Михаил Шторм - Во власти Бермудского треугольника

Краешком глаза Быков уловил какое-то свечение на периферии зрения. Он повернул голову и забыл о необходимости дышать. На расстоянии километра или больше под поверхностью угадывался уже виденный ранее шар зеленоватого света. Он медленно поднимался из глубины, заставляя светиться и переливаться океанскую рябь.

Первым побуждением было разбудить Лиззи, но Быков лишь прикусил губу и остался сидеть на месте. Он не знал природу происхождения этих удивительных грандиозных пузырей. Вызывают ли они галлюцинации или уже сами по себе являются галлюцинациями? Если Быков действительно видел то, что он видел, то, возможно, проделав причудливый маршрут, плот вернулся на то самое место, где когда-то стояла «Оушн Глори». А как же тогда очертания береговой суши, появившейся на горизонте днем? Или яхта уже тогда дрейфовала неподалеку от земли?

Размышления делались все более отстраненными, отступая перед яркостью непосредственного восприятия. Зеленый шар всплыл на поверхность и набух пузырем, отражающим звезды, подобно исполинскому вспученному глазу. Он долго сохранял застывшую форму, как бы желая продлить театральную паузу. Потом раздался отчетливый хлопок, и пузыря не стало. Быкову показалось, что он успел заметить, как зеленоватое свечение распространяется в воздухе над черной океанской поверхностью. До него донесся слабый, едва уловимый запах, заставивший его слегка поморщиться. Что-то вроде тухлятины, донесенной бризом.

Но Быков принюхивался недолго. То, что он принял за пузырь, на самом деле оказалось гладкой тушей какого-то морского чудища. Резкий звук был вызван тем, что оно на мгновение погрузилось в воду опять, но теперь медленно приближалось, гоня перед собой пологие волны с пляшущими отражениями звезд. Мокрая лоснящаяся туша тоже отражала звезды, и луну, и даже крошечную фигурку оцепеневшего на плоту Быкова.

Неведомое существо можно было бы принять за кита, высунувшего спину из воды, но только этот условный кит был в пять… семь… десять раз больше обычного. По мере его приближения жалкий плотик раскачивался все сильнее, и Быков машинально вцепился в край палатки. Прятаться или пытаться спасаться бегством было бессмысленно. Чудище, несомненно, знало о близости людей и плыло прямо на них.

Быков хотел позвать Лиззи, но передумал. Пусть спит до последнего мгновения, если получится. Исполин приближался неслышно. Он не поднимал голову над водой, но, по-видимому, ориентировался чем-то еще помимо глаз.

Их разделяло каких-нибудь тридцать метров, когда стало ясно, что столкновение неминуемо. Плот качало на волнах так сильно, что это должно было вот-вот разбудить Лиззи. Быков поднялся на коленях, готовый прыгнуть в море. Шанс отвлечь чудище от плота был мизерный, но он все же существовал.

Собираясь с духом, Быков набрал полную грудь воздуха. Ему хотелось погибнуть как можно более достойно. Отыскав повязку на голове, он сорвал ее решительным жестом. Материя, прилипшая к волосам вокруг раны, не поддалась, а лишь вызвала жгучую боль в затылке. Слезы выступили на глазах Быкова, застилая окружающий мир. Лиззи уже проснулась, потому что тоненько поскуливала и выла за спиной.

— Нет! Нет! — приговаривала она в отчаянии.

Это не остановило чудище, которое успело разрастись до размеров живой горы.

Машинально смахнув слезы, Быков растерянно замигал глазами. Он видел перед собой лишь пустынную поверхность с золотистыми бликами от месяца, которым никак не удавалось собраться в классическую лунную дорожку. Плот покачивало, но гораздо слабее, чем несколько секунд назад. Блестящая туша исчезла, причем в воду она явно не погружалась, потому что спокойная рябь нигде не была нарушена.

«Это была галлюцинация, — понял Быков. — Я снова бредил и очнулся от боли».

А Лиззи все стонала и скулила во сне.

Быков, как мог, приладил головную повязку обратно и полез в палатку. Первым порывом было обнять подругу, чтобы успокоить ее, но вместо этого он взял в руку складной нож. Лиззи не просто спала и видела кошмар — она жила в нем. В любой момент можно было ожидать, что она очнется, но не успокоится, а попытается выброситься с плота или выкинет еще что-нибудь такое же бессмысленное и опасное.

— Извини, — прошептал Быков и уколол ее лезвием в бедро.

— Ай!

Лиззи села, растерянно вертя лохматой головой.

— Что? — сонно спросил Быков.

— Меня кто-то укусил, — ответила она. — Ого! До крови.

— Укройся получше, — посоветовал Быков. — Спи, любимая.

Лиззи разбудил какой-то громкий посторонний звук. Сознание выхватило его из реальности, потому что это совсем не походило на то, что можно услышать утром в открытом море.

Ррррр… Ррррр… Громкость звука постепенно нарастала. Мотор? Неужели? Ну да! Мотор!

— Дима! — крикнула Лиззи.

Быков спал как убитый. Повязка на его голове размоталась и валялась на дне, прилипнув одним концом к затылку. Перебираясь через него, Лиззи задела его локтем и коленями, но он даже не проснулся.

Рокот приближался. Высунувшись из палатки, Лиззи поняла, что он раздается с противоположной стороны. Почти не держась за навес, она проворно прошла по круглому борту и увидела катер в сотне ярдов от нее. Острый белый форштевень с расширяющимися бортами раздвигал море, спеша к плоту и гоня перед собой клокочущие буруны. Лиззи выпрямилась во весь рост и замахала рукой над головой, выкрикивая призывы и приветствия. Мужчина на носу сдержанно помахал ей в ответ. Почему-то он смотрел на Лиззи через бинокль, хотя вполне мог видеть ее невооруженным глазом…

Взглянув на себя, она вскрикнула и поспешила в палатку, чтобы встретить спасателей, если не умытой, то хотя бы кое-как одетой.

Бесцеремонно разбуженный Быков не вполне понял, каким чудесным образом очутился на восхитительно твердой, надежной палубе многоместного катера. Он невпопад отвечал на вопросы окружавших его людей, безропотно позволял обрабатывать свою рану, растерянно хлопал глазами и все искал Лиззи, к которой успел привыкнуть настолько, что ощущал себя без нее калекой с ампутированными конечностями… И вырванным сердцем!

Воды им дали поначалу совсем немного, а потом напоили наваристым куриным бульоном, заодно напичкав всякими необходимыми веществами посредством инъекций. Впрочем, это происходило уже на большом корабле, куда катер домчал их за десять или пятнадцать минут. Насколько Быков понял, это было научно-исследовательское судно, и он в своем предположении не ошибся.

Руководителем экспедиции оказался широколобый, энергичный американец лет сорока. Он решительно пресекал все попытки команды поближе познакомиться и пообщаться со спасенными. Его звали Смитом Сандерсом. Он лично сопроводил Быкова и Лиззи в их апартаменты, предупредив: