Николай Леонов - Жизнь взаймы

– Леня, ты в порядке? – Гуров тронул водителя за плечо.

– А? Что? – Мейерхольд повернул голову на голос, увидел полковника и слабо улыбнулся. – Я его взял, товарищ полковник. Взял, ведь так?

– Взял, Леня, ты его взял, – помогая водителю встать, ответил Гуров. – Держи наручники, пакуем парня – и домой.

Мейерхольд с видимым наслаждением защелкнул браслеты на запястьях Умянцева, после чего устало опустился на землю.

– Я ведь не думал, что найду его. Совсем не думал, – признался он Гурову. – Как вы и велели, мы выехали на объездную дорогу, координаты смогли рассчитать только примерно. Машину остановили, а опер Валек и говорит: надо идти в двух направлениях. Как только увидишь бритого, сразу звони. Он пошел вправо, я влево. Иду, посадки осматриваю и вдруг вижу: он. Ломится через деревья, точно медведь-шатун. Ну, думаю, не успеть Вальку. Далеко уже ушли. Тогда я палку подобрал и на него. А он как заревет, ну, точно медведь, и на меня. Палку вырвал и – врукопашную. Все, думаю, хана тебе, Леонид. Пока наши подоспеют, от тебя мокрое место останется. Раздавит бугай в лепешку. А потом меня вдруг злость взяла. Вот хрена лысого ты меня так просто уничтожишь, бугаина проклятый. Изловчился, и на спину. В шею вцепился и давай давить. Ему, видать, дышать нечем, он и начал вертеться. Если б на поляне сцепились, он бы точно меня раздавил.

– Да, история впечатляющая, – Гуров улыбнулся. – Что же ты прием никакой не применил? Или в войсках этому не обучают?

– Какие там приемы? Я ведь в штабе служил, – смущенно признался Мейерхольд. – Штатный писарь. Делопроизводством занимался. Оружие раза два в руках держал, а от рукопашки меня мой командир отмазывал. Руки мои и голову берег. Твоим мозгам, Мейерхольд, говорил он, цены нет. Не позволю никому из твоей черепушки их выбить.

– Так ты вдвойне герой, – искренне похвалил Гуров. – Без навыков такого зверя завалить. Сцепиться с ним и то не каждый решился бы, не то что победу одержать.

– Смеетесь? – произнес Мейерхольд. – Ну и смейтесь на здоровье. А факт остается фактом: Умянцева мы взяли.

– Никакого смеха, – ответил Гуров. – Если человек герой, я так и говорю. Ладно, довольно лирики, звони Вальку, вдвоем мы этого борова до машины не дотащим.

Умянцева доставили в Управление. Беготня по пересеченной местности и последующая борьба с Мейерхольдом не прошли для него бесследно. Его тело с ног до головы покрывали ушибы и ссадины. На лбу кожу рассекло до самой кости, из бедра торчал осколок палки. В таком состоянии о допросе не могло быть и речи. Умянцева отдали медикам, чтобы те обработали раны и выдали бумагу о его состоянии. На это ушло часа два. Когда медицинские процедуры были закончены, Умянцев сам настоял на встрече с Гуровым.

Его привели в допросную, где его ждал полковник. Взглянув на Умянцева, Лев Иванович не удержался:

– Да, хорошо он тебя отделал, а ведь всего лишь водитель. Он даже в группу захвата не входил.

– Просто повезло, – прокомментировал Умянцев.

– Уверен, что готов к разговору? – спросил Гуров.

– Я за чужие грехи на нарах париться не собираюсь, – заявил Умянцев. – Чем быстрее все скажу, тем быстрее отсюда выйду.

– Я бы на твоем месте на это не рассчитывал, – заметил Гуров. – Улик у нас против тебя достаточно. Вряд ли тебе удастся выйти сухим из воды.

– За мной мокрухи нет и никогда не было, – с вызовом выдал Умянцев. – Может, я и не самый хороший человек, но я никого не убивал, и это вы на меня не повесите.

– Значит, знаешь, по какому делу задержан? – спросил Гуров.

– За Гулиева речь пойдет, – ответил Умянцев.

– Точно, за Гулиева, – подтвердил Гуров. – И раз уж ты так хорошо осведомлен, я не стану утомлять тебя юридическими процедурами. Есть что сказать – говори, а нет, так признайся сразу. Мне мое время тоже дорого. Если хочешь пить или курить, скажи, я организую.

– Не курю, спортивный режим, – заявил Умянцев. – А от стакана воды не откажусь. Ваш водитель меня изрядно умотал.

Гуров нажал кнопку, и на пороге появился дежурный охранник. Гуров велел ему принести воды. Дежурный ушел и через минуту вернулся с пластиковой бутылкой питьевой воды. Умянцев выпил почти всю бутылку. Остатки завинтил крышкой и поставил перед собой на стол. После этого начал рассказывать.

На Марочкина он работал шесть лет. До этого профессионально занимался штангой. Штангист-атлет в тяжелом весе, выступал на всероссийских соревнованиях за московские клубы. Особых высот не достиг, но в своем кругу был довольно известным спортсменом. Потом, как водится, получил травму, несовместимую с профессиональным спортом. Пришлось уйти. Тут его Марочкин и выцепил. Ему нужен был человек, от одного взгляда на которого должники начинали бы из кожи вон лезть, чтобы оплатить долги. Выбивать долги Куввату не приходилось, разве что пугать.

Тот же Марочкин пристроил его к своим знакомым в подмосковный дачный поселок. За жилье, стол и символическую зарплату он охранял дом, а для души занимался садовыми работами. Нравилось ему приводить в порядок зеленые насаждения. Хозяева не возражали, а он и подавно. Постоянного пребывания в конторе Марочкина его работа не требовала. Когда нужно было разобраться с должником, Марочкин его вызывал, давал адрес, дальше Умянцев действовал по своему сценарию. Марочкину было безразлично, каким образом он воздействует на должников, главное, чтобы был результат. Применять физическую силу, даже если с первого раза должник своего положения не понимал, Марочкин не требовал, на это Умянцев пожаловаться не мог.

А с Гулиевым какая-то подстава произошла. Парень зарвался, нахватал кредитов, а расплачиваться не спешил. А тут еще Марочкин узнал, что он ходит в заемщиках у его конкурентов. Навел справки, получил подтверждение и велел Умянцеву им заняться. Чтобы успеть раньше других кредиторов деньги стрясти.

Умянцев встретился с Гулиевым, объяснил ситуацию, дал срок. Но Гулиев вразумлениям не внял. Начал юлить, скрываться и вообще вести себя вызывающе. Тогда Умянцев снова пришел. На этот раз ему показалось, что Гулиев все понял, но прошло время, срок истек, а долг так и остался неоплаченным.

Третье предупреждение Умянцев решил сделать именно в ту ночь, когда Гулиева убили. Он пришел к нему домой, а Гулиева нет. Тогда он решил подождать, полагая, что рано или поздно тот появится. Другого-то жилья у него нет. Умянцев дождался, когда машина Гулиева въедет на стоянку, и занял позицию между выходом со стоянки и подъездом.

Когда Гулиев его увидел, сразу завел старую песню о сроках и договоренностях. Умянцев в дискуссию вступать не желал. Потом Гулиев разнервничался сильнее, начал предлагать машину в залог, давать новые обещания. А потом вдруг на его рубашке расцвело красное пятно.