком дружелюбно. — Мы обещаем клиентам полную конфиденциальность. Вам ведь тоже не понравилось бы, если бы я о ваших проблемах с женой и с прочими дамами стала на всех углах рассказывать?

Моя холодность Солодцева не смутила.

— Да почему же, — хохотнул он. — Рассказывай, разрешаю. Пусть на моем примере народ учится. А может, мне вообще писателя какого найти? Чтобы написал про меня книжку, а денежки потом пополам! Или кино снять? Если актриску на роль Надьки подходящую найти и еще парочку таких, фигуристых: Светку с Наташкой изобразить, фильмец получится — закачаешься! Прикинь, «Оскар» гарантирован! Как ты думаешь?

— Я думаю, если вы хотите поговорить, то лучше найти какую-нибудь нейтральную тему, — немного смягчившись, предложила я.

— Это какую нейтральную?

— Ну-у… — Не говорить же ему, что я готова обсуждать любую тему, от перспектив полета последнего европейского спутника на Марс до проблем, возникающих при выкармливании утконосов, лишь бы наш разговор не касался самого Солодцева и сложностей его взаимоотношений с женщинами. — Например, объясните мне, почему ваша фирма называется «Жикле»? Что это такое? И чем вы вообще занимаетесь? Мы сначала подумали, что автозапчастями, но Нина сказала, что это как-то с живописью связано.

— Слушай, Ритка, только не злись, но ты действительно уникальная девчонка! Ты первая, кто интересуется, чем я занимаюсь. Обычно спрашивают, сколько денег фирма приносит, а на остальное им наплевать.

Я на мгновение стиснула зубы, потом расслабилась, выдохнула и, позаботившись, чтобы в моем голосе не прозвучало ни одной теплой нотки, напомнила:

— Жикле.

— А что жикле? Жикле, Маргарита Рощина, — он правильно понял мое неудовольствие, но оно его только позабавило, — это такая технология нанесения красок на холст, от французского — разбрызгивание. Используется для факсимильного воспроизведения картин.

Я представила себе художника, который устроился в Третьяковской галерее напротив картины Репина, известной под названием «Иван Грозный убивает своего сына», и перерисовывает ее, прыская краской из баллончиков с надписями «Жикле-синий», «Жикле-оранжевый», «Жикле-бледно-розовый»… бред какой-то.

— Это чтобы копии рисовать?

— Нет, не копии. То есть получается, конечно, копия, но от оригинала ее фиг отличишь, особенно если холст правильно подобрать. И не рисовать, там, я же говорю, цифровые технологии. Сначала с оригинала делают снимок, очень высокой четкости. Потом, микроскопическими каплями краски, изображение наносят на специальный холст. А когда все готово — разные дополнительные обработки, чтобы воссоздать рельеф картины. В общем, там много разных технических заморочек, но в результате копия получается — пальчики оближешь! Полная иллюзия: характер и фактура мазка, нюансы цвета, светотень… даже кракелюры, трещинки на краске, сохраняются. Я же говорю — от оригинала невооруженным глазом не отличишь. Эксклюзив!

— Алексей, ты что, художник? — От растерянности я обратилась к нему на «ты» и по имени. Но как тут было не растеряться: Солодцев, которого я с первого взгляда записала в жизнерадостные неандертальцы, уверенно, со знанием дела толкует мне о светотени и о кракелюрах!

— Нет, что ты! Это я так, за последние годы нахватался. На самом деле я до тридцати лет и в музее-то ни разу не был, из всех картин только «Три богатыря» знал да эту, с медведями, — «Утро в сосновом лесу». Просто я бизнесмен, я занимаюсь тем, что хорошо продается. Понимаешь, если бы был спрос на фасованное дерьмо, я бы организовал фасовку и продажу дерьма в пакетиках. А если есть спрос на жикле, — он ухмыльнулся и подмигнул мне, — я жиклюю по полной программе.

— И что, правда есть спрос?

— А то! Ты не представляешь, как народ по этим факсимильным копиям убивается! Я не об учителях-врачах, конечно, говорю — эти, может, и захотели бы, да им на каждую картинку всей школой или больницей сбрасываться пришлось бы. А вот серьезные люди любят у себя в спальне что-нибудь из Ренуара повесить или из старых фламандцев в столовую — натюрморт с рыбой. Особенно с тех пор, как это на Западе в моду вошло. И организации, конечно, тоже. Банки — те больше русских художников заказывают. Причем прикинь, как получается: если банчок новый, только открывается, там классику просят, Сурикова или Левитана. А банкам постарше, посолиднее подавай авангард, Малевича с Кандинским! Гостиницы тоже, солидные, для ВИП-клиентов к нам обращаются, клубы, рестораны элитные. Всем хочется быть в тренде. О, смотри, мы уже и приехали!

Признаюсь, я слушала его раскрыв рот. Даже позволила пренебрежительно отозваться об учителях — обычно я этого не спускаю. И то, что мы добрались до места, не заметила. Очнулась только, когда «лексус» затормозил перед нашим крыльцом. Алексей Игоревич с неожиданной ловкостью выскочил из машины, обежал ее и, прежде чем я успела отстегнуть ремень, распахнул дверцу с моей стороны, согнулся в церемонном поклоне и подал руку:

— Позвольте вам помочь, Маргарита Рощина!

Я мгновенно вскипела. Кажется, после этой неожиданной лекции я начала менять отношение к нашему клиенту, а он снова балаган устраивает! Но воспитание — штука прочная. Как бы я ни была зла на человека, но, если он проявляет демонстративную вежливость, я не могу ответить откровенным хамством. Я позволила себе выразить неприязнь только максимально скупой благодарностью — не уверена, что брошенное в сторону сухое «спасибо» достигло его склоненной головы. Да еще тем, что едва коснулась его руки, выпрыгивая из машины, и попыталась сразу же, не глядя на Солодцева, двинуться к крыльцу. Именно попыталась, потому что этот неотесанный дикарь успел перехватить меня и снова обнять правой рукой за плечи.

— Не спеши, Маргарита Рощина, разговор есть.

— Алексей Игоревич, — я выразительно покосилась на руку, лежащую на моих плечах, — вам никогда не приходило в голову, что есть девушки, которым не нравится подобное обращение?

— Какое обращение? — не понял он. — Ты же сама сказала, чтобы я тебя Маргаритой звал. Не вопрос, что мне, жалко? Но я сейчас о другом. Ты ведь без машины осталась, может, мне вечером подъехать забрать тебя с работы?

— И в сауну? — надменно уточнила я.

— Да что ты с этой сауной все время? У тебя прямо идея фикс. Домой тебя отвезу. Ты одна живешь?

— С родителями. Так что идти ко мне в гости смысла нет.

— Почему нет? Можно с родителями познакомиться, они у тебя наверняка нормальные. Посидеть за рюмкой чаю, поговорить о том о сем… Нет, Рита, я серьезно. Работу ты сделала, все классно, так что теперь я уже не клиент, а просто знакомый. Так почему бы нам не продолжить?