Юрий Ребров - Пуля не дура

Проводник принес чай, две пачки печенья и даже нарезанный тонкими ломтиками лимон.

— Господа, прикажете повторить?

— Спасибо, в случае чего мы позовем.

— Зачем вам утруждаться, я сам через полчасика загляну, если не возражаете…

Когда проводник вышел из купе, Сыромятников задумался, помешал в стакане мельхиоровой ложечкой, которую всегда прихватывал в командировку.

— О таком обслуживании, Иван, мы в книжках о старой России читали, а теперь привыкаем. Как работать, когда любого купить можно?

— Ну, в милиции еще не все друг друга господами обзывают.

— Да не это главное. Недавно смотрел я «Итоги» Киселевские. Там они приводили результаты исследований английских ученых о коррупции в странах мира. А потом табличку показали. Очень, надо сказать, красноречивую. Оказывается, на первом месте мы — даже окрашены в красный, так сказать, революционный цвет. На втором месте — Нигерия. Тех, кто за нами, — и не видать! Даже страны социалистического содружества с нами по коррумпированности не сравнить.

— И сколько же лет мы это чемпионское место будем удерживать?

— Не Ванга я, но, сдается, и от нас это зависит.

А поезд набирал скорость, и до Москвы оставалось добираться еще без малого восемь часов.

День был на редкость жаркий, без единого ветерка. В ленивой истоме ворочалась у причалов кроткая волна, на рейде одиноко дремал огромный, как остров, танкер. К пирсу устало привалился комфортабельный круизный теплоход «Михайло Ломоносов», на котором завершались необременительные таможенные формальности. Скоро на твердую землю неспешно потянулась пестрая стайка загорелых туристов, сплошь из тех, кого называют не иначе как «новыми русскими».

Одним из первых ступил на широкий трап Юрий Борисович Филимонов, невысокий плотный человек с живыми глазами. По бокам и сзади, отделяя его от прочих пассажиров, топали пятеро телохранителей.

Юрий Борисович повернул голову в сторону моря и полюбовался одиноким танкером — последним приобретением ЗАО «Посейдон», коего он был основателем, президентом, а фактически владельцем, поскольку контрольный пакет акций крепко держал в своих руках. «Михайло Ломоносов» также был собственностью ЗАО, но служил не ради прибыли, поскольку таковой не приносил. Белоснежный лайнер стал незаменим в рекламных и представительских целях. Люди, понимающие в делах, денег на это не жалеют.

Едва нога Юрия Борисовича коснулась бетона, как подкатили цугом два джипа и длинный лимузин между ними.

Улыбчивый молодец в легкой ветровке, под которой угадывалась наплечная кобура, распахнул дверцу, и Филимонов нырнул в кондиционированную прохладу. Тут же под трапом оглушительно треснуло, и тот будто подпрыгнул. Воздушная волна резко захлопнула дверцу лимузина и припечатала к ней молодца в ветровке. Трап упал обратно на причал, туристы и туристки неуклюже покатились по ступеням и друг по другу.

Юрий Борисович мельком глянул на растущую у подножия трапа визжащую кучу малу и приказал ехать.

Как и многие нувориши, Филимонов начал с чепухи. Лет десять назад, когда гражданам разрешили заниматься всем, что не противоречит закону, он организовал в Москве скромное кооперативное кафе на Кропоткинской. А поскольку оно стало первенцем перестройки, то не было льгот, каких не получило бы заведение: и освобождение от налогов, и лучшее помещение, и почти беспроцентный кредит. Чтобы не сколотить капитал в таких условиях, надо быть не просто дураком, а дураком выдающимся. Юрий же Борисович таковым не был, напротив, он обладал немалыми коммерческими способностями. Головное предприятие общественного питания понемногу отрастило щупальца — ресторанчики, оборотистые торгово-закупочные фирмы и магазины. Империя Филимонова росла и пухла на глазах, принося миллионные прибыли.

Но не в деньгах счастье, не хватало Юрию Борисовичу настоящей власти, от которой напрямую зависят судьбы сотен тысяч, миллионов… Нужна была Большая Власть, войти в которую — дело непростое и, более того, — опасное. Сколько добрых молодцев полегло в борьбе за тюменскую нефть или хакасский алюминий! Там, где не просто большие, а огромные деньги и, соответственно, власть, там и ставка по высшим расценкам: быть или не быть в буквальном смысле.

Филимонов трусом не был, но был расчетлив и бесстрастен, как компьютер. Поэтому он отмерил не семь, а семь раз по семь, прежде чем основал ЗАО «Пароходство», откупив у стремительно разоряющегося государства десяток больших танкеров за символические деньги и жирную взятку. Через полгода он, по совету сына и еще по одной веской причине, переименовал «Пароходство» в «Посейдон». Сын разумно заметил, что пароходств и без того много: Балтийское, Мурманское, Дальневосточное, не говоря уж о Волжском и прочих, и на этом фоне просто «Пароходство» выглядит как-то нелепо.

Стратегически Юрий Борисович видел себя — и в не очень дальней перспективе — хозяином огромного куска российской земли, куда ведут только две дороги: одна — небесная, другая — морская.

Если не завтра, то послезавтра у предпринимателей, ошалевших от дурных денег, дойдут руки и мозги до большого дела — освоения новых территорий за Полярным кругом, где, если верить геологам, есть все. Так что вложенный завтра рубль послезавтра принесет сто, а то и тысячу.

Овладение северными кладами потребует энергии, а единственным ее источником пару десятков лет будет жидкое топливо, доставляемое северным морским путем. Монопольным поставщиком станет ЗАО «Посейдон», к чему неуклонно ведет дело его глава. Он построит новые порты со всей инфраструктурой, так что при них тут же поднимутся города, и хозяином всего опять же окажется он, мудрый Юрий Борисович Филимонов.

Саша открыл глаза ровно в семь, хотя с вечера решил, что будет спать хоть до полудня, и будильник не заводил. Поворочавшись в тщетной надежде продлить сладкую утреннюю дрему, он чертыхнулся, выбрался из теплой койки и пошлепал в ванную.

Еще через полчаса он принялся готовить холостяцкий завтрак: глазунья из трех яиц, бутерброд со щедрым слоем масла и большая кружка растворимого кофе.

За едой Саша строил план на день. Неожиданно получив отпуск, он твердо решил, что сделает наконец-то в квартире ремонт, и даже купил большую банку белой краски. Вот Нинка удивится, радовался Саша, предвкушая, как изумленно распахнутся ее зеленые глаза и по-детски приоткроется рот.

Нина уехала к родителям в подмосковный город Одинцово, имея в виду подготовку материальной базы предстоящей свадьбы.

Они уже решили, что жить будут в его двухкомнатной, а однокомнатную Нинкину квартиру продадут и обставятся по современной моде.