Лариса Соболева - Я вернусь, когда меня не станет

— Виктория аборт собиралась сделать?

— Родить. Какое бы решение он ни принял, она хочет оставить ребенка. А что в этом такого — родить от любимого мужчины с качественной генетикой, а не от залета по пьяни? Тысячи рожают без мужей и живут счастливо. Если уж на то пошло, то Ева самая способная из всех, кого я знаю, на такой жуткий шаг — укокошить Ирму. На самом деле убиваются два зайца: жена Шубина и Виктория, из которой легко сделать убийцу, это в духе нашей Евы…»

Лидия Николаевна остановила запись и опустила крышку ноутбука, потом, скрестив на груди руки, выжидающе уставилась на Куприна. Самое интересное, советчики ей даром не нужны, она пользуется оперативниками исключительно как рабами. У нее есть любимые рабы — Стива, например, с ним она может поговорить, обсудить что-то, но выводы делает единолично. Впрочем, при хорошем отношении Гринбес может и в процессе выводами поделиться.

— Лидия Николаевна, вы мастер интриги, — бросил он комплимент.

— Шутишь? Я невинна, как младенец… э… по части интриг. Мне закрутить такую хрень не дано.

— Бросьте! Так завернуть допрос в русло сплетен… Я же выучил ваши приемы, тактику, вы заметили, что Нонна эмоциональная, и подловили ее на эмоциях. Мастер, мастер. Итак… Ой, извините… — сказал Стива с досадой, доставая подающий сигналы смартфон, он бы предпочел сейчас поговорить о деле, а его отвлек звонок. Однако этого звонка он ждал. — Это Георгий! Да, Гоша… Я сейчас подойду. Лидия Николаевна, ребята приехали, пойду встречу их.

— Иди, иди. Я жду вас…

Когда Георгий с Ириной устроились напротив нее, а Куприн приставил для себя стул сбоку стола, она без вступительного слова потребовала:

— Рассказывайте о встрече с Даниилом Шубиным.

Ирина уложилась в пару минут. А что описывать в коротеньком временном отрезке? Но Лидия Николаевна нашла, что ей описать:

— По каким параметрам вы определили, что Шубин не ваш муж?

— Голос, — сразу назвала Ирина. — Голос не Даниила.

— Насколько я знаю, на него напали хулиганы, избили, ограбили, Шубин сильно пострадал и лежал в больнице. От травм у него появилась охриплость, стало плохо со зрением — не выносит яркого света.

— Может, он точно так пострадал, как и моя копия — Ирма? — возразила Ирина. — А на самом деле была сделана пластическая операция?

— И не одна, чтобы добиться такого умопомрачительного сходства, — заметил Стива.

— Запросто, — согласилась Лидия Николаевна, лениво пожав плечами, словно то, что она услышала, значения не имеет. — А еще что, Ира? Зубы только не упоминайте, как недавно по зубам узнала труп Резникова одна симпатичная девица. Часть зубов была выбита, Шубину вживили импланты. И походку тоже не стоит приводить в качестве аргумента, он с трудом встал на ноги, практически учился ходить заново. Соответствующие документы, то есть медицинские справки, имеет на руках, наблюдается у наших врачей.

— А где все эти восстановления сделаны? — осведомился Георгий.

— Часть у нас, часть за рубежом…

— Ну, у нас можно любую справку купить, а за рубежом фиг проверишь, — догадался Георгий.

— Мы опираемся на то, что у нас есть, — парировала Гринбес. — Безусловно, копание в документах и экспертизы могут открыть правду, но до того нужно получить достоверные подтверждения, что этот Даниил — фальшивка. И последнее: почему-то никто из тех, кто хорошо знал вашего мужа, не закричал, мол, царь не настоящий. Выходит, все ваши знакомые приняли его за оригинал.

У Ирины глаза расширились от ужаса, ведь следователь назвала все те приметы, по которым она определила: подделка, липа, зубы, походка, голос — все не то! Минуту спустя Гринбес умудрилась окончательно добить ее:

— Поймите, дорогая, это не шуточки. Если Шубин докажет обратное, в тюрьму сядете вы. И надолго сядете.

Мало сказать, что у Ирины вытянулось личико, у Георгия так и вовсе рот открылся сам собой. Даже Стива несколько оторопел, но Лидия Николаевна не Эдька, чтобы на нее орать, опуская ниже плинтуса, к тому же она просто так не говорит подобные вещи, значит, есть основания. Тем временем Ирина, слегка опомнившись, отчаянно всплеснув руками, выдавила из себя со слезами:

— Ну, вот… я так и знала! Лучше б продолжала молчать и жила бы спокойно в деревне, где мне ничего не угрожало. Может, теперь меня обвините в убийстве самой себя и всех остальных? Давайте! Чего уж там…

Лидия Николаевна предприняла попытку успокоить ее, однако этой женщине не стоит заниматься милосердием, получается уж очень криво:

— Хватит ныть, девочка. Москва слезам не верит, а мы и подавно. Прояви силу воли, собери мысли и назови то, что не подлежит сомнению, то, что точно указывает на обман.

— Это не Даниил, — упрямо повторила Ирина. — Что хотите делайте, а настоящего Даниила, стоя так близко к нему, слыша его, я бы узнала. Нюансы в интонациях… как их передать? И пальцы! Это не Даниила руки.

Она кусала губы, чтобы не разреветься, это не помогло, слезы покатились по щекам, потому что ощущала свое безоговорочное поражение. Георгий, видя удручающее состояние Ирины, придвинул ее стул вместе с ней ближе к себе и обнял за плечи, когда она уткнулась лицом в его грудь, он с упреком бросил Лидии Николаевне:

— Вы не верите ей? Как можно…

— Верить можно в Иисуса Христа, а мы верим уликам, фактам, доказательствам, — отчеканила Гринбес.

— А мне не надо доказывать, что я — это я? — вырвалось у Ирины.

— Напрасно ты сердишься, Ира, — сказала Лидия Николаевна, перестав выкать. — Скажи, Георгий, в субботу у вашего бухгалтера был день рождения, до которого часа гуляли?

— С семи вечера до… почти до двенадцати, — ответил тот. — Где-то без пятнадцати стали расходиться, а женщины еще помогали убраться, праздновали-то в столовой.

— Ирина все это время была…

— На виду, — сказал Георгий. — Сидела в углу надутая, я тогда не понимал, кто ей настроение испортил, теперь знаю: убийство двойника.

— Вот! — удовлетворенно подняла указательный палец Лидия Николаевна. — На данном этапе у тебя, Ира, есть всего одна-единственная защита, но мощная — алиби на субботу, когда был убит Резников. Потому что его убил тот, кто подговорил Аркадия застрелить твою копию. Так что не реви.

— Видишь, а ты не хотела идти, еле уговорил, — упрекнул Георгий Ирину. — Лидия Николаевна, она в таком состоянии… Мы пойдем, а?

— Погоди.

Гринбес достала из ящика стола папку, искала в ней бумаги, наконец положила перед ними исписанный рукой лист:

— Ира, посмотри, это подпись твоего мужа?

Та без особого желания, замедленно оторвалась от Георгия, подалась корпусом к столу и… Казус, иначе и не назовешь: она утвердительно кивнула. Лидия Николаевна разочарованно развела руками, да вдруг вспомнила: