Юрий Герман - Повести и рассказы о советской милиции

сказал Денисов-старший. – Присаживайтесь.

Я сел на предложенный стул и огляделся.

Честно говоря, я представлял себе убранство комнат совсем иным. Ожидал увидеть беспорядок, солому на полу, как читал в одной книжке про цыган. А здесь все было чисто, уютно: печь с полатями; стол, покрытый цветной скатертью; буфет с фарфоровыми безделушками; железные кровати с кружевными подзорами и фотографии по стенам.

Фотографий было много: небольшие любительские, от заезжих моменталистов, увеличенные портреты и заретушированные так, что родная мать не узнает, овальные, на выпуклых глянцевитых листах, подкрашенные в неправдоподобные цвета.

Что меня поразило, так это подушки. Огромные, в половину кровати, пышные, в ярких наволочках…

– У цыган богатство по подушкам определяется, – сказала мать Сергея, перехватив мой взгляд. – Чем больше подушки, тем больше денег…

– Хватит болтать, Зара! – остановил ее хозяин. – Жя шу самовари8.

Цыганка покорно удалилась, и остались одни мужчины.

– А вы здорово ездите на мотоцикле, – похвалил Сергей. – Я, честно говоря, испугался.

– Мог покалечить машину, – ответил я. Надо же было как-то выкручиваться…

– Мог, – подтвердил Чава. – Весной Выстрел одного волка убил. Долбал, долбал – не поймешь, где кости, где

8 Поставь самовар (цыганск.).

мясо. Всю шкуру испортил, сдавать было нечего. Сильный бугай…

– Ничего, – перебил я, – обошлось. Мотоцикл цел – это самое главное…

В то время о мотоцикле я думал столько же, сколько о прошлогоднем снеге…

– Вы по поводу Ледешихи и бабы Веры? – нетерпеливо спросил Сергей.

Вообще цыгане, несмотря на гостеприимство, вели себя настороженно, кроме хозяина – он располагал к себе уверенностью и спокойствием. Осанка у него была гордая, благородная. Есть такие пожилые люди, которых щадит старческое увядание.

– Крайнева сказала, что завтра повезет свою корову на заготпункт. Так что, думаю, вопрос уладится, – сказал я солидно.

– Вообще эта Ледешиха – дурная женщина…

– Читробуй кадэ тэпэнэс пэмануш 9, – перебил сына

Денисов. – У каждого свои заботы. Худо это или добро –

судить не нам. Я часто видел таких, которые много красивых слов говорили, а сами думали только о своем кармане… Ты тоже хорош! Зачем грубишь Ледешихе? Она тебе в бабки годится.

Говорил он так, словно сидел сейчас перед ним не участковый инспектор, который приехал расследовать неприятное для его сына дело, а добрый приятель.

– Нужна она мне! – Чава сделал резкий жест рукой.

Денисов-старший повернулся ко мне: – У меня Ле-

9 Нельзя так говорить о людях (цыганск.).

дешко тоже была. Я ведь в нашем хуторе как бы штатный советчик и мировой судья – депутат сельского Совета. (Я

взглянул на него с удивлением и любопытством, которых не мог скрыть.) Да-да, – засмеялся цыган, – сам не ведал, что на старости лет сделаюсь властью… – Он погладил бороду, усмехнулся чему-то своему и продолжал: – Ну, я сказал ей, что не стоит затевать ссору с соседями из-за чепухи. Не послушалась… А Выстрел – действительно редкий бугай. Товарищ Нассонов, председатель наш, уговаривал Ледешко продать Выстрела колхозу. Хорошие деньги предлагал. Но она уперлась. «Мне, говорит, не резон от своей выгоды отказываться…»

– А как же у вас получается – в колхозном стаде частная скотина? – спросил я.

– Вот баба Вера сдаст свою Бабочку, как вы говорите, –

ответил Чава.

– Ну, а ваша корова?

Сергей смутился. Но Денисов-старший весело подмигнул:

– По блату. Как-никак своя рука в стаде. – И серьезно добавил: – А если без шуток, сами подумайте: одну частную корову куда девать?

Я кивнул головой. И подосадовал на себя за то, что поспешил выказать свою осведомленность.

– А что, эта Бабочка сильно поранила бугая? – перешел я на другое.

– Ерунда! – сказал Чава. – Похромал один день.

– Ясно, – кивнул я. – Насчет увечья быка вы можете подтвердить?

– Конечно, – ответил Сергей. – Хоть на бумаге.

– Ну этого пока не требуется, – сказал я.

– А вообще Выстрел все стадо держит вот так. – Сергей показал сжатый кулак. – Можно спать, гулять, отдыхать –

все будет в порядке. Волка, а то и двух одолеет.

– Водятся?

– Были. Но давно что-то не появлялись. Теперь охотников больше, чем зверья. – Чава поднялся. – Я вам еще нужен?

– Нет. Спасибо. – Я тоже встал.

– Э, – остановил меня хозяин, – чайку попьем. Небось не завтракали?

Батюшки, еще нет и восьми. А мне казалось, что уже середина дня.

Я покорно сел. Как-никак Денисов был человеком в известном смысле своим. Сельсоветский. Помня наставления преподавателей, что надо сколачивать актив, без которого участковый да еще в деревне ни туда ни сюда, я подумал: хорошо бы привлечь себе в помощь старшего

Денисова, он подошел бы.

Сергей лихо взлетел в седло и взял с места в карьер.

Сегодня он казался не таким ярким и необычным, как вчера. Что в нем нашла Лариса? Необразованный парень.

Пастух. И даже не в этом дело. Как он говорил: «Долбал, долбал…» Да может быть, и сама Лариса тоже не такая, какой мне кажется… Надо приглядеться получше.

…Стол быстро оброс простенькими блюдечками, тарелочками, гранеными стаканами. Зара внесла пузатый самовар, начищенный до блеска, с резными, витиевато сделанными ручками и краником. За такими вещами охотятся в городе любители старины.

Сладковато пахло дымом, горячим хлебом и свежесбитым сливочным маслом.

Хозяйка разрезала неправдоподобной вышины каравай с взрывающейся под ножом корочкой.

Хозяину и мне чай налили в тонкие стаканы, болтающиеся в старинных подстаканниках, массивных, из серебра. Но Денисов наливал в блюдечко и пил из него.

Я обратил внимание, что чайные ложки, потертые и деформированные, тоже были из серебра, старинные.

Мне пододвигали то тарелочку с кусками белого со слезкой сливочного масла, то вазочку с вареньем.

– Я смотрю, у вас любят фотографироваться, – обратился я к хозяину, прихлебывая чай.

– Это Сережка, – ответил Денисов.

– Сам фотографирует?

– Нет, – усмехнулся цыган. – Раньше, сразу после армии, он работал в райпромкомбинате, в фотоателье. Ходил по хуторам, заказы принимал. Вот и нам настряпал.

По-свойски.

Я считал своим долгом продолжить беседу. Гость, которого угощают, должен отрабатывать харч. От этой мысли мне стало весело. Что ж, будем отрабатывать.

– Все хочу спросить: обезьяна у вас откуда?

Хозяин снова усмехнулся:

– Зара ее нашла, пусть и расскажет.

Его жена только этого и ждала:

– Весной, когда война заканчивалась, мы где были, Арефа?

– Не знаю, где была ты, а я был в Польше. В войсках

Второго Белорусского фронта.

– А, забыла! – Она засмеялась. – Где-то там. – Цыганка неопределенно махнула рукой. – Стали мы табором возле одной деревни. Пошли, это самое, в общем, посмотреть…