Лариса Соболева - Я вернусь, когда меня не станет

До этого Ирина предпочитала не вмешиваться в спор мужчин, к тому же ее больше занимали нестандартные похороны, а слушала краем уха. Но после озвученных намерений капитана она содрогнулась всем телом:

— Нет!

— Что — нет? — насторожился Куприн.

— Группе… или как вы называете расследование? Так вот этому всему — нет! Вы же расскажете обо мне, а я не хочу — слышите? — не хочу, чтобы следователь узнал правду. Я умерла, меня похоронили…

— Ирочка, остановитесь, — тихо сказал Куприн. — А то Шубин и компания обратят на нас пристальное внимание. Обещаю… нет, клянусь! — что про вас ни слова не скажу. На вашу жизнь покушались, я об этом помню и не подставлю вас вторично под пулю. Просто мне самому интересно: что это такое?

— Вот-вот, — подхватил Георгий. — А мне как интересно!

— У нас будет дополнительная информация, ведь у следствия современные возможности при расследовании.

— Ир… — обнял ее за плечи Георгий. — Не бойся Стиву.

Нехотя она кивнула головой, значит, согласилась. Могильщики подровняли холм, побросали лопаты в пикап, торопливо забрались в него и уехали закапывать следующего покойника — у них лимит времени. Телохранитель (с такими габаритами только охранники бывают) достал из багажника(!) скромненький букет из искусственных цветов и небрежно воткнул их в могилу у подножия креста. Все трое сели в машину и газанули прочь.

Джип Георгия стоял в противоположной стороне на перекрестке участков, их группа двинула сначала к внедорожнику, но Ирине вдруг захотелось посмотреть на свою могилу. Она вернулась к свежему холму с крестом, за ней последовали Георгий с Куприным, которые остановились позади нее.

Однако за похоронами наблюдали еще двое, не выходя из старой иномарки. Лидия Николаевна позволяла себе курить, выставляя руку с сигаретой в окно, туда же выдыхая дым, в конце концов Эдик капризно захныкал:

— Я скоро задохнусь! Лидия Николаевна, где вы берете этот вонючий табачище?

— О-хо-хо, достаю, дружок, достаю сразу блоками.

— Что?! Эту вонь еще и доставать нужно?

— У нас редко поступают в продажу сигареты Gitanes, что означает — цыганка. Это бренд, между прочим, мальчик, вкус табака особый, а бренд стоит недешево, поэтому редко привозят данную марку. Родина бренда — Франция, табак высококачественный, а не какое-нибудь распространенное фуфло пополам с опилками… М! Все, закопали девку, и никого не пригласили на сей убогий процесс. Хотел бы ты, чтоб тебя закопали так же?

— Тьфу-тьфу-тьфу, — поплевал через плечо суеверный Эдуард. — Какие мысли вам приходят…

— Я тоже не хотела бы. Думаю, и она не хотела… О, а это что за три тополя подошли к могиле Шубиной? Эдик, рядом с тобой лежит футляр, там бинокль, дай. — Получив бинокль, она приставила его к глазам. — Так, так… Симпатичный молодой человек, люблю крупных мужиков и чтоб кровь с молоком… А за ним… за ним… Ой, это же Куприн Стива…

— Who is Стива?

— Мальчик, моя совсем тупая, она понимает только рашн.

— Учту, — буркнул Эдик.

— Как же я забыла о Куприне, неужели старческий маразм подбирается к моим эксклюзивным мозгам? Стива пахарь, работает в уголовном розыске, значит, я могу его привлечь.

— А чё за имя такое дурацкое — Стива?

— Милый, я его не рожала, стало быть, имени не давала. Но если б ты был немножко образованным и читал графа Льва Николаевича, то запомнил бы персонаж с этим именем. Кто это звонит?.. — Она порылась в сумке, достала телефон. — Костик! Слушаю, Костя…

— Лидия Николаевна, — послышался его голос по громкой связи, — я торчу у дома матери Шубиной. Думал, она придет, но соседка только что сказала, что видела, как мать Ирмы рано утром загрузила в багажник сумки и уехала в неизвестном направлении. Что мне делать?

— Уехала? С сумками? Договорись с соседкой, чтобы сообщила тебе, когда мать Ирмы вернется домой, и возвращайся. Пока, дорогой. Н-да… Пусть это будет самая большая наша неудача. Мне интересно, а почему матери Ирмы нет на похоронах?

— Наверное, она и поехала на похороны…

— Думаешь? Но раз уехала рано утром, то давно уже должна быть здесь и стоять у могилы дочери, всего-то сто километров. А ее нет. Ладно, теперь надо бы позвонить Стиве… Где же его номер… Угу, вот… Алло, Стива? Как жизнь?..

Ничего не подозревающий Куприн удивился звонку Гринбес:

— Лидия Николаевна? Что заставило вас, королеву сыска, вспомнить о моей скромной персоне?

— Ой, щебетун, ой, балабол, — заворчала она. — Не надоело пьяными разборками заниматься в маргинальных отстойниках?

— Имеете что предложить? — вопросом на вопрос ответил Куприн в шутливой манере. — Я весь внимание.

— Да уж есть кое-что… э… сомнительное, непонятное…

— Загадочное? — уточнил он.

— А хрен его знает, не разобралась пока, но дело увлекательное. Давай через час встретимся в моем кабинете?

— Забито.

Положив трубку во внутренний карман куртки, Куприн почесал за ухом, вытаращив глаза. Его комичную рожицу увидел в зеркало над лобовым стеклом Георгий, конечно, поинтересовался, так как любой сбой грозил застоем, а Стиве явно что-то предложили:

— Кто звонил? Извини, что сую нос не в свое дело, но нам не хотелось бы тебя терять в качестве помощника.

— Следователь. Ее фамилия состоит из двух противоречивых слов — одно русское, другое будем считать типа английского — Гринбес. То есть зеленый бес… или зеленый черт. Она такая и есть — противоречивая, грубоватая, языкатая, ни один мужик не ужился с ней, но тетка крепкая, умная, властная. Она скажет, у кого дело по убийству Ирмы Шубиной, а преступление совершено в их районе. Я попрошу порекомендовать меня в группу. Кстати, Гоша, подбрось меня к прокурате, к сожалению, вам в другую сторону…

— Мы можем подождать тебя, — сказал тот. — Тебе же все равно ехать с нами, машина-то твоя у меня во дворе стоит.

— Я могу пробыть там очень долго…

— Неважно! Мы пока погуляем, думаю, Ирине не помешает отвлечься после… хм! Поедим где-нибудь, а ты, как освободишься, звякни, мы приедем.

Высадив Куприна, он поехал к центру, где есть парки, рестораны, на любой вкус развлечения. Ирина молчала всю дорогу, тупо глядя в лобовое стекло, что она там видела — вопрос, но почти не мигала веками. У первого же парка Георгий чуть ли не насильно вытащил ее из машины, заставил взять себя под руку и повел по аллеям, раскрашенным по бокам во все оттенки оранжевого и желтого.

— Красиво-то как… — вовлекал он Ирину в созерцательный процесс. — Вот так пашешь-пашешь, некогда вокруг посмотреть! Скажи, а чего ты раскисла?

— Разве? — очнулась она. — Нет, я не раскисла, я… Просто видеть свою могилу и свое имя на табличке, приколоченной к кресту… брр!

— Но под крестом лежишь не ты. Слава богу, ты сейчас шагаешь по этой аллее живая, в шляпе и парике. У тебя все хорошо, есть дед Тема, мама приехала… Мама у тебя красивая женщина.