Елена Арсеньева - Твой враг во тьме

Самурай снисходительно слушал словоохотливого таксиста, а сам смотрел на сизую, студеную Волгу, мощно разлившуюся под мостом, и думал, как хорошо было бы прожить жизнь, глядя на такую величавую реку. Казалось, созерцание этих плавных, широких вод должно сглаживать в душе человека все неровности и ухабы, оставленные тяготами жизни! Может, во времена монаха Лаврентия так оно и было…

Но даже и теперь, солнечным утром на закате сумасшедшего столетия, у Самурая было необычайно спокойно и ровно на душе. Однако это ощущение исчезло, как не бывало его, стоило проехать мимо них побитой «Ладе» с большой буквой У на ветровом и заднем стеклах и с «пирамидкой» на крыше. Рекламная «пирамидка» сообщала координаты школы, в которой всякого желающего лоха в два счета обучат вождению автомобиля. А называлась школа – «Нимб»…

– Во придурки, а? – хохотнул таксист. – Назвать так школу автовождения!.. Просто школа ликвидаторов какая-то! Не думают люди головой – седалищем думают. Помню, жена купила торт, поглядели, а внизу, на этикетке, напечатано название кондитерской фирмы – «Стикс». А ведь это река в царстве мертвых, мне зять подсказал, он филолог, знает кучу таких словечек. Не веришь, что ли? Вот провалиться мне на этом месте, если я вру!

Самурай не проявил никаких эмоций, и таксист успокоился, решив, что тонкость юмора не может быть доступна человеку, не соображающему, что и нимб, и Стикс – это знаки смерти, разумеется, совершенно неуместные в качестве названий. А ведь Самурай обмер именно потому, что знал эти слова слишком даже хорошо… Особенно первое.

Душу вновь залило чернотой, и Самурай мгновенно перепланировал все свои благостные планы. Он с преувеличенным вниманием осмотрел довольно-таки обшарпанные стены знаменитого Печерского монастыря, мимо которого как раз промчалось такси, но даже головы не повернул в сторону трех новеньких коттеджей, разбросанных по берегу Волги. Бросил равнодушный взгляд вперед, на горушку, где возвышалась еще одна церковь, и велел везти себя в кремль. Таксист, конечно, только обрадовался новым денежкам, развернулся и помчался обратной дорогой. Самурай искоса поглядел на три коттеджа. Два были поновее, вокруг них пусто, а третий, стоящий на полугорье, выглядит обжитым, и сад вокруг густой, хороший. Видно, что люди здесь давно обосновались. Между отцветшими сиренями мелькнули стойки детских качелей, и Самурай спрятал улыбку.

На душе немного полегчало, но не настолько, чтобы забыть об осторожности. Он честно позволил такси взобраться по крутейшему (и в смысле угла, и в смысле красоты) подъему на центральную площадь города, расплатился и вошел в ворота кремля. Честно побродил по пустым дорожкам, а потом по очередному крутейшему (во всех смыслах) склону спустился на Нижне-Волжскую набережную, по которой, как он успел заметить, бегала в Печеры маршрутка номер 11, и на ней доехал до церкви в деревушке, а оттуда пешком вернулся к коттеджам.

Время только подбиралось к семи, и по случаю раннего воскресного утра вокруг царили пустота и тишина. Никак не нарушая этой тишины, Самурай, неприметно оглядываясь, быстро прошел к коттеджу, который стоял на полугорье. Ни души. Это прекрасно. В сводке, найденной в сейфе шефа, это место описывалось как на редкость тихое и уединенное. Однако там же сообщалось о редкостно злой собаке, которая не пропускает ни одного случайного прохожего, наполняя окрестности жутким лаем и воем. Самурай стоял уже рядом с забором, а окрестности по-прежнему не были ничем таким наполнены. Или у борзого пса нынче тоже выходной?

Самурай еще раз огляделся, сунул руку в подмышечную кобуру и переложил пистолет за пояс, прикрыв его бортом пиджака.

Обогнул дом, присматриваясь к ограде. Нет, он вовсе не желал проникнуть сюда незамеченным, он просто жаждал, чтобы раздался жуткий лай и на крыльце появился заспанный, сердитый хозяин. Однако стоило увидеть полуоткрытую калитку, как Самурай понял, что это вряд ли произойдет.

Он был достаточно опытным человеком, чтобы отвыкнуть от пустых надежд, а все-таки надеялся, еще надеялся, сам не зная на что… И, только увидев россыпь кровавых пятен на плитах аккуратной дорожки, огибающей клумбы, резко выдохнул сквозь зубы, словно выгоняя из себя остатки этих самых надежд.

Пес лежал под кустом жасмина – лохматая кавказская овчарка и впрямь устрашающего вида. Пуля попала ему в горло. Хладнокровен же был убийца: подпустил собаку достаточно близко и снял ее в прыжке, открывшуюся для выстрела. Разумеется, работала бесшумка: как ни уединенно стояли коттеджи, соседи не могли не услышать пальбы. Разве что их всех тоже повыбили…

Под окном, на траве, он увидел загустевшую темно-красную лужицу. Странно… Кровь, конечно. Чья кровь – вот вопрос. Вряд ли собаку застрелили здесь, а потом отволокли к ограде. Значит, кто-то из нападавших был ранен на этом месте? Неужели хозяин дома пытался обороняться? Судя по справке, которую читал Самурай, – вряд ли. Хотя… нужда, говорят, заставит калачи печь и кролика волком сделает!

Самурай взошел на крыльцо, толкнул дверь ногой. Он не таился, не пригибался, не передвигался перебежками. Разумеется, тут его никто не ждет. Ни одна живая душа не знала, что он придет сюда. Единственное, о чем он сейчас жалел, что не может еще раз выстрелить в лоб шефу «Нимба» – не здешнего, нижегородского, а того, московского. Ведь Македонский откупился своей смертью! Мог удариться в бега, а вместо этого подставил горло – сам, покорно! Положил голову на плаху, только чтобы купить жизнь своей дочери! И все-таки сюда были посланы убийцы…

Он вошел в холл и на миг зажмурился, потому что картина, открывшаяся там, могла и слона заставить покачнуться… Но Самурай тотчас овладел собой и заставил себя воспринимать окружающее бесстрастным взглядом профессионала.

Ну, разумеется, имитация ограбления. А хозяева как бы запирались, нипочем не хотели отдавать нажитое. Тогда их привязали к стульям и превратили – еще при жизни – в два окровавленных куска мяса. Похоже, те, кто сюда пришел, располагали временем! Не торопясь выносили технику, вырезали из рам картины, выворачивали шкафы и чемоданы, срывали со стен обои на предмет поиска тайников.

Самурай нахмурился. Чего ради было так уж стараться, потроша дом и теряя время? Или в «Нимб ЛТД» появился новый отдел ликвидаторов-грабителей? Нет, скорее садистов. Что они так старательно выпытывали у несчастных Братчиковых – Ильи Прокопьевича и его жены Тамары Стефановны?

Ответ мог быть только один: местонахождение девочки.

Детскую он нашел быстро: крайняя дверь на площадке второго этажа. Открыть ее удалось с трудом – вход перегораживало мертвое тело. Это был долговязый худощавый кавказец с неприятным усатым лицом. Он весь затек кровью: пуля попала в спину, а вышла на груди. Рядом со скрюченной ладонью лежал «стечкин». Самурай проверил – не хватало двух патронов. Вот и гильзы.