Наталия Антонова - Влюбленный убийца

— А она?

— Сначала не обращала внимания, а потом обернулась и обматерила меня. Я была настолько потрясена, что даже растерялась. Но когда она бросилась на Ольгу, я стала ее оттаскивать и пригрозила вызвать полицию. Однако это не произвело на хулиганку никакого впечатления. Хорошо, что дверь открыл наш сосед Лаврентий Петрович из двадцатой квартиры. Он просто скрутил ее, стащил с лестницы и выпихнул из подъезда. Но она еще и на улице продолжала орать благим матом довольно долго.

— А еще когда-нибудь вы видели эту девушку? — спросила Любава.

— Нет, бог миловал.

Завьялова внимательно прочитала протокол и поставила свою подпись. Залесская поблагодарила женщину и направилась к двадцатой квартире.

На ее счастье Лаврентий Петрович оказался дома. Он сразу распахнул дверь и, прищурившись, посмотрел на Любаву.

— Вам кого, милая девушка? — спросил он.

Любава протянула ему удостоверение:

— Я хотела бы поговорить с Лаврентием Петровичем Чекмаревым.

— Так вы уже с ним и разговариваете. Но думаю, что будет лучше, если вы пройдете в квартиру.

— Спасибо, — сказала Любава.

Хозяин провел ее в гостиную, уставленную старой, но добротной мебелью, и предложил выбрать между креслом и диваном. Любава опустилась в кресло. Чекмарев сел в точно такое же напротив нее.

— Итак, чем могу быть полезен?

— Лаврентий Петрович, расскажите мне, пожалуйста, о своей соседке Ольге Петровне Данилиной.

— Об Оленьке?

Любава невольно кивнула, встретив его встревоженный и одновременно растерянный взгляд.

— Вы из полиции, — тихо проговорил мужчина, — значит, знаете, что Оленька потеряла жениха.

— Да, это нам известно, и теперь мы ищем того, кто совершил преступление. Поэтому нам нужно как можно больше знать о самой Данилиной.

— Надеюсь, вы саму Ольгу не подозреваете? — горько усмехнулся Лаврентий Петрович.

— Этот вопрос не в моей компетенции, — уклончиво ответила Любава.

— Понятно. Спрашивайте, что вас интересует.

— Как вы можете охарактеризовать Данилину?

— Оленька поселилась в нашем доме несколько лет назад. Люди узнали, что она работает медсестрой, и стали к ней обращаться — кто попросит давление измерить, кто укол сделать. Оля никому не отказывала. Зимой соседке снизу плохо стало, а «Скорая» все не ехала. Дочка соседки к Оле прибежала, а был уже третий час ночи. Так Оля не только спустилась к ним и давление измерила, первую помощь оказала, но и сидела у постели больной до приезда «Скорой».

— Значит, Данилина — девушка добрая, отзывчивая?

Чекмарев согласно кивнул.

— А что вы знаете о ее личной жизни?

— Да что я об этом могу знать?! Оля — девушка молодая, не будет же она старику-соседу свои сердечные секреты доверять. Так что ее наперсником я не был.

— Я не о секретах, Лаврентий Петрович, а о явном. Вы вот, например, знали, что Ольга замуж собралась?

— Знал, об этом соседка из восемнадцатой квартиры, Алевтина Марковна, недавно обмолвилась. Но я подробностей выспрашивать не стал, — с достоинством ответил Чекмарев.

— А жениха Данилиной вы видели?

— Да, я встречал его в подъезде и возле него. Он был воспитанным молодым человеком, всегда первым здоровался.

— А до этого за Данилиной кто-нибудь еще ухаживал?

— Наверное, ухаживали, девушка она симпатичная, но кто именно, мне неизвестно.

— А вы не помните тот случай, когда к Данилиной пришла бывшая девушка ее жениха Юрия Ставрова?

— Фамилию жениха Оленьки я не знал, как и того, что эта особа — его бывшая. Просто услышал страшный шум в подъезде, открыл дверь. Смотрю, какая-то разъяренная девица, вся перемазанная краской.

— Какой краской? — удивилась Любава.

— Ну, это теперь макияжем называется.

— Понятно, продолжайте.

— Так вот, эта девица наскакивает на Олю, Алевтина Марковна пытается ее вразумить, а эта бессовестная кроет пожилую женщину отборным матом. Ну, я не выдержал, взял ее за шкирку да и выволок из подъезда.

— Это все?

— Все.

— А вы не слышали, чтобы она угрожала Данилиной?

— Как же не слышал?! — искренне возмутился Чекмарев, — я же не глухой! Обещала она Оленьку убить и всякие проклятья на ее голову призывала. Вроде бы Оленька у нее жениха отбила и счастья ее лишила.

— Понятно. Девица больше к Ольге не приходила?

— Думаю, нет. По крайней мере, я ее больше не видел.

— А что Данилина?

— Как — что?! Расстроилась, естественно. Алевтина Марковна потом мне рассказала, что Оля не только не отбивала жениха у этой наштукатуренной, но даже и не подозревала о ее существовании.

Протокол Чекмарев подписал не читая.

— Большое вам, Лаврентий Петрович, спасибо. Вы нам очень помогли.

— Да какая уж от меня вам в этом деле помощь. Но, если что понадобится, приходите. Жениха Оленьке не вернешь, но возмездие должно свершиться.

Любава тоже так считала. Но разыскать убийцу и доказать его вину не так легко, как кажется со стороны.

Частный детектив и близкий друг следователя Наполеонова Мирослава Волгина сидела на скамье возле грядки с только что распустившимися ландышами и думала о глобальном… А именно — о странном, с ее точки зрения, свойстве времени: почему весна пролетает мгновенно, лето идет быстрым шагом, осень по скорости прохождения ненамного отстает от лета, а вот зима тянется почти до бесконечности…

И может быть, на голову ей свалилось бы… ах да, яблок еще нет. Ну, хотя бы лепесток от яблоневого цветка упал, и она бы сделала открытие, изменившее взгляд всего человечества на время, однако голос Мориса Миндаугаса не дал свершиться чуду, возвестив, что на их голову вот-вот свалится Шура Наполеонов.

Мирослава еще раз с наслаждением вдохнула аромат ландышей и пошла в дом. Ее верный секретарь и помощник Морис Миндаугас хлопотал на кухне.

— Минут через двадцать будет готова курица, — проговорил он, не оборачиваясь.

— Над чем это ты там колдуешь? — просила Мирослава, заглядывая ему через плечо.

— Над клубничным десертом. Сегодня в теплице целую миску собрал.

— Лучше бы мы ее так съели, — с сожалением вздохнула Мирослава.

— К завтрашнему утру еще поспеет, — улыбнулся Морис, — а эту я приготовлю со взбитыми сливками так, как любит Шура.

— Можно подумать, что он не мой, а твой друг детства, — усмехнулась Мирослава, — ты так трогательно заботишься о его желудке.

— Работа головы и расположение духа нередко зависят именно от правильного заполнения желудка.

— Лучше признайся, что тебе захотелось опробовать на Шуре какой-то новый рецепт, — хмыкнула Мирослава.

— Не признаюсь, — улыбнулся Морис, — рецепт старый как мир.

— Так я тебе и поверила.

Неизвестно, сколько времени они бы еще обменивались шпильками, если бы не звонок у ворот.