Ирина Лобусова - Красная комната

Он вдруг почувствовал дрожь во всем теле, от которой кровь застывала, превращалась в лед, остужающий кости и вены. Какой-то липкий ужас поднимался из глубин живота. Лицо словно превратилось в застывшую хрупкую маску, которая приобретала все большую твердость от его встревоженного горячего дыхания. Ему было страшно по причине, которая находилась за пределами его разума, за пределами его интеллекта.

Вадим оказался на втором этаже спустя такой большой промежуток времени, что его хватило бы, чтобы обежать целый квартал, причем трижды. Он сам не понимал, почему так медленно шел сюда. Возможно, он стоял на ступеньках, пытаясь избавиться от охватившего его ужаса. Вернее, даже не избавиться, а хоть бы осознать на уровне инстинктов его причину.

Само время играло против него в этом доме, а ведь при обычных условиях оно всегда выступало его союзником! Здесь даже время казалось врагом, затаившимся в тени и выжидающим удобного момента, чтобы предательски ударить в спину. Да, в тени здесь подстерегала непонятно откуда взявшаяся беда.

Именно это сравнение с затаившимся рядом врагом пришло в голову Вадиму, когда он увидел приоткрытую дверь Джин. На полутемную лестничную клетку из квартиры падала полоска электрического света.

Не желая входить без спроса, Вадим нажал кнопку у двери. Звонок глухим дребезжанием отозвался в квартире. Ответа не последовало. Он ударил в дверь кулаком. Снова — никакой реакции. Из квартиры, где в разгар дня горел электрический свет, не раздавалось ни единого звука.

Вадим резко распахнул дверь и вошел. Свет горел в прихожей и на кухне. Дверь в гостиную была открыта, здесь электричество не было включено. Потоки солнечного света освещали комнату до мельчайших деталей. Вадим решительно шагнул и… застыл у самого порога.

За огромным круглым столом посередине комнаты (массивным, потемневшим от времени; настоящий антиквариат) он заметил ногу. Это явно была нога Джин, казавшаяся безжизненной и выглядевшая, как кем-то случайно забытая ненужная вещь. И в этом было что-то настолько до боли трогательное, что к горлу Вадима подступил комок.

Он обогнул стол. Джин лежала на боку. Глаза ее были закрыты. На ней была шелковая рубашка; бретельки сползли с обнаженных плеч, на которых были отчетливо видны багровые, вспухшие, налитые синевой пятна, как будто ее не только душили, но и пытались разорвать на части кожу. А вот и засохшие пятна крови, застывшие на полу.

Руки Джин, безжизненно упавшие на пол, выглядели еще хуже. От кистей до локтей буквально не было живого места. Они были исполосованы глубокими резаными и рваными ранами, как будто Джин попала в лапы когтистого свирепого хищника. В некоторых местах кожа буквально свисала полосками — кровавыми ошметками, — и это зрелище было самым страшным из всего, что здесь увидел Вадим.

На полу была кровь. Она уже успела застыть. Крови было не так много, но все же достаточно для того, чтобы понять — с Джин случилось что-то очень серьезное. Настолько серьезное, что не хотелось даже думать об этом!

Опустившись на колени рядом с Джин, Вадим дотронулся до ее щеки — ледяной, как в самый лютый мороз. Но Джин была жива. Он слышал едва различимое дыхание — настолько слабое, что оно напоминало тонкую нить, вот-вот готовую лопнуть от любого неосторожного прикосновения.

— Джин!.. Джин!.. Ты слышишь меня?

Вадим хлопал ее по щекам, но девушка не подавала признаков жизни. Только дыхание ее становилось все более прерывистым и тихим.

Он вызвал «скорую помощь» и в ожидании медиков принялся расхаживать по квартире. Попытался осмотреть квартиру и не нашел в ней ничего подозрительного — по крайней мере, на первый взгляд.

В спальне Вадим увидел разобранную постель, возле которой горела зажженная лампа. Он понял, что Джин встала посреди ночи с кровати и пошла в гостиную. Смятые простыни свидетельствовали о том, что сон ее был беспокойным. Подушка на кровати была одна — да и вообще в квартире не замечалось следов пребывания мужчины.

В гостиной тоже все было в порядке — за единственным исключением. На полу у камина была рассыпана горстка пепла, а решетка самого камина отодвинута. Он подумал, что Джин, похоже, хотела разжечь камин. Вот это было странно. Зачем разжигать камин летом? Возможно, она пыталась сделать это посреди ночи — но по какой причине, для чего?

Думая об этом, Вадим услышал топот поднимающихся по лестнице людей, а затем резко задребезжал звонок. Приехала «скорая».

— У нее болевой шок. Похоже, именно от него она потеряла сознание. — Пожилая женщина-врач уставилась на Вадима в упор. — А вы не знаете, кто это сделал?

— Нет, конечно! Откуда?! — Вадим вдруг понял, что в глазах врача он — первый подозреваемый.

— Кто мог ее так избить, вы не знаете? — врач бесцеремонно продолжала допрос.

— Не имею ни малейшего понятия!

Вадим вдруг подумал, что ничего не знает о жизни Джин. Тем более он не знает, встречается ли она с кем-то и есть ли у нее постоянный приятель.

— А вы кто будете пострадавшей? — санитар, заполнявший бумаги, задал вопрос в тон врачу.

Оба, похоже, не испытывали никаких сомнений в том, что именно Вадим избил бедную девушку.

— Я ее… друг… — Вадим вовремя прикусил язык, сообразив, как глупо будет звучать слово «работодатель». — Друг, но не близкий. Я ее коллега. Она не пришла на работу, и я решил съездить, узнать, что с ней случилось. И вот нашел ее в таком виде…

— Ей понадобится переливание крови и много чего еще. Это можно сделать только в больнице, — заявила врач, строго глядя на Вадима. — Хочу вас предупредить, что мы обязаны сообщить о произошедшем в полицию.

— Обязательно! — Вадим кивнул. — Я и сам намерен обратиться в полицию. Я хочу узнать, кто ее так избил, и найти этого подонка!

Джин везли по белому кафельному коридору больницы. На каталке она выглядела совсем маленькой и нелепой, как сломанная кукла.

Вадим позвонил своему приятелю из полиции, который часто помогал ему решать разные скользкие вопросы. Как и у любого бизнесмена, у Вадима были свои люди в полиции, свои определенные связи.

Его друг Артем Ситников был следователем — молодым, но ушлым. Ему не исполнилось и тридцати, но уже и среди коллег, и среди криминальных авторитетов он считался очень серьезным человеком. Дядя Артема был замминистра МВД — человек настолько влиятельный, что Артема побаивались не только его собственные начальники, но и важные городские чиновники. По карьерной лестнице Артем двигался вверх стремительно. Никто не сомневался в том, что рано или поздно он возглавит полицию города.

С Вадимом Артема Ситникова связывали прочные дружеские связи. Они вместе гуляли с девицами в ресторанах и ночных клубах, вместе пили и очень скоро стали вообще не разлей вода. Вадиму импонировала жизнерадостность Артема, жадность ко всему неизведанному и новому, фонтанирующая через край энергия — то есть все то, чего у самого Вадима не было и в помине.