Виктория Платова - После любви [litres]

Уже легче. В главном Алекс не солгал: он заинтересован во мне и потому оставил телефон, по которому я смогу найти его.

Рано или поздно.

– Когда же он появится?

– Когда посчитает нужным. Он ведь босс.

Реплика слишком развязная для секретаря, или так шутит уборщик, вытряхивающий корзинки для бумаг во время обеденного перерыва? Судя по времени – он уже наступил.

– А с кем я говорю?

– Со мной. – Ну точно, уборщик. Или электрик. Или программист-надомник, приглашенный специально для того, чтобы восстановить рухнувшую операционку.

– Мне нужен Алекс.

– Сказано же: босса нет в городе. А вы по какому вопросу?

– Вы его заместитель?

– В некотором роде.

Разговор с заместителем-уборщиком-электриком-программистом-надомником медленно перетекает в иррациональную плоскость.

– Если вам необходимо связаться с Алексом…

– Необходимо.

– Вы можете все передать мне. Просто представьтесь и сообщите, по какому вопросу вы хотели связаться с господином Гринблатом.

«Господином Гринблатом», ого, я никогда не рассматривала Алекса под этим углом, что нужно сообщить офисному попугаю и о чем необходимо промолчать? «Мы перепихнулись» – конечно, это оживит деятельность конторы Алекса на ближайшие двадцать минут. «Мы перепихнулись в дешевой марокканской гостинице» – добавит еще двадцать минут хихиканья и перешептываний на рабочих местах. «Мы перепихнулись в дешевой марокканской гостинице, где я отвечала за кондиционеры и развозку постояльцев» – плюс еще полчаса гомерического хохота в курилке. «Мы перепихнулись в дешевой марокканской гостинице, где я отвечала за кондиционеры и развозку постояльцев, и после этого он предложил мне должность коммерческого директора» – вот это точно парализует работу конторы до конца рабочего дня, а заодно – и мочевыделительные пути особо впечатлительных и со скрипом продвигающихся по служебной лестнице работников. Меланхоличные раздумья о своей горестной судьбе у писсуаров им обеспечены.

– …Это личный вопрос.

– Хорошо.

– Передайте, что звонила…

Проклятье!.. в беседах с марокканским следователем мы неоднократно возвращались к моим отпечаткам на бритве, только Алекс мог подтвердить невинность их возникновения. Тогда-то я и упомянула о визитке advisegiver, оставленной в номере. Визитка была передана мне Домиником вместе с другими вещами, но нет никаких гарантий, что она осталась невостребованной и что хитрый марокканец просто не списал номера телефонов. Если он всего лишь созвонился с Алексом по поводу чертовой бритвы – еще полбеды. Но сейчас, когда я совершила побег из Марокко, косвенно подтверждающий мою причастность к убийству, – телефон становится опасным. Что, если Алекса предупредили о том, что я – преступница и он должен сразу же сообщить о моем возможном появлении? Как бы я поступила на месте Алекса?

Ночь, проведенная в одной постели, – слабый аргумент.

– Алло? Я вас не слышу.

– Передайте ему, что звонила Мерседес.

Лихо. Признаться, я не ожидала от себя такой прыти. С другой стороны – это самое разумное решение. «Никто не собирается искать Мерседес Гарсия Торрес», – сказал Доминик. Сейчас я добавлю, что я в Париже и остановилась в гостинице «Ажиэль» и что в свое время Алекс был очень во мне заинтересован. Без сомнения, он назначит мне встречу – хотя бы из чистого любопытства. А потом…

Я не успеваю додумать, что будет потом: на том конце провода слышится тихий свист, и дыхание, до сих пор ровное и безучастное, становится прерывистым и совсем уж неприлично близким.

– Как вы сказали?

– Передайте ему, что звонила Мерседес, – терпеливо повторяю я.

– Но… Этого не может быть.

– Почему?

– Этого не может быть…

Непонятно, что так взволновало моего невидимого собеседника.

– Вы в Париже?

– С сегодняшнего дня. – Ответ хоть и туманный, но позволяющий продолжить разговор.

– Но как?.. Это невозможно…

– Возможно, как видите. Так как мне связаться с Алексом?

– Почему вы не позвонили ему на сотовый?

Выходит, у Спасителя мира все же есть сотовый.

– Его телефоны не отвечают. Когда он появится?

– Я правда не знаю… – Такого искреннего сожаления, сострадания, сочувствия в чьем-либо голосе я не слышала уже давно. – Его нет не только в Париже, но и во Франции.

Алекс, Алекс, хренов коммивояжер!

– Жаль.

– Я понимаю. Где вы сейчас?

На табличке дома на противоположной стороне указано название, его я и произношу в телефонную трубку. Совершенно машинально.

– Улица Фердинанда Фабра. Кажется, так.

– Это… Какое-то определенное место на улице Фердинанда Фабра?

Интересно, что он имеет в виду?

– Да нет. Просто улица.

– Вы позволите мне приехать? – Такого поворота дел я не ожидала.

– Зачем? Мне нужен Алекс, а не м-м… его заместитель.

– Да, конечно… Возможно, я мог бы все вам объяснить при личной встрече. Поверьте, это очень важно.

– Для кого?

– Для меня.

Хорошо бы взять в толк, чего хочет человек на другом конце телефонной линии.

– Я сейчас подъеду. Буду так скоро, насколько позволят пробки… Только скажите, где конкретно вы находитесь?

– Разве мы знакомы?

– Нет. Но мне необходимо поговорить с вами.

Напор собеседника по меньшей мере удивляет. И заставляет искать подозрительные подтексты, двойное дно, усеянное обгорелыми спичками, частями скелета дельфина-белухи и насквозь проржавевшими опасными бритвами, задача номер один – не порезаться. Счастливо миновать возможные опасности; что, если людям, от которых я бежала, удалось выяснить, под каким именем обвиняемая в убийстве русская покинула Марокко, и уверения Доминика в том, что Мерседес Гарсия Торрес никто не ищет, лишены оснований? Одна лишь мысль об этом бросает меня в холодный пот. Нет-нет, марокканская полиция слишком нерасторопна и провинциальна, чтобы сработать так четко. Так безупречно.

– Что скажете, Мерседес?

Что сказала бы Мерседес, прекрасная, как яблоко? Мерседес, чье тело всегда на свету, а лицо – всегда в тени. Чье имя, впечатанное в искореженное железо мадридской электрички, на все лады повторяют мужчины в разных концах света; самба предполагает раскованность, румба – склонность к импровизации, пасадобль – здоровый авантюризм. Чтобы справиться со всем этим, мне просто необходим партнер.

– О’кей. Приезжайте. Только я понятия не имею, кто вы. Как мы узнаем друг друга?

– Это не проблема.

«Не проблема» означает, что некто из «Арт Нова-Поларис» (как быстро я запомнила дурацкое название!) видел меня раньше. Вернее, видел женщину по имени Мерседес. И даже ее паспорт в моем кармане не убедит его в том, что я и Мерседес – одно лицо.