Росс Томас - Агент из ресторана [сборник]

Герр Маккоркл прибыл в Темпельхоф в 17.30 рейсом 319 ВЕА из Дюссельдорфа. По пути в «Хилтон» за ним следили агенты американской службы безопасности и один агент КГБ. В 18.20 он заполнил регистрационную карточку и получил ключ от номера 843, В номере он оставался два часа, никому не звонил, затем пешком отправился на Кюрфюрстендамм, где и посидел в кафе. К нему присоединился Вильгельм Бартельс, 28 лет, американский агент, проживающий в доме 128 по Майренштрассе. Они обменялись несколькими фразами, и Бартельс ушел. Маккоркл вернулся в отель.

Джон Уитерби вошел в номер Маккоркла в 12.00 следующего дня, как и было условлено с Падильо. В номере он провел 37 минут, после чего ушел. Маккоркл на такси поехал в «Штротцельс», где и пообедал. За ним наблюдали Бартельс и неопознанный агент КГБ. В 13.22 Маккоркл вышел из ресторана и решил прогуляться пешком. Пока он ел, агента КГБ сменил Франц Маас, 46 лет, он же Конрад Клайн, Руди Зольтер, Йоханн Виклерманн и Петер Зорриг. Маас работал буквально на всех (в том числе и на нас в 1963 году в Лейпциге) и доказал компетентность, ум и решительность. Свое истинное лицо он искусно скрывает под маской деревенского простака.

Он свободно говорит на английском, французском и итальянском, владеет диалектами племен Западной Нигерии, где он провел три года, с 1954-го по 1957-й. Много путешествовал по Европе, Южной Америке, Африке и Ближнему Востоку. На его левой руке вытатуирован номер концентрационного лагеря (В-2316) , но это фальшивка. О Маасе ничего не известно до того Дня, как он появился во Франкфурте в 1946 году.

Маас догнал Маккоркла, и они вместе вошли в кафе.

Коротко поговорили (21 минуту), и перед тем, как уйти, Маас передал американцу листок бумаги. Содержание записки осталось неизвестным. Маккоркл вернулся в отель, позвонил герру Куку Бейкеру в Бонн, попросил того достать и привезти в Берлин тем же вечером 5000 долларов. Бейкер согласился.

Бейкер зарегистрировался в «Хилтоне», позвонил по внутреннему телефону, разговор длился лишь несколько секунд, затем из кабины телефона-автомата (5 минут). После чего уселся в холле.

Когда приехал Уитерби, Бейкер вошел в тот же лифт. В кабине, кроме них, никого не было. Лифт останавливался на шестом и восьмом этажах. Когда кабина вернулась, наш сотрудник вошел в нее один, представившiгеь остальным пассажирам инспектором службы проверки лифтов.

В кабине он нашел гильзу двадцать второго калибра. Мы полагаем, что Бейкер застрелил Уитерби в спину и вытолкнул на шестом этаже, а сам поднялся на восьмой к Маккорклу. Пятна крови указывают, что Уитерби по лестнице добрался до номера Маккоркла, где и умер.

В 21.21 Бейкер и Маккоркл покинули отель, взяли напрокат «мерседес» и поехали к КПП на Фридрихштрассе. В 21.45 они въехали в Восточный Берлин, предъявив подлинные американские паспорта.

Тут же они попали под наблюдение агента Бартельса. Отчет о его смерти и успешном похищении двух американских перебежчиков, осуществленном Падильо и его компаньонами, вами получен ранее.

Однако нам удалось узнать от Макса Фесса, что Падильо застрелил Кука Бейкера перед попыткой перебраться в Западный сектор через Стену. Тело Бейкера до сих пор не обнаружено.

Инцидент у Стены — наша неудача. Мы не предусмотрели возможности появления у Стены случайного патруля. Но бензиновые бомбы отвлекли большую часть полицейских и пограничников, и очень жаль, что схема, которую, не использовали уже три года, не привела к успеху. Макс Фесе докладывает, что Падильо и его команда укрылись в мастерской Лангеманна, заплатив 2000 западногерманских марок за еду и крышу над головой. Полагаю, что с Ланге-манном следует переговорить насчет его-цен.

Падильо и Маккоркл встретились с Маасом в восточно-берлинском кафе. За 10 000 долларов Маас предложил вывести всю группу на Запад через тоннель. Падильо и Маккоркл согласились. На обратном пути в мастерскую Лангеманна им пришлось убить двух фопо и сбросить тела в канализационный колодец.

Макс Фесс должен был встретить Падильо и его компаньонов в шестом часу утра и доставить сюда. Он же устно доложил вам об их потребностях в ближайшем будущем.

Дополнение: все наши автомобили, участвовавшие в операции, вернулись в гараж. Я послал соответствующую справку в финансовый отдел обо всех дополнительных расходах».

Я выключил воду и вернулся в спальню. Положил папку, взял бутылку виски, раскупорил ее, налил в бокал, жадно выпил, постоял в маленькой чистой комнатке с расстеленной постелью и городским пейзажем на стене. Поставил пустой бокал и открыл стенной шкаф. Там висела армейская форма с нашивками сержанта по снабжению техническим имуществом, с нагрудным знаком участника боевых действий и ленточками, свидетельствующими, что их обладатель сражался с японцами на Тихом океане. Я закрыл дверцу, наполнил бокал и с ним прошел в ванную. Поставил бокал на крышку унитаза. Снова прогулялся в спальню, на этот раз за пачкой сигарет и пепельницей, положил их рядом с бокалом. Затем разделся и бросил одежду в угол. Лег в горячую, чуть ли не кипяток, воду и уставился в потолок, дожидаясь, пока расслабятся мышцы.

Я отмокал в ванне, потягивая виски, с сигаретой в зубах, пока вода не начала остывать, стараясь ни о чем не думать. Добавил горячей воды, намылился, встал под душ. Побрился, почистил зубы, выкурил последнюю перед сном сигарету и, наконец, забрался в постель.

Едва ли эта постель предназначалась для простого люда. Впрочем, я уже порядком позабыл, что такое хорошая постель.

Я бежал по длинному коридору к ярко освещенной двери в дальнем конце,- которая никак не желала приближаться, когда попал нотой в петлю, которая начала дергать мою ногу. Но петлей оказался Падильо в форме старшего сержанта, с лентами, знаками отличия, золотыми нашивками. Чувствовалось, что он не из тех сержантов, у кого легко получить трехдневный отпуск.

Увидев, что я проснулся, он перестал дергать меня за ногу и повернулся к бутылке. Налил себе виски.

— Сейчас принесут кофе.

Я перекинул ноги на пол, взял сигарету.

— Сон — великое благо. А ты суров в форме.'

— Свою ты нашел?

— Висит в шкафу.

'— Пора одеваться. Нас ждут в салоне красоты.

Я достал форму из шкафа, начал одеваться.

— После звания капитана это шаг вниз, знаешь ли.

— Тебе следовало оставаться на службе. В этом году ты уже мог бы выйти в отставку.

В дверь постучали, и Падильо крикнул: «Входите».

Один из здоровяков внес большой кофейник и две чашки. Поставил их на столик и удалился. Я завязал галстук, подошел и налил себе чашку. Затем надел китель и полюбовался собой в зеркале.

— Я помню парня, который выглядел точь-в-точь как я двадцать один год назад в Кэмп-Уолтерс. Как же я ненавидел его тогда. Что теперь?