Елена Арсеньева - Повелитель разбитых сердец

В те три нелегких дня и три такие же ночи вся Севкина родня (и Василий в том числе) обзванивали морги и прочие столь же приятные места. Василию вдобавок выпала почетная участь утирать слезы Севиной жене и вызывать к ней «Скорую». Смех смехом, а ее даже пришлось в больницу положить, потому что возникла угроза выкидыша! При этом Василия приняли за Лизиного мужа, и врачи ругательски изругали его за то, что он довел бедняжку-жену до нервного потрясения. Ну а потом семья нашла-таки Севу. Вернее, он сам выплыл из небытия – по истечении трех суток узнику сообщили, что он свободен, как ветер. В ориентировке-то был, оказывается, обозначен вовсе не синий «Лексус», а темно-зеленый «Ровер». И номер, как выяснилось, с Севиным не имеет ничего общего. Так что извиняйте, гражданин, ошибочка вышла.

Сева Каширин, несмотря на дружбу с мэром и прочие высокие связи, так и не узнал, в самом ли деле грандиозно лопухнулись стражи порядка, или сыграла свою роковую роль классовая ненависть народа вообще и гаишников в частности к владельцам синих «Лексусов», или ему таким образом указали на место за то, что не подрулил к обочине по взмаху гаишного жезла…

Короче, «Страшная месть», повесть Н.В. Гоголя.

Совершенно понятно, что Сева после этого свой «Лексус» разлюбил, смотреть на него больше не мог и быстренько сплавил тачку двоюродному брату Василию. Разумеется, тот был до одури счастлив, что ему задешево досталась такая машинка. И только сейчас, около рокового поста, Василий вдруг подумал, что, может, этот «Лексус» обладает роковым даром притягивать к себе неприятности.

Но делать нечего. И деваться некуда.

Итак, Василий затормозил, высунулся из окошка и скроил из своего отчаянно зевающего рта некое подобие кривой улыбки в надежде, что приблизившийся к нему гаишник, при некоторой фантазии, узреет в ней радостную готовность ответить перед законом за все уже совершенные и еще только задуманные преступления, как свои, так и чужие.

– Извините, гражданин, ради бога, – сказал высокий узколицый сержант, и Василию почудилось, что он заснул за рулем и видит сон, в котором менты, прежде чем заступить на пост, берут уроки хороших манер. А может быть, он вообще заснул, упоенный этим сном? Причем настолько крепко, что уже даже врезался, спящий, на полной скорости во что-то железное, разбился насмерть и теперь на N-ском километре трассы Земля – Заоблачные Выси его встречает архангел Гавриил? Или там новопреставленных грешников приветствует архангел Михаил?

– Вас как зовут? – не удержавшись, спросил Василий, желая уточнить имя архангела.

– Сержант Кондратьев Эдуард Валентинович, – чуточку напыщенно представился сержант, и Василий кивнул, уверившись, что жив покуда: архангела по имени Эдуард сыскать на небе было бы довольно проблематично. Строго говоря, у Василия и на земле-то ни одного знакомого Эдуарда не было.

Пока не было. А теперь есть. Сержант Кондратьев.

– У нас тут проблемы, – искательным тоном промолвил Эдуард Валентинович.

Документы Василия он не потребовал, и тот насторожился. Плохо, когда гаишник проверяет документы. Но еще хуже, когда он их не проверяет и заводит с тобой разговоры за жизнь.

– Проблемы?

– Ну да… – Сержант Эдуард наклонился к окошку, чуть ли не влез в него с головой. – Женщина вышла к нам на пост из леса. Представляете?

Василий чуточку подумал и кивнул. Случались и более невероятные вещи, ой, случались!..

– Ей срочно в больницу надо. А наша «волжанка» сдохла. Бензонасос полетел. Представляете?

На сей раз Василий кивнул с гораздо большей долей неуверенности. Само собой, нелегко вообразить дохлую «волжанку» и летающий бензонасос, а когда и то, и другое принадлежит автоинспекции… Словом, Василий кивнул больше из вежливости и чтобы вовсе не предстать в глазах обаятельного сержанта человеком, лишенным всякой фантазии.

– Отвезите женщину в больницу, идет? – заискивающе попросил Кондратьев. – Проявите гуманизм, а? Там, на самом въезде в Дзержинск, клиника, вам не придется особенно сворачивать.

– Да я вообще-то в Нижний еду, а не в Дзержинск, – заикнулся было Василий, однако Кондратьев повторил:

– Я ж и говорю, что особенно сворачивать не придется. Буквально сразу за чертой города клиника.

Господи, ну и сержант нынче пошел! «Гуманизм», «клиника»… А вот чтобы просто «больница» сказать? Слабо?

«Клиника, клиника», – мысленно повторил Василий довольно уныло, ибо уже чуял, что дело его – именно что клиника! Никуда не денешься, хочешь не хочешь, а придется везти особу, которая ночью шляется по лесам и набредает на пост ГАИ, в больницу. Да и как откажешься, когда к тебе обращаются с таким пиететом?

– А почему вы так уверены, что меня там, в той клинике, примут с этой вашей дамочкой с распростертыми объятиями? – спросил он из инстинктивного желания еще немножко потрепыхаться, прежде чем смириться со своей участью. А что, даже карась трепыхается на крючке, прежде чем плюхнуться в садок рыбаря, устланный мокрой травой, откуда он прямиком отправится на раскаленную сковородку рыбацкой супруги…

– Примут, примут! – горячо махнул рукой Эдуард Валентинович. – Вот увидите, что примут!

Василий отнюдь не был преисполнен такой уверенности в безотказности нашей российской медицины.

– Больница-то хоть бесплатная? Или мне придется там кому-то какие-то деньги совать? – трепыхнулся он последний, самый распоследний разочек, получил в ответ очередное горячее заверение сержанта Эдуарда, что более бесплатной больницы не сыскать ни в Нижегородской области, ни в России, ни вообще в Галактике, и с тяжким вздохом снял блокиратор с задней дверцы. И буркнул:

– Ладно, давайте вашу женщину.

– Сейчас, сейчас… – суетливо забормотал Кондратьев, бросаясь к освещенному домику автоинспекции и от поспешности запинаясь нога за ногу.

«Е-мое! – тоскливо подумал Василий. – Вот же гуманист нашелся, а?! И чего так выплясывает вокруг этой бабы? А впрочем, при чем тут гуманизм… Наверняка просто хочет избавиться от докуки. И вот нашел козла отпущения, меня тут принесло…»

Из темноты медленно вышел Кондратьев, осторожно ведя под руку грузно ступавшую высокую женщину.

Одного мгновения хватило Василию, чтобы понять, отчего Эдуард Валентинович был именно что обуреваем желанием как можно скорей избавиться от ночной незнакомки. Это была цыганка! Самая настоящая цыганка – во множестве юбок и с длинными черными косами! В следующее мгновение Василий понял, отчего сержант был так уж уверен, что ее непременно возьмут в больницу сразу и без малейшей проволочки: цыганка была беременна, и многочисленные юбки нелепо топорщились на ее высоком, непомерно раздутом животе. При ходьбе она то и дело сгибалась и замирала на мгновение, словно не в силах идти дальше, хваталась то за поясницу, то за живот…