Сергей Бакшеев - Бумеранг мести

– Мы совершили непоправимую ошибку. Этот взрыв… Его можно было избежать.

Лопахин решил успокоить следователя, прибегнув к логике:

– Вы думали, что имеете дело с расчетливым преступником, и пытались его переиграть с помощью стандартных методов, а он оказался отморозком, которому наплевать на свою жизнь. Мне непонятно, на что надеялся несовершеннолетний оболтус. Он напивался, находясь в окружении полиции…

– Был кто-то еще, кто им руководил. Главарь ушел с деньгами.

– Ах, вот как! Неприятный поворот.

– Ужасный!

– Я верю в вас, Елена Павловна. Когда найдете похитителя, обращайтесь. Вы умеете заглядывать в душу человека, а я покопаюсь в сердце и почках. Вместе мы вывернем злодея наизнанку.

– У вас это получается лучше.

– Не льстите старику, а то зазнаюсь. Кстати, могу подсказать самый короткий путь к сердцу мужчины.

– Через желудок?

– Вы, барышня, не знаете анатомии. Кратчайший путь к сердцу любого мужика – шестое межреберье слева по среднеключичной линии.

Петелина горько усмехнулась. Профессиональный юмор патологоанатома на этот раз не развеселил ее. Елена поспешила поблагодарить Лопахина и попрощаться с ним, так как по мобильному ей как раз звонила дочь.

Девочка сгорала от радостного нетерпения.

– Мама, ну как они?

– Кто? – Елене не сразу удалось перестроить ход своих мыслей на семейные проблемы.

– Мои ботинки! Ты их получила?

– Не получила, а купила, – расставила акценты Елена.

Но дочери были безразличны бюджетные тонкости. Настю интересовало главное:

– Ты проверила модель? На слайдере должны быть три круглых углубления. Три, а не два или одно!

– Успокойся, до трех я считать умею.

– Ура! У меня самые лучшие ботинки для керлинга, в таких выступает сборная страны!

«Хоть кто-то сегодня счастлив», – подумала Петелина. Общение с дочерью напомнило ей о том, что в мире существуют не только трупы и убийцы, и хорошо, что большинство людей с ними не сталкиваются.

– А антислайдер ты купила? – Радость Насти сменилась очередной тревогой. – Он продается отдельно.

Елена подтянула к себе пакет, который недавно пнула, и заглянула внутрь. Кроме коробки с ботинками она увидела там небольшую упаковку. Слава богу, курьер не забыл вложить в комплект антислайдер!

– Есть, – убедилась Елена.

– Надень его на ботинок. Размер подходит? – не унималась дочь.

Следователю пришлось на рабочем столе раскрыть коробку с ботинками и распаковать упаковку с антислайдером. Он напоминал мини-калошу из мягкой резины. Елена нацепила его на скользящую поверхность ботинка. Так поступали игроки, когда им не нужно было катиться по льду впереди камня и тереть щеткой лед. Резиновая подошва также защищала скользящую поверхность вне льда.

– Антислайдер подходит отлично. Я ничего не перепутала, – заверила дочь Петелина.

– А я часом кабинет не перепутал?

Строгий голос заставил следователя вздрогнуть. В дверях стоял начальник Петелиной, полковник Харченко Юрий Григорьевич. Он был облачен в служебный мундир, застегнутый на все пуговицы. Появление начальника без предупреждения, как правило, не сулило ничего хорошего. И этот раз не стал исключением. Вертикальные морщинки над переносицей полковника казались еще глубже. Его лицо напоминало предгрозовую тучу.

Юрий Григорьевич подошел к подчиненной. Он заметил беспорядок на столе следователя и не скрывал осуждения. Харченко хмуро приподнял и опустил утяжеленный ботинок со скользящей поверхностью.

– Что это такое? Чем ты занимаешься, Петелина? – спросил он и сам себе ответил с расстановкой: – Черт знает чем!

Елена шепнула Насте: «Потом поговорим», и убрала телефон.

– Это для дочери. Она в керлинг играет, – торопливо объяснила следователь, сгребая ботинки в коробку.

– А вот Валерия Богданова уже ни во что не сможет сыграть. Ей было всего двадцать лет, и она тоже была чьей-то дочерью. Поставь себя на место ее родителей!

– Я всё понимаю, Юрий Григорьевич, и пытаюсь разобраться, – сказала Петелина.

– Чудовищный провал. Просто чудовищный! Даже не припомню, чтобы у тебя…

Полковник в сердцах махнул рукой и обиженно поджал губы, словно в эту секунду потерял веру в нечто святое, чему поклонялся всю жизнь.

Елена встала и обошла стол, чтобы не выглядеть дерзкой перед стоящим начальником. Харченко был раздосадован и растерян. Форма на нем сидела безукоризненно, туфли блестели, а Елена только сейчас вспомнила, что так и не переобула испачканные на месте взрыва сапожки. В нижнем ящике стола у нее хранились две пары обуви: черные «лодочки» под брюки и служебную форму и кремовые туфли на танкетке – на тот случай, если она, желая подчеркнуть свою женственность, приходила на работу в юбке.

«Сегодня очередь черных… Господи, о какой ерунде я думаю!»

Елена отдавала себе отчет в том, что в последние годы полковник Харченко почти не покидал своего рабочего кабинета, занимаясь в основном рутинной работой с документами. Он полностью ей доверял и не вмешивался в следственно-оперативные действия ее группы. Были случаи, когда Юрий Григорьевич сглаживал огрехи в ее работе и защищал Елену перед вышестоящим начальством.

Но сейчас ситуация была иной. «Чудовищный провал», – как верно сказал полковник. Как его исправить? Что делать? И ища ответ на эти нелегкие вопросы, Харченко скорее всего продолжал полагаться на свою лучшую сотрудницу. Он заглянул в кабинет Елены в надежде, что опытный следователь нашла верный способ раскрыть преступление и уже предприняла все необходимые меры. А тут какие-то странные ботинки на рабочем столе и разговоры о непонятном керлинге. Есть из-за чего расстроиться.

– Мы работаем, Юрий Григорьевич. Делаем всё возможное, – без энтузиазма заверила начальника Елена.

– Всё возможное… – с сомнением повторил Харченко.

Хмурый взгляд полковника уперся в подчиненную. Петелина опустила глаза, но, убедившись, что нагоняя не последует, открыто посмотрела в лицо начальника. Досада и раздражение на лице Харченко сменились тихой болью.

Елене не надо было объяснять, что творилось у него в душе. Она тоже чувствовала нечто подобное.

С первого дня службы Елена Петелина работала под непосредственным руководством Юрия Григорьевича. Они вместе поднимались по служебной лестнице. За долгие годы научились понимать друг друга с полуслова и полувзгляда. Одно время даже ходили слухи о том, что «шустрая Леночка – любовница Харченко, потому муженек ее и бросил». Так нерадивым сотрудникам было проще объяснить служебные успехи женщины-следователя. Сочетание грации и цепкого ума с полицейской формой многим казалось невозможным. Однако кроме взаимного уважения Харченко и Петелину ничего не связывало.