Анна Нонимова - Тихий семейный отдых

— Шафак?

— Не знаю, как его зовут. Он спросил: «Ты Ника?», а я сказала: «Да». Меня так иногда называют, я уже говорила. Он со мной заговорил так… в общем, я не поняла, чего он хотел, но мне это очень не понравилось.

— Он к тебе приставал?

— Нет, но явно пытался клеиться. Сказал, что мы можем искупаться вдвоем ночью… еще какую-то чушь. В общем, я ушла. Мне было так противно… А потом я подумала, что опять веду себя, как маленькая. Как с этими муравьями!.. А я ведь тогда все-таки сделала, как вы советовали, и меня переселили.

— Мы знаем. К сожалению, из-за этого они долго утверждали, что ты никогда не жила в номере «123».

— Так вот, я вернулась на пляж, чтобы все-таки поискать эту семью. По дороге встретила вас. К тому времени все стали расходиться, пляж почти опустел. Но этот тип все еще был там и опять подвалил ко мне. Я пыталась отойти подальше, и мы оказались одни, в стороне от всех. Он обнял меня за талию, а я попыталась вырваться и увидела у него в руке шприц… Больше ничего не помню. Пришла в себя уже в машине, по дороге сюда, потом еще сутки голова болела. А вы-то… Вас-то как? Про себя расскажете?

— Конечно, расскажем. Ночь длинная, все равно не заснем.

Ночь, правда, была длинной. Гостеприимной хозяйке, видимо, не пришло в голову, что одного матраца недостаточно для трех взрослых людей, но это было и неважно. Ни Ольга Васильевна, ни Марина не смогли бы заснуть. Вера, привыкшая уже к своему заточению, к тому же разбуженная их появлением, опять заснула, а они шепотом разговаривали.

— Как думаешь, что они с нами сделают?

— Думаю, что и Верой. Иначе не посадили бы нас вместе. Плохо, что они решили больше не скрывать от нас, что она жива. Значит, назад нас не вернут. Вот только как, интересно, в отеле объяснят наше отсутствие?

— Также. Утонули. Господи, мама!

— Что такое?

— Мы же полотенце на пляже расстелили. Как нарочно! Теперь ни у кого сомнений не возникнет, что мы пошли купаться ночью, несмотря на все предупреждения! Сами же им подыграли. Но тогда…

Они обе замолчали, думая об одном и том же. Ольга Васильевна высказала это первая:

— Что же Федор Иванович? Куда он делся, почему мы оказались в другой машине?

Марине захотелось ее подбодрить:

— Во всяком случае, он знает, где мы. Он точно что-нибудь придумает. И своим людям он ведь уже успел что-то сообщить. А потом, смотри, если бы они хотели убить Веру, они бы это уже давно сделали. Выходит, она им нужна живой. И мы, значит, тоже.

Но самой ей собственные слова казались не очень убедительными. Если не убьют и не отпустят, что же тогда? Когда-то она слышала по телевизору истории о похищении людей в рабство в так называемых «странах третьего мира», но это, кажется, было не в Турции. А самое главное Алиса. Она же с ума сойдет, когда проснется и не найдет их в отеле. А когда ей скажут, что они погибли! Что делают в таких случаях с ребенком? Наверно, как-то переправляют в Россию. Оля обязательно ее возьмет, не бросит крестницу.

А если их все-таки решат «убрать», так, кажется, выражаются в криминальных сводках? В юности казалось, что жизнь будет очень длинной, яркой, полной приключений, а теперь и вспомнить особенно не о чем. Неудачный роман, рождение Алисы, такие однообразные будни с постоянными бытовыми проблемами в маленькой квартире. И школа — уроки, педсоветы, проверка тетрадей. Все казалось — вот, Алиска подрастет, вот, дадут более высокую квалификационную категорию, — еще немного и новая полоса в жизни обязательно начнется. А может быть, просто не хватало настоящего желания что-то изменить.

— Мам, как думаешь, почему я такая неудачница?

— Неудачница? — Ольга Васильевна, казалось, искреннее удивилась. — С чего ты взяла?

— Да, ладно, не обманывай меня хоть сейчас. Я же прекрасно понимаю, что именно так ты и думаешь.

— Ты не неудачница. Ты родила замечательную дочку, разве это не счастье? Тебя любят ученики. Ты занимаешься таким полезным делом! Я всегда так тобой гордилась!

— А почему никогда этого не говорила?

— Ну… я думала, ты сама знаешь.

За окном светало, силуэты в комнате постепенно становились отчетливыми. Вера проснулась и подняла голову.

— Ложитесь теперь вы, я посижу.

— Не надо. Спать совсем не хочется.

— Это все из-за меня. Если бы не я, вы бы сейчас спокойно отдыхали.

— Ну правильно, — фыркнула Марина. — Раз делать нечего, давайте все устроим сеанс самобичевания. Расскажем друг другу, какие мы никчемные во всех смыслах, и поэтому…

Развить мысль она не успела, потому что в этот момент они услышали, как в двери поворачивается ключ. Дверь открылась и на пороге появилась хозяйка дома, а рядом с ней человек, которого они никак не ожидали увидеть. Это был Федор Иванович, и вид у него был такой, как будто они встретились в один прекрасный день на пляже.

— Доброе утро, Марина! Доброе утро, Ольга Васильевна! Как спалось? Надеюсь, мои друзья приняли вас достаточно хорошо?

Ольга Васильевна вскочила на ноги:

— Федор Иванович, если это шутка, то самая бессмысленная и глупая, которую я только видела! Я требую, чтобы нас всех троих немедленно отвезли назад!

Федор Иванович засмеялся:

— Ваш темперамент, Ольга Васильевна, меня всегда восхищал. Но я много раз предупреждал вас, чтобы вы не вмешивались не в свое дело. Разве не предупреждал? Так что вините только себя. Если бы не ваше бескрайнее любопытство, и ваша любовь влезать (простите меня) не в свое дело, сидели бы сейчас в ресторане при отеле, ели бы креветок, и возможно, даже в моей компании. А теперь… — он развел руками с самым сочувствующим видом.

— Что теперь? — хмуро уточнила Марина.

— Будем теперь думать, что с вами делать. Собирайтесь, поедем.

Он вывел их троих из дома, где ждали двое мужчин. Вчерашние или новые, Марина не смогла бы сказать точно. Их опять посадили в серый микроавтобус, на этот раз, кроме водителя, с ними ехал один вооруженный мужчина и Федор Иванович. В отличие от вчерашнего переезда светило солнце, и при других обстоятельствах Марина любовалась бы пейзажем. Вокруг петляющей серпантином дороги возвышались неровными буграми горы, тут и там на них росли невысокие деревья с круглыми кронами насыщенно-зеленого цвета, которые красиво контрастировали с ярко-синим небом. Марина заметила на высоких склонах и дома, они располагались хаотично, по три-четыре рядом, и чем-то напомнили ей школьников, которые сбиваются в маленькие группы, болтая на перемене. Все, кроме Федора Ивановича, молчали, зато он говорил, как ни в чем не бывало:

— Видите там вдалеке минарет? Это настоящая турецкая деревня! Здесь дома еще строят из камня, а вон там — совсем высоко — там уже только из дерева.