Сергей Бакшеев - Похищение со многими неизвестными

В машине Яна бесцеремонно перебирала предметы из спортивной сумки. На ее бесхитростном личике читалось недовольство.

— Тоже мне подарок! Здесь одно старье.

Максим сел за руль и обернулся к девушке:

— Яна, хочешь на море?

— Да ла-а-адно, — широко улыбнулась девушка.

— Значит, хочешь?

— А то!

— Тогда поехали.

— Макс, ты серьезно? Прямо сейчас?

— Чего тянуть?

— У меня купальника нет и пляжной одежды. И крем от загара нужен, а еще…

— Купим. Все, что потребуется, купим по дороге. Ты пока подумай, что нужно, чтобы ничего не забыть.

Больше Максиму говорить не пришлось. Болтливая подружка щебетала без умолку, строя планы о предстоящем отдыхе.

Странное ощущение — прятаться в закрытом женском туалете вместе с мужчиной. Стыдно и любопытно одновременно. Похолодевшие руки, прилив крови в груди, учащенное сердцебиение и прищуренный влажный взгляд — вот малая часть того, что испытывала Елена Петелина. Она узнала вошедшего и в первые секунды потеряла дар речи.

— Какого черта? — наконец возмутилась следователь.

— Нам следует говорить тихо и быстро, — предупредил Молотов.

Да, в женский санузел ввалился полковник ФСБ Борис Семенович Молотов собственной персоной. Вот уж о ком никогда бы не подумала. С Молотовым Петелина познакомилась в процессе расследования убийства невесты Александра Круглова. Госбезопасность хотела знать всю подноготную о политике и одновременно оставаться в тени.

— Как вы поняли, Елена Павловна, мы заинтересованы в расследовании любой мелочи, связанной с делом Круглова.

— Я сейчас в отпуске и занимаюсь…

— Я знаю, чем вы занимаетесь, — перебил Молотов. — Решаете проблемы банкира Бахлина, а сейчас встречаетесь с криминальным авторитетом Арсеном Колокольцевым.

— Я вынуждена. Колокол угрожает моей дочери.

— Где находится ваша дочь?

— Настя в Крыму, в Коктебеле, вместе с моей мамой.

— Мы позаботимся об их безопасности.

— А Колокол? Арестуйте его сейчас.

— На каком основании? Формально он чист. Вы в курсе, что у Колокола даже карманов нет, чтобы что-то подбросить?

— Он предупредил.

— Так продолжайте работать с ним.

— Хорошенький совет.

— Возможно, ваши действия как-то связаны с убийством в доме Круглова.

— Я не вижу никакой связи.

— Может, и так. Но мои люди зафиксировали автомобиль «ауди», выезжающий из деревни, после поджога дома Бахлина. Этот автомобиль принадлежит Эдуарду Орлику, бывшему помощнику Круглова-старшего по связям с правоохранительными органами. Более того, Круглов недавно связывался с Орликом по телефону и просил о встрече. О чем шла речь, мы не знаем, но обязаны ухватиться за любую ниточку.

— Вы предлагаете мне смело тянуть за неизвестную нить. А если это растяжка с гранатой? Сегодня, после поджога в меня стреляли.

— Я в курсе. Мои люди сделали все возможное, чтобы ослепить убийцу.

— Так свет фар был не случайным…

— Да. Мои сотрудники защищали вас.

Петелина вспомнила о дикой версии Андрея Бахлина про обезумевшего от ревности Валеева.

— Вы узнали, кто стрелял? — спросила она, потупив взор.

— Нет. Мои люди не имели права преследовать стрелка. У них был приказ держаться рядом с вами.

— Так, значит, я нахожусь под двойным колпаком?

— Нам вы можете доверять, а вот с подручным Колокола будьте крайне осторожны. Лоськов ненадежен.

— Вы знаете Дениса Лоськова?

— Знаем. Он предатель.

Петелина вспомнила, что бывший офицер Лоськов служил ранее в ФСБ.

— Я знаю его с другой стороны. Лоськов вытащил меня из горящего дома, — возразила она.

— Пока вы нужны Колоколу, он вас защищает. А потом… Помните, что Лоськов очень опасен.

— Поэтому я и хочу выйти из игры. У меня отпуск, черт возьми!

— Считайте, что с этого момента вы выполняете наше задание.

— Никогда не мечтала быть тайным агентом.

— Вы талантливая женщина, Елена Павловна, справитесь. Да, и еще. Мы приняли меры, чтобы Валеев держался от вас подальше. Он горяч и может все испортить.

— Намекните Марату, что я работаю на вас.

— Это лишнее. Придет время, сами расскажете. А пока нам с вами нужна оперативная связь. Телефона у вас нет, поэтому дайте, пожалуйста, вашу руку.

Петелина была одета в черный приталенный брючный костюм и белую блузку с острым воротником, она любила контрастные сочетания. Молотов приколол к левому рукаву ее жакета черную пуговицу размером с половину горошины.

— Это передающий микрофон. Легкое нажатие, и он включен. Вас будут слышать мои люди на расстоянии полукилометра, если нет помех. Дайте правую руку. Для симметрии прикрепим муляж. Как смотрится?

Елена застегнула жакет, посмотрелась в зеркало, приподняла руку. Пуговка-микрофон продолжала ряд декоративных пуговиц на рукаве и смотрелась вполне естественно, да и заметить ее было трудно.

— Вы выглядите великолепно, Елена Павловна, — не удержался от комплимента Молотов.

«Два дня не жрать — и фигура в норме», — мысленно согласилась Петелина.

Молотов дотронулся пальцем до уха, прислушался.

— Колокол волнуется, — сообщил он. — Послал сюда Лоськова. Вы выходите, а я останусь.

— Ну да, конечно, что мне делать в женском туалете.

— Быстрее. — Молотов открыл щеколду и спрятался за распахнутой дверцей.

— Вы обещали защиту моей дочери, — напомнила Петелина, покидая санузел.

Хотя напористый Молотов был ей неприятен, после общения с полковником ФСБ Петелина чувствовала себя гораздо спокойнее, чем раньше. Она не одна. За ней могущественная Контора. И самое главное — как бы ни выглядела со стороны ее сделка с вором в законе, она по-прежнему работает на правоохранительные органы и ведет расследование преступления.

Максим Ручкин проехал антикварный магазин, свернул в переулок и там остановился. Теперь его машина не попадала в зону видимости камер наблюдения.

— Вот и приехали, — пробормотал он и сунул руку назад в раскрытую сумку.

— Ты обещал в торговый центр, — озиралась Яна, наблюдая за окнами старинные особняки тихой московской улицы. — Мне столько надо купить. Поехали в «Европейский». Там до фига классных магазинов и есть парковка.

— Сначала ты заработаешь деньги на покупки.

— Я?! Ты на что намекаешь?

Ручкин выдернул из сумки икону размером со стандартный лист.

— Возьми эту икону и сдай в антикварный магазин, который мы только что проехали. Попросишь двести пятьдесят тысяч долларов.

— Двести пятьдесят тысяч за эту доску? Макс, ты не рехнулся?

— Дура, икона старинная, стоит полмиллиона долларов. Ты возьмешь половину. Всем выгодно. Ступай, нет времени, — поторопил Макс подругу.

— Ну ладно. Но если еще раз назовешь меня дурой…