Елена Арсеньева - Безумное танго

Она наслаждалась ситуацией, и она перенасладилась ею. Пропустила тот миг, когда Фаина вдруг выдернула руку из сумки и ринулась вперед.

Прямо из редакции он пошел в парк Кулибина и сел там под огромными сомкнувшимися деревьями, глядя на асфальтированную дорожку так сосредоточенно, как если бы на ней были начертаны осколком красного кирпича не классики, а ответы на все вопросы, раздиравшие голову.

В той статье в «Губошлепе», которую Юрий мельком пробежал, было задушевно описано, как переживало накануне вечером все прогрессивное нижегородское человечество, как опрокидывало рюмку за рюмкой на помин души злосчастного Чужанина, убитого ударом ножа. И если бы Юрий посмотрел «Итоги дня», он тоже решил бы, что психованный Рашид прикончил Глеба Семеновича. Окажись у него рюмка водки, опрокинул бы ее за то, что покойный умер по крайней мере счастливым, ибо получил удовольствия перед смертью – на полную катушку!

А убит оказался вовсе не он, а просто какой-то человек, чрезвычайно на него похожий. Как две капли воды! Обманулся даже ведущий телепрограммы, сообщивший нижегородцам печальную новость. Потом ему пришлось через эфир приносить свои извинения семье и близким несостоявшегося покойника, живого и здоровенького Чужанина. Тому кудрявому парню в шоу двойников выступать бы. Или если б кому-то пришло в голову снять компромат на Чужанина – ну, как снимали недавно в верхах, с подставными лицами, – лучшей кандидатуры, чем убитый, трудно было бы отыскать…

Юрий прищурился. Зрение вдруг начало вытворять с ним чудные штуки. На асфальте нарисованы классики, а ему вдруг почудилось, будто начеркано красными буквами: «Если б кому-то пришло в голову снять компромат на Чужанина…» Буквы были кривые, да и все мысли Юрия шли вразброд.

Если бы кто-то запечатлел на пленку сцену, которую увидел Юрий в окошко Алёниного дома, он мог бы показывать ее другим людям, и никто бы не усомнился: это сам Чужанин предается жутковатому удовольствию. Репутация Чужанина, живого или мертвого – без разницы, оказалась бы непоправимо подмочена.

А что, если увиденное как раз и было… Да ну, ерунда. Кто, интересно, до такой степени одержим желанием подгадить Глебу Чужанину, что готов изготовить на него пошлый и при том очень похожий на правду компромат? Ведь еще в бытность его министром по какому-то из центральных каналов ТВ мелькала информашка: мол, заловили нью-минина (он же нью-пожарский) в баньке с девками, он им, дескать, говорит: потрите-ка мне спинку, а те ему: да сколько пожелаешь, хоть с вечера до утра! Очевидно, не настолько уж длинные руки оказались у чужанинского ненавистника, чтобы разжиться компроматом подлинным, с достаточной степенью убойности, вот и пошел на откровенный подлог.

Юрий вскочил. Две молоденькие мамочки, вяло толкавшие перед собой нарядные и большие, как бригантины, коляски, в ужасе глянули на него – и ринулись по аллейке прочь. Над бригантинами бурно парусили пеленки.

Его приняли за маньяка, наверное. Надо думать, вид у него был…

Это что же получается? Не многовато ли в его жизни видеокассет образовалось? И что – всюду поддельный компромат? На Чужанина, на Фролова, еще неизвестно на кого в Аммане?

А что, если и та кассета, которую Юрий видел у Фролова, – такая же обманка, как и заснятая в домике над оврагом? Что, если бывший тесть выложил энную сумму за откровенную фальшивку? И ради фальшивки погиб Саня Путятин, сначала едва не доведя до смерти друга детства?

Или там были подлинные кассеты? Поди знай теперь!

– Идиот! – сквозь зубы сказал Юрий. – Ну почему ты не сделал копию! Времени же было вагон!

Он осекся, когда еще одна бригантина пронеслась мимо, подгоняемая не ветром, а молоденькой мамой.

Пожалуй, хватит пугать бедных женщин, от стрессов, говорят, у кормящих матерей пропадает молоко. Надо уходить отсюда… надо уходить, и не просто куда-нибудь, а конкретно – на Верхне-Волжскую набережную, заморочить Лорке голову. А если бывшая супружница где-то шастает, что очень может быть, пробраться в квартиру любым способом. И переписать кассету. Да нет, зачем писать? Забрать ее!

Он не только дурак, но и трус, что не сделал этого сразу. В результате сам себе создал массу проблем. Но ведь тогда, ночью, он не знал того, что ему известно… вернее, о чем он догадывается теперь. У него наконец-то появился шанс заполучить в руки хоть какое-то оружие. Не просто бегать от неведомого врага с вытаращенными глазами, но как-то огрызаться.

Хотя вполне возможно, что никакого порнофильма в высоковском домике не снимали. И он преувеличивает убойную силу «Черного танго». И надо просто плюнуть на все и пойти домой. Вон она, рядом, Великая Стена! А там – будь что будет!

Юрий перебежал парк в обратном направлении и купил в газетном киоске на площади Свободы «звонилку». Набрал номер.

Был уверен, что ответит Алёна, однако Варвара Васильевна отчеканила, что Алёна принесла гору продуктов и куда-то убежала, не сказав ни слова. Нет, про Ингу ничего нового. Нет, все вещи Алёны на месте, она не прощалась, сказала, что сделает одно дело и придет. А когда вернется Юрий, ведь борщ уже готов?

Юрий посоветовал бабуле обедать одной и повесил трубку.

Убежала! Куда, интересно? Уж не на автовокзал ли, не на выксунский ли автобус? Настроение резко испортилось. Захотелось обо всем забыть, вернуться в домишко в самом конце Ковалихи и ждать Алёну. Как будто она скорее вернется, если он будет ждать!

Глупости. Век не просидишь, опасаясь каждого шороха, с тревогой оглядываясь на каждый красный «Москвич». А главное, не предложишь другому человеку вечно бегать с тобой вместе от твоих проблем. Вот хотя бы ради этого надо пойти и…

Пожалуй, это было легче: двигаться, что-то делать, – чем сидеть, терпеливо ждать неизвестно куда подевавшуюся Алёну, представляя, что она уже идет по Выксе в направлении трагических развалин. И то, что Юрий сделал потом, он сделал, конечно, не от большого ума или великой храбрости, а от нетерпения сердца.

У подъезда на Верхне-Волжской, как всегда, стояли, тесно прижавшись друг к другу, иномарки. Юрий насмешливо смерил взглядом хиловатую «волжанку», выглядевшую среди них, как пенсионерка в ночном клубе «Рокко», и вошел в подъезд. На повороте лестницы его чуть не сбил молоденький парнишка, спешивший во двор. Чей-нибудь шофер, наверное, сразу видно мальчика на побегушках.

Юрий нажал на кнопку звонка. Он был на девяносто девять процентов уверен, что Лоры нет дома, потому что по пути прозванивал квартиру из всех встречных автоматов, и, когда дверь сразу после курлыканья распахнулась, вытаращил глаза.

Лора! Что характерно, она столь же сильно удивилась, увидев его у двери. Похоже, вообще ждала кого-то другого, потому что открыла, явно не взглянув в глазок.