Елена Арсеньева - Твой враг во тьме

Вслед за ослепляющей вспышкой бешенства, во время которой Самурай был готов не то что убить – живьем сжечь неведомого Асана, настало некоторое просветление, и он сообразил, что имеется в виду. Наверное, Асан – это тот раненый кавказец наверху. Он пытался спрятать Олесю от страшных ночных гостей, а чтобы она не брыкалась, не выдала себя убийцам, вырубил ее. И пытался защищать, пока сам не рухнул от пули. Достойный парень! Надо бы позаботиться и о нем.

Однако пока он не находил в себе сил шевельнуться, разжать пальцы, сплетенные с пальцами Олеси, отстранить от своего плеча взлохмаченную, тепло пахнущую головку, прервать ее сонное бормотание:

– Папочка мой… Я тебя так ждала! И ты приехал. А мамочка когда приедет?

– Мамочка в раю, – выдохнул он хрипло. – Пока мы поживем без нее.

– В раю? А это что такое? – Олеся отстранилась, чтобы заглянуть ему в лицо, и он с трудом сдержал стон, когда увидел ее большие зеленоватые глаза.

Асины глаза! Точно такими же глазами смотрела бы на него та девочка… дочка, которая родилась бы… которая никогда не родится.

Нет, все не так. Он отогнал мысли и воспоминания, от которых мог прямо сейчас умереть, и снова прижал к себе Олесю. Она все-таки родилась, та девочка! Вот она – с ним.

– Рай – это такое место, – выдавил, с трудом продираясь сквозь хрипы в горле. – Там солнышко и красота. Там твоя мамочка, и Санька с Костиком, там баба Маша… И дядя Илюша с тетей Томой.

– Они уехали? – испугалась Олеся. – А как же я? Где я буду теперь жить?

– Со мной, – сказал Самурай, прижимаясь губами к теплому, влажному виску. – Со мной.

– А где, здесь? Может быть, мы тоже поедем в рай?

– Когда-нибудь поедем. Но сначала мы немного поживем в большом-большом доме в лесу…

Он дождался, пока Олеся уснула, и понес ее наверх, стараясь держать так, чтобы она не увидела убитых Братчиковых, даже если вдруг откроет глаза. Уложил на кровать в детской и нагнулся над Асаном, который лежал без сознания. Конечно, этот самоотверженный парень давно нуждался в помощи, но не мог же Самурай оставить дочку одну!

Самурай?.. Нет, чем скорее он забудет это имя, тем лучше. В конце концов, не так уж трудно себе представить, что там, на полянке, рядом с Московской кольцевой дорогой, затолкали в черный пластиковый мешок именно Самурая. А Македонский остался жив и отомстил за своего товарища. Это Македонский побывал в маленьком городке, чтобы навестить семью Самурая, но не смог: все погибли. Это Македонский убил предателя – шефа «Нимб ЛТД», это Македонский забрал его картотеку, чтобы рано или поздно добраться до тех, кто там значится. Все они будут уничтожены, потому что революция должна-таки пожрать всех своих героев. Македонский приготовит ей лакомые блюда, а когда это кровожадное чудовище наконец насытится, в страну вернутся разум и покой. Жаль только, что Самурай… нет, Македонский, потому что Самурай погиб! – жаль только, что Македонский понял это так поздно. Иначе он нипочем не убил бы того профсоюзного идеалиста много лет назад, а сразу прикончил бы его заказчика, рыжего «кабана»… Хотя это Самурай убивал, так что и говорить не о чем.

А Самурая больше нет.

Македонский (Ядров Александр Филиппович) осторожно промыл рану кавказца и забинтовал ее. Асан потерял много крови, и по-хорошему ему нужен был врач. Хорошо, что пуля прошла навылет, но рану надо прочистить зондом, да и мало ли чего надо!

Македонский хмыкнул. Набрать сначала 03 и вызвать врача к человеку с проникающим огнестрельным ранением, а потом – 02: по поводу зверского убийства хозяев этого дома. Показания будет давать первый киллер страны. Сюжет для небольшого детектива, а?

Асан снова открыл глаза, но взгляд его был смутен, невидящ. Подобно тому, как он поил чаем Олесю, Македонский напоил Асана спиртом с чайной ложечки, и смугло-бледные щеки кавказца самую малость порозовели. Может быть, он все-таки выживет? Если да, всей жизни Македонского будет мало, чтобы отблагодарить его за спасение Олеси. Если нет…

Он вскинул голову, прислушиваясь, а в следующий миг бесшумно прянул на лестничную площадку. Но опоздал – успел увидеть только мелькнувшую тень. А потом хлопнула входная дверь.

О, черт!

Македонский метнулся обратно в детскую, распахнул окно и выпрыгнул в сад, буквально в метре от человека, который панически летел к забору. Достал в прыжке, сбил с ног, заломил руки за спину, приткнул к седоватому виску пистолет:

– Тихо! Молчать!

По загорелой щеке ползла капля – то ли пот, то ли слеза.

Македонский чуть нагнулся и увидел вытаращенный глаз, сплошь залитый чернотой зрачка. Человек, похоже, обезумел от страха. Сосед, что ли, к Братчикову надумал заглянуть с утра пораньше? Или один из ночных гостей забыл что-то и решил вернуться? Да нет, для этого нужно быть последним кретином – этот же человек не похож на идиота, разве что со страху одурел.

– Кто такой? Что здесь делаешь?

Сначала раздалось невнятное бульканье, потом из глаза потекла слеза, а изо рта – невнятные слова:

– Не убивайте! Я ничего не видел! Никому ничего… – Он поперхнулся и всхлипнул.

Нет, конечно, это случайная птичка залетела в дом смерти – на свою беду. Старая истина о любопытной Варваре сейчас получит новое подтверждение.

Македонский уже шевельнул пальцем на курке, как вдруг у лежащего под ним человека снова прорезался голос:

– Не убивайте! Я доктор!

Палец замер.

Македонский чуть не рассмеялся. Вот так номер! Получается, аллах и в самом деле акбар?!

Встал, заставил подняться лежавшего:

– Пошли в дом.

Едва тот вошел в холл и поглядел на Братчиковых, как у него подогнулись ноги, но Македонский не стал нежничать – пинками погнал наверх, в детскую.

Сначала доктор спотыкался на каждой ступеньке, потом пошел ровнее. У Македонского создалось впечатление, будто в этом доме доктор уже бывал: детскую он нашел сразу и, равнодушно перескочив через тело Асана, кинулся к кровати:

– Олеся!

– Не ори, разбудишь! – гаркнул Македонский. – Откуда ты ее знаешь?

– Да ведь я ее лечил, – пожал плечами доктор, осторожно берясь смуглыми длинными пальцами за тоненькое запястье Олеси и профессионально, без всяких там часов, считая пульс.

Лечил? Да, Македонский говорил своему напарнику Самураю: «Со здоровьем у нее неважно».

– От чего же ты ее лечил?

Доктор покосился на него:

– А вам что?

Этот тип довольно быстро взял себя в руки, отметил Македонский. Помогла собраться привычная обстановка, конечно: врач у постели больного.

– Ты меня не спрашивай, ты отвечай, – поднял он пистолет.

Доктор чуть сощурил глаза, которые оказались вовсе не черными, а желтоватыми. Вот еще показатель того, что он справился со страхом: зрачки сузились, стали нормальными.