Анна и Сергей Литвиновы - Жемчужные тени [сборник]

И в тот момент, когда она увидела в ванне распростертое, выгнутое судорогой, явно мертвое тело Николая, время вдруг стремительно стало раскручиваться назад, с безумной скоростью листая эпизод за эпизодом — словно ребенок прокручивает пальцем страницы книги или монтажер пустил фильм в ускоренную обратную перемотку, — и в памяти пронеслись те моменты, что были связаны (или, может, наоборот, нет, НЕ были связаны, а просто случайно совпали?) с ее, Татьяниным, последним путешествием и тем убийством, которое здесь, в пятизвездном отеле «Колизеум», только что приключилось…

Кто сказал, что супергерои не болеют?

Уж на что Татьяна наша Садовникова, казалось, в огне не горит и в воде не тонет. Успешно борется с бандитами, террористами, находит сокровища, спасает мать и любимого отчима, носится по всей планете!.. Однако и эту великолепную сивку укатали крутые горки. И болезнь подкралась с той стороны, откуда не ждала. Всю жизнь Татьяна гордилась, про себя, да и вслух, что желудок имеет практически луженый. Острейшую корейскую морковку он у нее без проблем переваривал. Черемшу с рынка. Южные приазовские солености типа маринованного арбуза. На Мальдивах, в Индии и Японии местные специалитеты без проблем ела, даже рыбу фугу. А уж повседневное меню всегда начиналось на завтрак остренькой сырокопченой колбаской и чернющим кофе.

Не говоря уж о том, что никакого режима питания не соблюдалось. Когда дедлайны в рекламном агентстве, не до чинных обедов с супчиком. Хорошо, если помощница-секретарша пиццу догадается принести или бургер. Схватишь на бегу, диетколой зальешь — и дальше побежала креативничать.

А бесконечные нервы-нервы в ходе приключений!

Или сидение без крошки во рту в секретной американской тюрьме, или в трюме у бандитов. Или гостевание в бедняцкой греческой семье. Или ночные прогулки в морги на таинственном острове в поисках улик.

Ясно, что полные стрессов приключения вряд ли благотворно сказываются на человечьих внутренних органах. И у каждого организма имеется свой запас прочности, который однажды берет и подступает к пределу.

И вот… Впрочем, ничего особо гибельно-страшного с Татьяной и ее ЖКТ (желудочно-кишечным трактом) не происходило. Подташнивало иногда, особенно после еды. Какая-то (извините за подробность) неприятная кислая отрыжка являлась. Под правым ребром порой тянуло. Не смертельно, но неприятно.

Так что когда выдалось на работе посленовогоднее затишье, Садовникова записалась на прием к гастроэнтерологу.

Как многие высокооплачиваемые столичные сотрудники — да еще в западной фирме работающие! — Садовникова лечилась в медцентре за изрядную страховку. Почти все окружающие ее друзья-родственники отказались, волей-неволей, от услуг бесплатной муниципальной медицины. Отчим Валерий Петрович, как бывший чекист и разведчик-нелегал, обслуживался в поликлинике, которую скромно именовал «мидовской». В последние годы он туда же и бывшую супругу Юлию Николаевну пристроил — так что мамми лишилась, к ее сожалению, важнейшей темы для рассказов Танечке о том, как она сражается с противными эскулапами за повышение качества обслуживания.

Напротив, в повествованиях мамочки появились благостные темы: о великолепных, внимательных мидовских врачах, замечательном медперсонале, паркетных коридорах. Она и Таню туда попыталась сосватать — под причитания: ты бы видела, какие там встречаются в высшей степени достойные молодые люди! Однако Садовникова-младшая наотрез отказалась; да и отчим взмолился, что не в состоянии для всей семьи организовывать спецполиклинику — есть же границы!

Впрочем, за Танину медицинскую страховку ее компания и без того бешеные тысячи платила.

В медцентре ей сразу посоветовали сделать УЗИ и анализ крови. К доктору Татьяна пришла уже вооруженная неясным черно-белым сканом своего живота.

Докторица ей сразу понравилась: кандидат меднаук, молодая, вдумчивая — типичнейшая yappi, young professional, как сама Садовникова. Она долго мяла пациентке живот, потом выспрашивала анамнез, заполняла карту в компьютере.

— Что со мной, доктор? — проговорила пациентка; отчасти она пародировала трагический надрыв, а отчасти и впрямь несколько трусила — обстановка врачебного центра, к которой она не была приучена, так и навевала мысли о серьезном, возможно, неизлечимом заболевании.

— Хронический панкреатит, стадия обострения, — молвила докторица, звали ее, кстати говоря, Мария Яковлевна. Потом оторвалась от компьютера, увидела погрустневшее лицо Татьяны и успокаивающе добавила: — Ровно никаких поводов для беспокойства я не наблюдаю. Конечно, диета, пятый стол. Плюс я вам выпишу пищевую добавку, лагозу. Вдобавок могу порекомендовать, если имеется возможность: а поезжайте-ка вы, Татьяна Валерьевна, на курорт. На воды.

— Онегин едет к докторам, — в задумчивости процитировала Таня, — те хором шлют его к херам.

— По-моему, у Пушкина не совсем так было? — подняла бровь врачиха. Она оказалась начитанной не только в сфере заболеваний кишечника.

— Да. У солнца русской поэзии иначе: «Онегин едет к докторам — те хором шлют его к вода́м». Но вы никогда не задумывались, почему Пушкин — вообще-то король рифмы! — вдруг столь странно рифмует? «Вода́м — докторам» — далеко не лучшее созвучие.

— Возможно, вы правы, — рассмеялась докторица. — Мне и еще одно место про минеральные воды у «нашего всего» нравится. Как там, бишь? — она наморщила лоб, припоминая. — «Там, возле вод его волшебных, больных теснится чахлый рой…»

Татьяна вдохновенно подхватила, на ходу поправляя специалиста по животам: «…Вокруг ручьев его волшебных Больных теснится бледный рой; Кто жертва чести боевой, Кто почечуя…» — И пояснила: «Почечуй» — это геморрой, — врачиха со знанием дела кивнула, мол, сама знает, а пациентка продолжила цитирование: «кто почечуя, кто Киприды», — жертва Киприды, это совершенно ясно, у кого венерическое заболевание. — И триумфально завершила:

Врачиха взглянула на девушку со смесью восхищения и некоторой опаски. Улыбнулась:

— Вы что, филолог?

— Типа того. Рекламист.

Не станешь же объяснять, что целую строфу из «Путешествия Онегина» Татьяна не от бескрайней любви к Александру Сергеичу выучила, а потому, что российские минеральные воды ей рекламную кампанию заказывали, и она хотела их на Пушкина склонить — но они не повелись: слишком старо, сказали, скучно, народ не поймет. Однако строки в садовниковской памяти остались. Можно при случае впечатление произвести.