Лоуренс Блок - Рассказы [компиляция]

— Вы решили рискнуть.

Она широко улыбнулась:

— И все хорошо кончилось, правда?

Некоторое время он не говорил ни слова, но вперил в нее цепкий взгляд. Потом сказал: — Помните, мы с вами о рыбах говорили?

— О рыбах…?

— Что чувствует рыба, когда попадает назад в воду. Извлекает ли она урок.

— Не понимаю.

— Не все рыбаки придерживаются принципа «поймал — отпустил», — сказал он. — Пожалуй, вам стоит зарубить это себе на носу.

Она так и застыла, разинув рот, а он взял и уехал.

Отправился к себе домой, смакуя удовлетворенность. Всю жизнь он жил в доме, где родился, и последние десять лет, с тех пор как умерла мать, хозяйничал в нем единолично.

Заглянул в почтовый ящик: полдюжины конвертов с вложенными чеками. У него было свое дело — изготовление искусственных мушек для рыбалки; почти час он провел, упаковывая посылки для клиентов и оформляя чеки для похода в банк. Он зарабатывал бы больше, если бы принимал заказы не по почте, а через свой интернет-магазин с возможностью платежей по кредитным картам. Но денег на жизнь ему требовалось немного, и он считал, хлопоты с нововведениями ни к чему. Каждый месяц он помещал в одних и тех же журналах одну и ту же рекламу, и старые покупатели снова делали заказы, а приток новых помогал свести концы с концами.

Сварил макарон, разогрел мясной соус из банки, нарубил листьев салата, спрыснул оливковым маслом. Поел на кухне, вымыл посуду, посмотрел по телевизору новости. Когда новости закончились, отключил звук, оставив картинку, и стал думать о девушке.

Правда, теперь он отдался фантазии, на которую она вдохновила. Дорога в глуши. Рот заклеен куском скотча. Она сопротивляется. Обе ее руки сломаны.

Раздеть ее. Засадить во все дыры поочередно. Причинять ей физическую боль в качестве приправы к ужасу.

И прикончить ее ножом. Нет, голыми руками, задушить. Нет, еще лучше надавить ей плечом на горло, навалиться всем телом, перекрыть воздух.

До чего же приятно, волнительно, сладостная разрядка. И теперь кажется абсолютно реальным — точно все так и было.

Но ничего не было. Он оставил ее у ворот ее дома, пальцем не тронул, только намекнул на возможный оборот событий. А поскольку ничего не было, нет никакого холодильника с рыбой, которую нужно чистить: не надо избавляться от трупа, уничтожать улики, нет даже чувства сожаления, которое исподволь портило ему удовольствие в других, близких к идеалу случаях.

Поймал — отпустил. Безупречный вариант: поймал — отпусти.

Придорожный кабак имел название, «Тоддл-Инн», но так его никогда не именовали. Все говорили «Бар Роя», в честь того, кто держал бар почти пятьдесят лет, пока его печень не забастовала.

Ему самому такая кончина вряд ли грозит: к алкоголю он всегда был равнодушен. Сегодня, через три дня после того, как он довез студентку до ворот ее дома, ему вздумалось прошвырнуться по барам. Четвертую остановку он сделал у «Роя». В первом баре он заказал кружку пива и отпил два глотка, второй покинул вообще без заказа, а в баре номер три выпил почти полный стакан кока-колы.

У «Роя» пиво наливали из кег. Он подошел к стойке и заказал кружку. Когда-то он слышал английскую песню, из которой запомнил только:

Пиво и верно было водянистое, ну и ладно: пиво его не занимало, ни хорошее, ни плохое. Но кое-что интересное в баре имелось — как раз то, что он искал.

Она сидела неподалеку за стойкой и что-то пила из бокала на тонкой ножке, внутри которого лежала долька апельсина. На первый взгляд она была точь-в-точь давешняя студентка или ее старшая сестра — сестра, которая пошла по дурной дорожке. Блузка не по размеру, полурасстегнута — если еще одну пуговку застегнуть, лопнет по швам. Помада на пухлых губах смазалась, лак на ногтях облупился.

Она приподняла бокал и удивилась, обнаружив, что он пуст. Мотнула головой, словно гадая, как преодолеть эту неожиданную загвоздку; пока она напрягала мозг, он поманил бармена и указал на пустой бокал девушки.

Она выждала, пока перед ней поставят новую порцию, взяла бокал и только после этого обернулась к своему благодетелю:

— Спасибо. Вы настоящий джентльмен. Он преодолел расстояние, разделявшее их.

— Я рыбак, — сказал он.

Иногда даже неважно, какая у тебя насадка. И даже удочку забрасывать не обязательно. Иногда достаточно оказаться в нужном месте: рыба сама в лодку прыгает.

Порция, которой он ее угостил, была для нее далеко не первая за вечер, а еще два коктейля, которые он заказал ей, явно были лишние. Но она их лишними не считала, а он ни денег ни времени не экономил — просто сидел рядом и ждал, пока она допьет.

Ее звали Морни. Об этом она твердила вновь и вновь. Он ни за что не позабыл бы этот факт, а она, похоже, ни за что не запомнила бы его имя — все время переспрашивала. Он назвался Джеком — соврал — а она вновь и вновь извинялась за свою забывчивость.

— Я Морни, — говорила она всякий раз. — Не путать с Марни, — добавляла почти всегда.

Он невольно вспомнил женщину, которую подцепил много лет назад в баре с очень похожей атмосферой. Тоже пьянчужка, только совсем другой породы, но с бокалами Харви Волбенгера расправлялась так же увлеченно, как Морни — со своими «Рельсоукладчиками». Все больше клевала носом, глаза осоловели, и когда он отвез ее в заранее выбранное место, она уже валялась трупом. У него были на нее широчайшие планы, но она валялась почти что в коме, абсолютно не сознавая, что с ней делают.

Тогда он вообразил, что она мертва, и, настроившись на эту фантазию, овладел ею, и все дожидался, пока она очнется, но не дождался. И это возбуждало намного больше, чем он предполагал, но в финале он сдержал себя.

И взял паузу на размышление, а потом, совершенно сознательно, сломал ей шею. И снова овладел ею, воображая, что она просто спит.

Оказалось, так тоже приятно.

— По крайней мере, мне достался дом, — говорила она. — Детей у меня мой бывший отобрал, веришь, нет? Подговорил адвоката сказать, что я плохая мать. Нет, ты веришь, нет?

В доме, оставленном ей бывшим мужем, сразу было ясно: тут живет пьяница. Не то чтобы грязно, но беспорядок несусветный. Она схватила его за руку и потащила наверх в спальню, не более опрятную, чем другие комнаты. Обернулась. Повисла у него на шее.

Он отстранился. Встретил ее озадаченный взгляд. Спросил, нет ли чего выпить, и услышал, что в холодильнике есть пиво, а в морозилке, может быть, осталась водка. Он сказал, что сейчас придет.

Дал ей пять минут, и, когда вернулся с банкой Роллинг-Рока и полупинтой водки, она развалилась на кровати голая, уже храпела. Он поставил на тумбочку банку пива и бутылочку водки и накрыл ее одеялом.