Ирина Комарова - Список опасных профессий

— Даже если его десять раз переклинило, по заключению патологоанатома, — Нина подняла вверх блокнот и потрясла им, — Илья скончался не позднее восьми часов вечера, а спектакль закончился в одиннадцать. И свидетели подтверждают, что Иван честно отсидел его до конца.

— Свидетели меня как раз совершенно не убеждают! Дело нехитрое: устроили цирк перед гардеробщицей, заскочили в буфет, изучили меню, показались знакомым — и все! Алиби готово, можно потихоньку сматываться и отправляться домой. «Трубадур» — спектакль длинный, можно дюжину родственников успеть укокошить и в театр без проблем вернуться.

— Но Алябьев пересказал содержимое спектакля, — заикнулась я и тут же получила от напарника взгляд, исполненный презрения.

— Ритка, вот от тебя я такого невежества не ожидал! Как раз то, что Алябьев подробно пересказал содержание, и вызывает наибольшие подозрения! Мы же говорим о «Трубадуре», значит, это принципиально невозможно! Разве ты не знаешь, что в кафе, напротив театра Ла Скала, уже больше ста лет хранится бутылка шампанского для гения, который разберется в этой каше и сумеет связно и вразумительно изложить содержание оперы?

— Э-э… — что-то такое я действительно слышала, но как-то упустила из виду. К счастью, мне на помощь пришла Нина.

— Если Иван действительно десять лет держал у себя пистолет, из которого убил брата, — спросила она, — и теперь планировал застрелить старого друга, то совершенно непонятно: к нам он зачем явился?

— Дымовая завеса. — Гоша даже на мгновение не потерял уверенности в своей правоте. — Может, он собирался потом объяснить, что вот, дескать, дружок бывший, связался с лихими людьми, чтобы со мной, сиротой, расправиться, а лихие люди его же и укокошили. Как его жена нам сказала? Не рой другому яму!

В построении обвинений Гошка очень изобретателен и все сомнения трактует, как прямые доказательства виновности. А я всегда стараюсь найти оправдания для подозреваемого или хотя бы смягчающие обстоятельства. Не могу сказать, что в наших спорах всегда рождается истина, но мне они очень помогают. Вот и сейчас, хотя предложить логичную, непротиворечивую версию я еще не могла, напарник легко отметал все мои доводы в пользу Алябьева, у меня крепла уверенность: наш клиент никого не убивал.

— Тогда зачем он пришел с пистолетом в офис? — Судя по вопросу, шеф разделял мое мнение. — Подстерег бы Паршина в каком-нибудь более удобном месте.

— Если хорошо подготовить площадку, офис вполне удобен, — не смутился Гошка. — А Алябьев, вспомните, специально назначил встречу на время, когда жена Паршина должна была уехать в банк. Ему просто не повезло, что дамочка оказалась на месте. А так — все было рассчитано точно. Алябьев приходит, убивает Паршина, уходит. Секретарши на месте нет, и никто не знает, что он вообще приходил.

— Не сходится! — обрадовалась я. — Алябьев не мог знать, что Светлана пошлет секретаршу в налоговую! Да и шел он к Паршину не скрываясь — его видели два человека, а могли и другие сотрудники заметить.

— Алябьев шел к Паршину открыто, — задумчиво повторил шеф. — Зашел в кабинет, и уже через минуту его застали около трупа с пистолетом в руке. Устроить серьезную ссору времени просто не было, значит, шел убивать. При этом шел спокойно, в хорошем настроении — перекинулся парой слов с программистом, поздоровался с девочкой из бухгалтерии…

— Программисту Иван пообещал, что через полчаса зайдет, — вспомнила я. — Чтобы обсудить предложение о работе, ему в новой фирме программист нужен.

— Тем более. Получается, что Алябьев приехал в «Гефест» с тем, чтобы быстренько пристрелить компаньона, а потом, не задерживаясь, заняться наймом персонала в свою новую фирму. Не знаю, психологи, может, и объяснят такое поведение, но с точки зрения простого здравого смысла это нелогично.

— Но если Паршина убил кто-то другой, то он должен был исчезнуть из кабинета буквально за секунду до появления Алябьева. А как? — Шеф посмотрел на меня, и я неуверенно развела руками. — Сам Алябьев в коридоре никого не встретил, через кабинет Паршиной тоже никто не проходил. Сотрудники присутствие в офисе посторонних лиц отрицают.

— А если убийца скрылся через окно? — неожиданно предположил Гошка. Я уже говорила, что моему напарнику все равно, кого подозревать — нашего собственного клиента или неизвестного убийцу. — Первый этаж, можно и прыгнуть.

— А что, окно было открыто?

— Кто же его откроет? — Я ткнула пальцем в наше собственное окно. — Не лето на дворе. И потом, там тоже народ все время, прохожие. И рабочие, которые фасад ремонтируют.

— Рабочие как раз упрощают дело. Например, можно, не заходя в офис, застрелить Паршина через окно. А что? Надел комбинезон, краской заляпанный, сверху ватник натянул и можешь залезать в любую малярную люльку — ими там весь фасад обвешан.

— Зачем в люльку? — не поняла Нина. — Если офис на первом этаже?

— Там первый высокий, с тротуара в окно не заглянешь, тем более чтобы выстрелить.

— Гошка, о чем ты говоришь! Там не только окно, там форточки закрыты были!

— Про форточку ты знать не можешь. — Мой упрямый напарник продолжал спорить. — Форточка могла быть открыта. А для того, чтобы застрелить Паршина, этого достаточно. И даже если закрыта, человек мог постучать в окно, спросить что-нибудь… Нет, все равно бред какой-то получается.

— Особенно если учесть, что этот неизвестный, в костюме рабочего-маляра, который стучал в окно, выстрелил в Паршина из пистолета Ильи Алябьева, — согласился шеф. — Мы снова возвращаемся к его убийству. Вот что, Нина, давай материалы, которые у тебя на эту тему есть, все распечатывай и на стол. Будем вместе смотреть.

На улице давно стемнело, а мы все ворошили материалы по убийству Ильи Алябьева. Только Нина примерно час назад откололась от нас и вернулась за свой стол в приемную и приклеилась к компьютеру.

— Мне схема положения трупа покоя не дает, — объяснила она. — Где-то я совсем недавно что-то очень похожее видела. Все равно, пока не вспомню, от меня толку не будет.

Надо признать, что и от нас толку было не особенно много — материалы дела были довольно скудными.

— Нет, кто так дело ведет? — наконец не выдержала я. — Что, этот следователь, как та мартышка, два раза про одно и то же думать не умеет? Сначала вцепился в Ивана, как репей, а когда оказалось, что у того алиби, просто все бросил. Например, Галина Алябьева нам про большую любовь Ильи говорила, а никто даже не почесался эту любовь найти!

— А зачем ее было искать? — Похоже, Нине надоело перебирать файлы, и она снова появилась в дверях. — Думаешь, это любовница Илью застрелила?

— Почему бы нет? — вяло откликнулся Гошка. — Мы же про нее ничего не знаем. Может, он обещал на ней жениться, а потом в отказ пошел? А оскорбленная женщина на многое способна, ей мужика застрелить — раз плюнуть.