Татьяна Полякова - Голос, зовущий в ночи

Мне пришлось признать, что Владан прав, версия, казавшаяся безупречной, разваливалась на глазах.

– А если у нее появился другой канал поставок? Хотя, конечно, Екатерина на роль злодейки-наркоторговки не тянет, тут не поспоришь. Тогда так: злодей у нас Малышев – здесь-то все сходится. Ольга ему верит, а Екатерина на все закрывает глаза, потому что влюблена в него до потери здравого смысла. Ольга, узнав о его деятельности, все ему высказала при встрече. Вот они и поссорились. Она наверняка пригрозила, что сообщит в полицию, если он не откажется от противозаконного бизнеса, а он, не желая терять деньги, расправился с ней чужими руками. Екатерина, ничего не подозревая или по-прежнему не желая замечать очевидного, обращается к нам за помощью, а Малышеву приходится согласиться с этим, чтобы не вызвать подозрений. Что скажешь?

Владан пожал плечами.

– Катерина, может, и наивна, и поглупела от любви, но впечатления клинической дуры не производит. Что-то она должна была заподозрить после убийства Ольги.

– А если она затеяла расследование, чтобы прижать Малышева и заставить его ответить на ее чувства?

– Какое коварство! – с серьезной миной заявил Владан. – Неужто женщины на такое способны?

– Не все, – утешила я.

– Правда? Я уже начал беспокоиться. В обоих случаях у тебя получается, что убийца – Малышев.

– Что значит, «у меня получается»? А у тебя?

Владан потер подбородок.

– Не люблю я торопиться с выводами. Все вроде так, как ты говоришь, но интуиция подсказывает: торопиться не стоит. Может, потому, что все вроде бы очевидно. И логистическая компания, и грузы из Средней Азии…

– Думаешь, Малышева кто-то подставляет?

– Знаешь, чем мы с тобой занимаемся? Гадаем на кофейной гуще. А я этого терпеть не могу. Это первое, – кивнул он. – Ничего о том, что Малышев толкает наркоту, я не слышал. Кому-то он ее сдает? Не сам же толкает? Но даже если сам… И Колумбиец до сих пор об этом ничего не знает?

– А если Малышев занимается этим недавно? И слухи еще просто не дошли?

На этот раз Владан пожал плечами.

– Дела у него идут очень неплохо. Тесть на золотом унитазе сидит. Конечно, много денег не бывает, но… Когда бандиты стремятся в легальный бизнес – это понятно. Но для того, чтобы преуспевающий бизнесмен стал бандитом, нужна серьезная причина. Я ее пока не вижу.

– Что же делать? – нахмурилась я, заподозрив, что мы ни на шаг не продвинулись.

– Работать, – ответил Марич и добавил совсем другим тоном: – Чего это Паша на связь не выходит? Придется ему напомнить о маленьком, но ответственном поручении.

Искать Пашу на улице не пришлось, он сам объявился, причем как только мы покинули кафе. Позвонил на мобильный. Владан, взглянув на дисплей, удовлетворенно кивнул.

– Легок на помине, – и ответил: – Слушаю тебя очень внимательно.

Однако Паша предпочел личную встречу, нетрудно догадаться, по какой причине.

Через полчаса мы въехали во двор заброшенного дома, где он нас и поджидал. Сидел в облезлом кресле, выброшенном за ненадобностью, пил пиво из банки, держа сигарету в руке с таким видом, точно находился на круизном лайнере. Владан подъехал ближе, распахнул дверь, но остался в машине. Я тоже покидать ее не стала, грязь вокруг, как всегда, впечатляла.

– Что скажешь? – кивнув в знак приветствия, задал вопрос Владан.

– Фонд этот – гнилая лавочка, – с усмешкой заметил Паша. – Я в их благие порывы никогда не верил. Только голову морочат людям, вот и все.

– Про Фонд поподробнее. Про то, как людям голову морочат, я и без тебя знаю.

– Короче, есть такой Шоша. Ничем особо не примечательный чувак, который в этом Фонде спасался. А потом стал втихую наркоту толкать.

– Втихую – это без ведома Колумбийца? – уточнил Владан.

– Ага, без ведома. Но товар отменный, а главное, дешевле. Многие на это купились. Пока Шоша толкал товар среди своих, все было тихо. Но когда он перешел на более крупные партии, у серьезных людей появились вопросы.

– Откуда товар?

– Само собой. Шоша фигура незначительная, хотелось понять, кто за ним стоит.

– Узнали?

– Не-а. Болтают, не один Шоша товар предлагает. Но я только о нем конкретно узнал. С Колумбийцем заедаться никто не хочет, с другой стороны, свою выгоду терять тоже не фонтан. В общем, берут регулярно. Небольшими партиями. И помалкивают, надеясь, что Колумбиец не сразу разберется, что к чему.

– А Фонд здесь при чем? Шоша – понятно, но наркоманам не впервой «развязаться» да еще дурью приторговывать.

– А притом, что все на Фонде этом сходится. Так люди говорят. А мне что? Ты сказал узнать, я узнал. Кстати, Шошу уже пару дней никто не видел. Может, Колумбиец успел фишку просечь и за борзость спросить решил? Серб, – перешел Паша на жалобный тон, – я больше в это дерьмо не полезу. Дружба дружбой, а пожить охота.

– Ты сейчас какую дружбу имеешь в виду? – серьезно спросил Владан.

– Нашу.

– И чего с ней не так?

– Кончай, а? Я тебя, конечно, уважаю, но башкой рисковать дураков нет, когда такие люди в деле… Короче, за лишние вопросы можно не только языка, но и головы лишиться.

– Ладно, считай, с заданием справился.

Владан достал купюру и протянул парню.

– Ты ж знаешь, я всегда готов, если что, – забормотал тот, но Владан уже тронулся с места.

– Куда теперь? – спросила я.

– Шошу искать, – вздохнул Владан.

Я тоже вздохнула, размышляя над тем, что недавно услышала. Некто в Фонде использует бывших наркоманов, чтобы через них выйти на нужных людей. Разумеется, в обход Колумбийца. Тот пытается понять, кто его конкурент, не подозревая, что он у него под боком, укрылся за спинами таких, как Шоша. Но Владимир Липатов, а именно так зовут новоявленного наркоторговца, должен знать, от кого получает товар. Поэтому желание Владана поскорее с ним встретиться было вполне понятно.

Дом на Страстной мы нашли без труда. Надо сказать, выглядел он примечательно. Его скорее можно было принять за какой-нибудь молодежный театр или что-то в этом роде. Фасад украшен росписью: цветы, птицы на ветвях фантастического дерева, кстати, выполнены очень талантливо. Во двор вела калитка, на которой изобразили рукопожатие, одна рука была белая, другая – смуглая. Венчал все это парящий голубь с веткой в клюве. Ветка, правда, подозрительно напоминала коноплю. Но в целом посыл был положительным: дружба народов и все такое…

Однако за калиткой Яма предстала в своем худшем виде. Двор оказался завален всяким хламом, который не потрудились вынести на помойку. Запах стоял соответствующий. Дверь в дом держалась на одной петле и тоже была украшена рисунком, хотя и непристойным. Окно рядом выбито и заделано дырявым матрасом, от которого воняло еще больше, чем от мусора.