Елена Арсеньева - Твой враг во тьме

Вот странно: первым делом он подумал, что теперь не сможет стрелять, а значит, не доведет до конца свое последнее дело. Оно с самого начала не задалось, тот человек, которого искал Самурай, видимо, успел сложить два и два, получил элементарное четыре и сообразил, что люди ни с того ни с сего, просто так, не падают на улице, не околевают в собственной постели, не тонут в бассейнах… особенно если потом у каждого обнаруживается во лбу или в затылке кругленькая аккуратненькая дырочка. Он также смог уловить некоторую систему в этих убийствах. Может, любил играть в шахматы и просчитал ходы противника с небольшим опережением. Словом, Самурай не смог его найти, а когда попытался надоить кое-какую информацию, нарвался на встречный удар и едва унес ноги. Не сказать, что он был так уж смертельно огорчен: за это время, пока вел свою маленькую необъявленную войну, худо-бедно научился ждать и терпеть. Этот фигурант был не из тех, кто способен сойти с политической арены. Вернее, его с этой самой арены не отпустят: или убьют свои же, или заставят довести партию до конца. Значит, он рано или поздно где-нибудь высветится снова. Тут Самурай и появится… Надо только подождать. Поэтому он не стал суетиться и отступил перед превосходящими силами противника. Переждем, куда спешить? Впереди вся жизнь! Он спокойно убрался из Москвы, однако в Нижнем, на заправке у въезда в город, ему что-то почудилось. Помстилось, как говорили в старину. То ли парнишка, бегая со шлангом, чересчур уж любопытно косился на молчаливого, невыспавшегося клиента. То ли слишком долго шла за ним попутная «Нива» – даром что побитая, видавшая виды, неслась что твой «мерс»… Потом она канула неведомо куда так же внезапно, как и появилась, но этого было достаточно, чтобы Самурай почуял недоброе. С другой стороны, он прекрасно знал, что в последнее время стал не в меру подозрителен, словно старая дева, которой на каждом углу видятся насильники, желающие отнять у нее драгоценную честь. С третьей стороны, береженого бог бережет, поэтому он берегся, как мог. Он даже с Олесей погодил встречаться, предполагая самое худшее: вдруг придется срываться с места неожиданно. Она всегда так болезненно переживала его отъезды… Смешно сказать: от дурных предчувствий бессонница началась! И когда, стоя у окна в своей спальне, Самурай увидел темный предмет, внезапно возникший из грота и медленно поплывший против течения, в глубину парка, невольно вздохнул с облегчением. Хуже нет, чем играть против невидимого противника: уж кто-кто, а Самурай знал это доподлинно, поскольку всю жизнь сам был этим самым невидимым противником, – а теперь, когда карты вот-вот лягут на стол… Он смотрел из окна на «диверсанта» и мысленно качал головой: ну и охрана, мать их всех, был бы жив Асан, такого не могло бы произойти! Мысли об Асане и его загадочной смерти мгновенно погрузили Самурая в состояние такой мрачной задумчивости, что он едва подавил горячее желание выйти на балкон и послать пловцу одну-единственную пулю, которая раз и навсегда пресекла бы его дальнейшее продвижение. Но нет, ему нужен этот водоплавающий шпиён, Самурай был даже по большому счету признателен ему за то, что он открыл единственное слабое звено в обороне усадьбы. Потом Самурай увидел, что к берегу собираются собаки, и еще раз добрым словом помянул Асана. Конечно, любопытно было бы посмотреть, как мощные бультерьерские челюсти рвут в клочки ночного гостя, однако самое разумное будет встретить парня и поговорить с ним по душам. Надо же узнать, где Самурай засветился и кто прислал к нему убийцу. Опять-таки приятно будет побеседовать с коллегой, а то он не общался с собратьями по ремеслу после смерти Македонского, лишь в газетах читал о каких-то бездарных акциях, на примере которых даже поучиться было нечему. Инсценировки, жалкие инсценировки. Свои бьют своих. Похоже, пока Самурай работал по списку шефа, экономико-политическая война из разряда нормальной потасовки между противниками перешла в разряд драчки бывших друзей. Теперь, как в том кино «Горец», выжить предстояло сильнейшему. Интересно, насколько крепок окажется ночной визитер, долго ли придется выбивать из него, кто же этот сильнейший, заказавший Самурая? Впрочем, киллер может этого и не знать, но побеседовать определенно стоит. Поэтому Самурай поднес к губам бесшумный свисток и отозвал собак от берега. Может быть, это и покажется диверсанту странным, но он не сможет подавить в себе искушения воспользоваться удобным случаем. Так и получилось.

Входил в дом неизвестный там, где пошел бы и сам Самурай: через незаконченный пристрой. Инструмент у него был отменный: Самурай едва успел спрятаться за поворотом коридора, а гость уже снес с петель обе двери, причем практически бесшумно. И тут начались сбои. Сначала в коридоре появился Петр, потом незнакомец исчез, а когда Самурай понял, что тот в лаборатории, начались довольно интересные игры. Ей-богу, Самурай на какое-то мгновение даже обиделся, поняв, что парень явился сюда вовсе не ради него! А уж когда узнал его, все происходящее показалось сущей нелепостью. Этот человек, единственный из всех живущих на свете, за которым Самурай молчаливо, тайно признавал законное право убить его, явился к нему в дом, преодолев немыслимые препятствия, – но вовсе не за ним! И это было не последним потрясающим открытием ночи…

Самурай глядел в темноту и прислушивался к своим ощущениям. Случившееся казалось таким далеким! Полуодетая растрепанная девица с ее разоблачениями, предательство Петра – все было теперь нереальным. Самурай вяло удивился, а потом вдруг понял, что это означает. Он умирал, вот в чем дело! Значит, рука не просто привалена плитой – она вдобавок ко всему еще и размозжена, из него уходит кровь, а вместе с нею – жизнь. Вот почему так холодно – наверное, он уже потерял немало крови, пока лежал без сознания. Наверное, если пролежит так еще, вообще может умереть… Как ни странно, это тоже было сейчас неважно… И вдруг возникла мысль, от которой сердце забилось быстрее: Самурай вспомнил, что ринулся спасать Олесю, но, конечно, не успел добежать до ее комнаты. Что же с ней? Осталась ли она жива? Если, предположим, та сумасшедшая девка говорила правду и Олеся не больна, было бы нестерпимо узнать, что она погибла при взрыве! Как же так: Самурай приложил столько сил, пытаясь спасти ее от выдуманной смерти, а когда пришла реальная опасность, не смог отвратить ее от девочки. И тут же он вспомнил, что, очень может быть, никогда не узнает, жива ли она. Да как же так? Это ведь несправедливо! Да что там, будто жизнь когда-то обращалась с ним по справедливости! Он вспомнил Асю и своих мальчишек и снова зажмурился. А если Олеся жива, но ей просто некому подать помощь? Выбраться бы отсюда – пусть бы и умереть потом. Он бы заставил охранников шевелиться, искать ее, вытащить из-под развалин! Но сначала надо выбраться самому. Почему не слышно человеческих голосов, неужели наверху одни собаки? Собаки… собаки… Его последняя надежда! Он нашарил на шее свисток и поднес его к губам. Дунул. Звук неуловим для человеческого уха, но собак дрессировали подчиняться этому сигналу. Если хоть кто-то из людей остался жив, они должны обратить внимание на странное поведение псов. Может быть, придут из деревни посмотреть, что произошло в усадьбе. Хотя на этот счет Самурай особенно не обольщался: вряд ли его кто-то полезет спасать. Его ведь не знает никто из деревенских, и, даже если он предъявит бумажку с печатью, мол, я и есть тот самый ваш благодетель-угнетатель, вряд ли кто поверит. А и поверит, так с тем большим удовольствием стукнет по черепушке обухом. Убийцы, убийцы… кругом убийцы! Может быть, стоит помолиться как раз о том, чтобы на собак никто не обратил внимания? Лучше умереть от потери крови, чем от руки какого-нибудь палача-мародера. Еще тогда, над телом Македонского, он дал себе клятву, что его не убьют . Если бы не страх за Олесю…