Надежда Черкасова - Инстинкт мести

– Ты даже не допускаешь, что твой Анри Бек ошибался?

– Терпеть не могу, когда отвечают вопросом на вопрос.

– Я знаю только одно: хочешь мстить – вырой две могилы. Это сказал Конфуций, и я с ним согласен.

– Они давно вырыты. Обе. Стоят готовенькие, ждут постояльцев.

– Оса, ты играешь с огнем. А от него, как известно, одни головешки остаются. Не хочешь же ты превратить свою жизнь в головешку?

– Нет, не хочу. Поэтому я изо всех сил буду стараться уцелеть. Но если не получится, что ж… чему быть, того не миновать.

– Ты рассуждаешь как камикадзе.

«Как бы у нее совсем крышу не сорвало, – невольно подумал Зацепин. – Жалко, конечно, девочку. Если бы не просьба Маргариты…»

– Мать сказала, что ты бросила работу.

– Не бросила, а ушла по собственному желанию. Потому что думаю не о цифрах, а об отце. На работу я устроюсь, но на другую. Где нет цифр и много людей. Например, пойду торговать на рынке.

– Это с твоими-то двумя высшими образованиями – экономическим и юридическим? Нет, не справишься. Там совсем другие знания нужны. Рынок – это игра, и один из игроков – покупатель или продавец – обязательно должен остаться в дураках. В основном, конечно, становится дураком наивный и доверчивый покупатель, которому трудно устоять против целой системы, живущей и процветающей на обмане. Каждый выживает как может.

– Тогда пойду в маляры. Работа хорошая, физическая. Буду так уставать, что на безысходные мысли, которые из меня душу тянут, сил уже не останется. А в просветах между отдыхом и работой продолжу думать, как отомстить за отца.

«Ее никак нельзя упускать из виду, иначе таких дров наломает, что никому мало не покажется, – думал Зацепин. – Придется Осу взять к себе. Все-таки под присмотром».

– Ко мне в газету пойдешь? У меня как раз место корреспондента освободилось.

Зацепин не стал вдаваться в подробности о прежнем сотруднике, который работал у него под прикрытием, скрываясь за псевдонимом «Антон Правдин», и мог бы с успехом и дальше продолжать расследования скандальных историй, если бы… Хотя нет, не мог. Потому что заранее готовился, как овца, на заклание. Рано или поздно. Жаль, а у него были все шансы продержаться подольше или, по крайней мере, выйти сухим из воды… Ну почему Зацепин снова себе врет!

Нет, не было у него ни единого шанса! Не каждый слишком много знающий счастливчик доживает до старости, потому как язык наш – тот еще троянский конь, которого мы в себе приютили, – так и норовит подставить, выболтнуть лишнее и подыграть врагам. Потому и пришлось лучшего журналиста сдать Хозяину, на которого лапу поднял, как самый последний пес, почувствовавший вседозволенность. Жаль, конечно, так как лучшего журналиста для себя можно выучить только самому.

– У тебя и образование подходящее, и в жизни кое-чего повидала. Сколько тебе – двадцать семь? Прекрасный возраст. Еще совсем молодая, а опыта жизненного уже набралась.

– И чем я должна заниматься?

– Мы предоставляем информацию, необходимую для того, чтобы читатели нашей газеты могли определить свою позицию в общественно важных вопросах.

– Это в каких же? В жизни скандальных звезд, что ли? Или в «загадочных» явлениях, «успешно» разгадываемых колдунами и магами? А может, в криминальных историях, так и оставшихся тайнами? Как, например, с моим отцом. Нет уж! Негативной информации, которая приводит всех лишь к моральному и психическому опустошению, и без меня хватает. Такое ощущение, что у наименьшей части общества и их игрушек своя жизнь, а большинству, к которому я отношу себя, приходится жить в мире беспросветного насилия. Что это, как не манипулирование общественным сознанием?

«Неужели я поторопился предложить ей работу? Мой прежний отважный журналист начинал гораздо скромнее, без этаких категоричных высказываний. Это потом у него появились мысли о спасении человечества от угрозы тотальной дебилизации и прочей неизбежности. Ася же еще и работать не начала, а уже мнением своим персональным размахивает, как национальным флагом. А может, это и хорошо? Зато и задания будет выполнять рьяно и добросовестно. Сейчас она пока еще сырой материал, но если взяться за ее обучение…»

– Одна «чернуха», бездоказательная «обвинуха», «развлекуха» и что там еще… ах да, «поруха». Ты не думай, я говорю не конкретно о твоей газете, а вообще о СМИ. Это и радио, и телевидение. Надоело! А ведь все они, и газеты в частности, должны помогать задумываться о вопросах бытия, искать ответы на самые насущные вопросы, которые людей тревожат.

– Очень правильное замечание. Тебе и карты в руки. Будешь заниматься журналистскими расследованиями. Это что-то вроде частного сыщика от газеты.

– Почему я? И потом, разве что-то может зависеть от меня? Нет, от меня ничего не зависит.

– Абсолютно дьявольская аксиома: от меня ничего не зависит. Зависит, дорогая моя. От каждого человека зависит очень многое.

– Ну не знаю. Уж кем я никогда не хотела быть, так это журналистом. Всегда относилась к ним, как… Извини, я не тебя имела в виду.

– Да нет, ничего, продолжай. Даже интересно послушать глас одной из представительниц народа.

– А что, разве не так? Все продается и покупается. За деньги клянутся в любви, а за очень большие – ненавидят и унижают. На одних пишут хвалебные оды, других – тоже за деньги, между прочим, – обходят молчанием. Да, ущемлять свободу слова нельзя. А значит, торговать ею не воспрещается? Вот только проститутка не пытается учить меня ни жизни, ни нравственности, ни морали.

– Что ж, ничего нового я от тебя не услышал. Но ты не права. Журналистика скорее похожа на содержанку, которая предпочитает постоянного хозяина. Пресса, несомненно, сильное оружие, но не само по себе, а лишь в руках того, кому принадлежит.

– Ну я же говорила! Только хрен редьки не слаще. Ворошить чужое грязное белье, выдумывать сенсации для большей шумихи, «желтые» скандалы, интриги, политика – это не для меня.

– И снова ты ошибаешься. Работу журналиста можно сравнить с работой оперативника. Похожие принципы, методы и личные качества: творческий подход к делу, быстрая реакция, настойчивость сродни наглости, умение слушать людей, а также многое другое, в том числе способность не делить время на служебное и личное. И потом, кто-то же должен информировать общество о том, что действительно происходит в стране?

– А разве проведение расследований – дело журналистов? Может, этим лучше заняться соответствующим компетентным органам? Хотя я уже по опыту знаю, что и они своим делом так, как надо, занимаются не всегда. Убийцу-то отца не только не нашли, но и вовсе искать перестали.

– Вот ты и ответила на свой вопрос. Чем очевиднее неспособность соответствующих органов эффективно бороться с преступностью, тем больше становится журналистских расследований. И эта закономерность действует во всем мире, так как является потребностью здоровой части общества в самосохранении. Это не что иное, как желание помочь государству в защите общественных интересов.