Лоуренс Блок - Рассказы [компиляция]

Идеальная карьера, идеальная жена, идеальная любовница. И этот шантажист, этот мистер Джордан, теперь угрожал порушить три краеугольных камня, на которых покоилась хрустальная башня, построенная Майроном Хеттингером. Если эта чертова фотография попадет в руки миссис Хеттингер, она с ним разведется. Он в этом не сомневался. Если развод будет скандальным (а почему нет?), пострадает бизнес. А в итоге, он может потерять и Шейлу Бикс.

Майрон Хеттингер сел за стол, закрыл глаза, забарабанил пальцами по полированной поверхности. Он не хотел терять клиентов, не хотел терять жену и любовницу. Работа ему нравилась, так же, как Элеонор и Шейла. Он не любил Элеонор и Шейлу, не мог сказать, что любит работу. Любовь, в конце концов, чувство, далекое от идеала. Так же, как и ненависть. Майрон Хеттингер не испытывал ненависти к мистеру Джордану, во всяком случае, не жаждал его смерти.

Но что же ему тогда делать?

Ответ, естественно, лежал на поверхности. В полдень Майрон Хеттингер вышел из кабинета, направился в банк, снял со счета тысячу долларов, которые ему, по его просьбе, выдали десятками и двадцатками, сложил их в коробку из-под сигар и оставил ее в ячейке камеры хранения на станции «Таймс-сквер». Ключ от ячейки он положил в конверт, адресованный мистеру Джордану, запечатал его, оставил на регистрационной стойке отеля «Слокам» и вернулся на работу, оставшись без ленча. К вечеру, то ли из-за мистера Джордана, то ли из-за пропущенного приема пищи, у Майрона Хеттингера разыгралась изжога. Пришлось пить соду.

Третий конверт поступил через неделю после второго. И потом аналогичные конверты приходили по четвергам еще четыре недели подряд. Вложенные в них письма отличались только в мелочах. Оставалась прежней сумма: тысяча долларов. Оставался прежним способ передачи денег: через ячейку камеры хранения на станции «Таймс-сквер». Менялось лишь название отеля, на регистрационной стойке которого следовало оставить конверт для мистера Джордана.

В эти четыре недели Майрон Хеттингер три раза в точности выполнял полученные инструкции. Трижды ходил в банк, оттуда — на станцию подземки, потом в указанный отель, после чего возвращался на работу. Всякий раз пропускал ленч, а в результате вечером его мучила изжога и ему приходилось лечиться содой.

Процедура становилась рутинной.

В принципе Майрон Хеттингер не имел ничего против рутины. Рутина означала некий установившийся порядок событий или действий, а Майрон Хеттингер установившийся порядок уважал. В своей личной расчетной книге он завел для мистера Джордана отдельную страницу, куда каждый четверг и записывал потраченную тысячу долларов. На то было две причины. Во-первых и прежде всего, Майрон Хеттингер не мог допустить неучтенных расходов. Свои бухгалтерские книги он содержал в идеальном порядке, и дебит у него всегда сходился с кредитом. Во-вторых, в глубине души он надеялся, что найдет способ списать расходы на мистера Джордана с подоходного налога.

Если же оставить в стороне четверговые прогулки, жизнь Майрона Хеттингера ничуть не изменилась. Заказы клиентов выполнялись точно и в срок с отменным качеством, два вечера в неделю он проводил с Шейлой Бикс, пять — с супругой.

Жене он, естественно, о шантажисте не рассказывал. На такое не решился бы и круглый идиот. Впрочем, не рассказывал и Шейле Бикс. Майрон Хеттингер всегда исходил из того, что личные дела ни с кем нельзя обсуждать. Он знал, что его шантажируют, мистер Джордан знал, двое — уже много. Майрон Хеттингер не собирался расширять круг посвященных.

Когда от мистера Джордана поступило шестое письмо с требованием денег: седьмое, если учесть первое, с фотографией, — Майрон Хеттингер запер дверь кабинета, сжег письмо и в глубоком раздумье откинулся на спинку кресла. И просидел целый час. Ничего не трогал на столе. Не выводил загогулинки в блокноте.

Он думал.

С установившимся порядком следовало покончить. Он мог смириться с тем, что раз в неделю будет страдать от изжоги. Что его не устраивало, так это еженедельное расставание с одной тысячей долларов. Огромными деньгами, по меркам Майрона Хеттингера. И для того, чтобы подсчитать, что за год с такими вот еженедельными выплатами набегало пятьдесят две тысячи долларов, не требовался диплом аудитора. Задача состояла в том, чтобы поставить крест на этих расходах.

Решить ее Майрон Хеттингер мог двумя способами. Или позволить шантажисту послать эту отвратительную фотографию миссис Хеттингер, или заставить его прекратить шантаж. Первый способ, как указывалось выше, грозил пренеприятными последствиями. Второй… но как его реализовать?

Майрон Хеттингер мог, разумеется, отправить шантажисту письмо и воззвать к его совести. Но в глубине души понимал, что проку от этого не будет. Действительно, какая у шантажиста совесть?

Что еще?

Ну, он мог убить мистера Джордана.

По всему выходило, что это единственная возможность остановить шантажиста. Да только как это сделать? Трудно, знаете ли, убить человека, не зная, кто он и где его искать. Майрон Хеттингер не мог болтаться в холле указанного в очередном письме отеля, ожидая, пока мистер Джордан придет за конвертом с ключом: шантажист, зная его в лицо, не будет показываться ему на глаза. По той же самой причине не имело смысла тереться около камеры хранения.

Так как же все-таки убить человека, не зная его и не встречаясь с ним?

Майрон Хеттингер вновь подумал о письме, в котором собирался воззвать к совести шантажиста. И тут его осенило. Он широко улыбнулся. Так улыбаются люди, нашедшие выход из чрезвычайно сложной ситуации.

В тот день Майрон Хеттингер вышел из кабинета в полдень. В банк не пошел, зато заглянул в магазин химических реактивов, галантерейную лавку и несколько аптек. В каждом месте он делал лишь одну покупку. Нет нужды перечислять, что именно и где он приобрел. Покупал он компоненты взрывного устройства, учить читателей делать бомбы — не по нашей части.

Бомбу он сделал в кабинке общественного туалета. Корпусом послужила коробка из-под сигар, точно в такие он укладывал по тысяче долларов десятками и двадцатками. Разумеется, бомбу Майрон Хеттингер сделал самую простую. Он позаботился о том, чтобы взрыв обязательно произошел при снятии с коробки крышки. Коробка, конечно же, взорвалась бы и в том случае, если б ее не открыли, а уронили.

Готовую бомбу Майрон Хеттингер положил в бумажный пакет и отнес в ячейку камеры хранения станции «Таймс-сквер». Ключ от ячейки положил в конверт, адресованный мистеру Джордану, запечатал его и отнес на регистрационную стойку отеля «Блекмор». Вернулся в свой кабинет. На двадцать минут позже обычного.