Елена Арсеньева - Легкой дороги

– Пусть сначала вернется! – резонно возразила Люсенька, и ее спутник жизни неожиданно согласился:

– Вот именно, пусть сначала вернется!

– Да, интересное дело! – пробормотал парень в ушанке, растерянно озираясь. – Что ж теперь делать?

Народ безмолвствовал.

– Может, покричать? – предложила Алена.

– Ау! – дурашливо заблажил кто-то из пассажиров, но тотчас сконфузился и умолк.

Парень в ушанке только головой покачал с досадой:

– Да не здесь! Какой смысл орать в автобусе? Надо на улицу выйти.

И выскочил вон.

Спустя некоторое время он забрался обратно и прохрипел разочарованно:

– Никакого толку.

– Да ты ж не кричал! – возмущенно воскликнула Люсенька.

– Ничего себе не кричал! – возопил парень и закашлялся. – Вон, голос сорвал. Ветер, снег, звук моментально глохнет.

– Пустите меня, уж я крикну, так крикну! – Люсенька с бойцовским огнем в глазах ринулась к выходу.

Укротитель влачился за ней с привычным стоном:

– Люсенька, тише…

– Да без толку одному глотку рвать, – махнул рукой парень в ушанке. – Чтобы этот ветер одолеть, нужен целый хор! Нет, ну что вы так смотрите на меня? – сердито обозрел он оторопевших пассажиров. – Дело-то общее, всем дальше ехать надо!

Мгновение поразмыслив, народ молчаливо согласился и начал пробираться наружу. Дольше всех задержался Аленин попутчик из электрички. Он даже еще глубже осел, совсем вжался в сиденье.

– Вам что, особое приглашение нужно? – скандальным голосом выкрикнула Люсенька, завидев это.

Тяжко вздохнув, мужик начал выбираться со своего насиженного местечка. Алена как раз в это мгновение проходила мимо. Посмотрела на его руку, схватившуюся за спинку переднего сиденья, и невольно споткнулась. Быстро оглянулась, но ничего нового не увидела: заросшие щетиной щеки, черная засаленная шапчонка, надвинутая на лоб, мрачный взгляд исподлобья.

Алена прошла к выходу и спустилась с занесенной ступеньки, угодив прямиком в сугроб. Поскорей нагнулась и отогнула отвороты сапог. Не хватало еще начерпать снегу, который потом растает и промочит носки. Это удовольствие редкостное, особенно когда на дворе градусов пятнадцать мороза и неизвестно, когда сможешь переобуться…

– Ну что, все здесь? – спросил парень в ушанке, вошедший в роль неформального лидера и озирающий пассажиров с видом заботливой наседки, пересчитывающей своих цыплят. – Тогда все вместе давайте… Нет, погодите, повернитесь в разные стороны, чтобы звук дальше отлетал.

– Чего кричим-то? – спросила Люсенька. – Ау? Эй? Ого-го? Мы здесь?

Последовал короткий спор, какой именно крик окажется наиболее действенным. Наконец достигли консенсуса и решили орать «Мы здесь!».

– На счет «три»! – велел лидер. – Раз, два… три! Мы зде-есь!

– Мы зде-есь! – заблажили остальные.

Никакого эффекта. Умолкнув, все напряженно вслушивались в завывания ветра.

– Нет, это не дело, – озабоченно сказал лидер. – Надо немножко рассредоточиться вдоль автобуса и кричать постоянно, минуты три подряд. Потому что такой короткий крик никакой возможности сориентироваться не дает. Только, ради бога, никто от автобуса не отходите, а то еще не хватало кому-нибудь тоже потеряться.

Придерживаясь за грязные, с налипшим снегом стенки автобуса, пассажиры рассредоточились и принялись орать кто во что горазд, пока то один, то другой не начали заходиться кашлем.

– Я не могу больше! – осипшим голосом сообщила наконец Люсенька и вскарабкалась на подножку, волоча за собой своего мужчину, который от криков совсем ослабел и еле шел, заплетая ногу за ногу. Вслед за ними начали подниматься в автобус и остальные, сметая с себя снег, громко кашляя и сообщая, что они думают обо всем случившемся вообще и о пропавшем водителе в частности.

Те, у кого были термосы, немедленно достали их и принялись смачивать горло. Двое использовали для этой же цели содержимое водочных бутылок. Мужик из электрички плюхнулся на свое место и безучастно отвернулся к окну. Видимо, ни термоса, ни бутылки у него не было.

– Эй, а где этот, как его? – вдруг громко вопросила Люсенька.

– Кто? – слабо выдавил спутник жизни.

– Ну этот, который нас кричать заставлял?

А и впрямь: неформального лидера в автобусе не было.

– Сейчас придет небось, – предположил кто-то из пассажиров, однако ни сейчас, ни через несколько минут томительного ожидания парень в ушанке не появился.

– Да что за напасть? – закричала Люсенька. – Сначала один, потом второй… Главное, всех из автобуса выгнал, а сам пропал… Стойте-ка! – вдруг вскрикнула она. – А ну-ка, проверьте свои вещи! Может, он воришка какой? Может, он нарочно все это затеял?

Пассажиры суетливо принялись проверять свой багаж. Люсенька, у которой этого багажа было больше, чем у прочих, металась вдоль полок, шевеля губами и загибая пальцы сначала на одной, потом на другой руке.

Попутчик из электрички заглянул под сиденье, попинал для надежности свой рюкзак и с прежним равнодушием уставился в окно. Алена тоже поддалась было всеобщей подозрительности и хотела посмотреть, на месте ли ее немудреный багаж, но Люсенька сновала туда-сюда по проходу и мешала.

«Ладно, куда он денется!» – легкомысленно подумала писательница.

– Да вроде ничего не пропало, – сообщил кто-то из пассажиров.

Его поддержали несколько голосов.

– Неужели? – выкрикнула Люсенька торжествующе. – Пропало! Я же говорила! Говорила, что он ворюга!

– Господи! – обморочно простонал ее охрипший от крика мужчина. – Не томи! Говори! Что пропало-то?..

– Вон той девушки рюкзак! – Люсенька ткнула пальцем в Алену.

Наша писательница, давно уж перешагнувшая бальзаковский возраст, с особенной нежностью относилась к людям, которые называли ее девушкой. Однако сейчас было не до признательных улыбок. Она вскочила и внимательнейшим образом оглядела полку, на которую втиснула меж Люсенькиных вещей свой рюкзак.

– Да, – растерянно проговорила Алена. – То есть нет. В смысле, рюкзака и правда нет. Ну надо же, а?!

– Вот именно! – возбужденно воскликнула Люсенька. – Я сразу поняла: что-то не то! Потом вспоминаю: мама дорогая, синяя сумка есть, красная есть, а между ними ведь что-то черное торчало… У тебя рюкзак черный был, правильно?

– Черный, – уныло кивнула Алена.

– Импортный небось?

– Импортный.

– Конечно, сразу понятно, что импортный, на нем что-то не по-русски написано было!

Право слово, Люсенька оказалась редкостно наблюдательна!

– Не по-русски, – в очередной раз кивнула Алена. – Написано было по-английски: «Easy way!», это означает «Легкой дороги!».

Попутчик из электрички, доселе безучастно смотревший в окошко, вдруг подскочил, сунулся под сиденье и выволок на свет божий собственный рюкзак. Близко поднес его к лицу, как будто хотел обнюхать, помял так, что в нем что-то громко захрустело, а потом растерянно уставился на Алену.