Дженнифер Роу - Агнец на заклание

Они перешли через дорогу. Берди двигалась осторожно, глядя вперед, словно ее интересовало происходящее в пабе. Встречаться с Джудом глазами она избегала. Случайных прикосновений рук не хотела. Или хотела, но не желала, чтобы он об этом догадался. На всякий случай…

Добравшись до паба, они увидели, что веранда пуста. Почему-то все посетители перебрались внутрь. Из зала слышались громкие голоса. Чудик заметил обоих в открытую дверь и что-то беззвучно заговорил, улыбаясь и маня их к себе.

– Ты убийца! Убийца!

Голос взвился, это был вопль обвинения и отчаяния. Потом раздался крик и звон разбитого стекла. Восторженный визг Грейс и пронзительный смех Энни огласили ночь. Джуд негромко выругался.

– Хочешь исчезнуть? – обратился он к Берди. – Тогда обойди вокруг паба, войди через заднюю дверь и поднимись к себе.

Она покачала головой.

– Он этого так не оставит!

Услышав знакомый голос, оба обернулись. Это была Розали. Она тяжело прислонилась к цистерне для воды, стоявшей у края веранды. В темноте они не сразу заметили ее.

– Он не изменился, – отрешенно продолжила она. – Я думала, он теперь другой, а он такой же, как раньше. А я и забыла, какой он. Говорит теперь иначе. А внутри все тот же. Как прежде.

– Мне здесь только проблем не хватало! – взревел в зале Цикада Бейкер.

Розали втянула голову в плечи и отвернулась.

Берди осторожно заглянула в открытую дверь паба. Чудик заулыбался ей и услужливо посторонился, пропуская ее вперед. Тревор Лэм стоял у стойки, стряхивая брызги пива с ладони. У его ног блестели осколки разбитого стакана. Пиво растеклось лужей по стойке и пролилось на пол. На расстоянии метра от Тревора стоял Филипп Хьюит – с болезненно-белым лицом и осоловелыми глазами. Одна его рука была протянута вперед, пальцы согнуты, словно он по-прежнему держал стакан, который выбили у него из ладони.

За пять лет брат Дафны почти не изменился – тонкий, нервный, в добротной одежде, которая казалась слегка великоватой ему, с подрагивающими губами, выпирающим кадыком, густыми, прямыми и блестящими светлыми волосами, спадающими на лоб, и большими голубыми глазами в обрамлении длинных черных ресниц. Берди сразу узнала его по фотографиям. Однако снимки ему льстили. На тех, которые видела Берди, он выглядел романтичным красавцем. Чувствительным юношей. Страдающим поэтом. Гамлетом. Ромео. А здесь, в реальной жизни, тот же набор качеств производил впечатление карикатуры.

Зрелище было незабываемое. Бледный Филипп, ухмыляющийся Тревор, растекающаяся лужа пива между ними, хмурый Цикада Бейкер за стойкой, чуть поодаль – Сью Суини с рукой, словно примерзшей к пивному крану. Все они будто попали в магический круг. Остальные расступились, освобождая им место. Энни Лэм, Кит Лэм, Лили, Грейс и Джейсон стояли тесной кучкой. Еще шестеро или семеро мужчин прислонились к стене, наблюдая за происходящим, и поглядывали на массивную фигуру Чудика в дверях.

– Так ты свалишь или нет? – оскалился Тревор Лэм.

У юноши дергались губы, однако он не двигался с места.

– Слушай, Трев, имей в виду, – зарокотал Цикада Бейкер, – мне тут копы не нужны, а разгром тем более. Прибавишь мне проблем – я мигом закроюсь. Вот увидишь. Мне не впервой. Спроси хоть у Чудика.

– А что мне было делать – стоять и слушать, как этот педик оскорбляет меня? И терпеть?

– Он выпил лишнего, Трев. Просто оставь его. – Бейкер многозначительно уставился на Филиппа Хьюита и кивнул в сторону двери.

– Не уйду. Я не пьян, – заплетающимся языком выговорил Филипп Хьюит, у которого даже губы почти побелели. Он обвел диким взглядом паб и повысил голос: – А почему молчат остальные? Вы же только и делали, что чесали языками весь прошлый месяц. И прошлую неделю. И даже вчера. А что теперь?

Невыносимо было смотреть, как мужчины переминаются с ноги на ногу, еле заметно отклоняются от него и друг к другу. Мучительно было видеть, как лица превращаются в обожженные солнцем маски – с поджатыми губами, пустыми глазами, призывающими его замолчать.

– Иди домой, Фил, – тихо сказал Цикада Бейкер.

– Во-во, проваливай! – выкрикнула Энни Лэм, сжав кулаки. – Трев дома. Он чист, его оправдали. Навсегда! Так суд постановил!

– А моя сестра мертва. – Голос Филиппа Хьюита дрожал. – Ее больше нет. Из-за него. Потому что она вышла за него замуж. – Он с ненавистью уставился на Тревора Лэма.

Тот улыбнулся.

– До сих пор не можешь смириться с этой мыслью? – вкрадчиво спросил он. – Как и все вы. Беситесь, оттого что ваша драгоценная Дафна так низко пала – спуталась с людьми, которые, если послушать вас, даже лизать ботинки вам недостойны.

– Точно! – поддержала побагровевшая Энни и выступила вперед.

– А она все-таки решилась, – продолжил Лэм. – Сама так хотела. И ей это нравилось. Еще как нравилось, не сомневайся! Как думаешь, откуда взялся ребенок у нее в животе? По-твоему, она была Девой Марией?

Задыхающийся Филипп смотрел на него, словно загипнотизированный этими холодными темными глазами. Лэм снова понизил голос и теперь почти шептал. Но в пабе было так тихо, что этот злобный и язвительный шепот долетал до самых дальних углов зала. Только теперь Берди поняла, насколько он пьян. Тревор принадлежал к людям, способным в огромных количествах употреблять алкоголь без каких-либо явных последствий, поэтому окружающие, такие как Берди, ошибочно считали, будто спиртное на него вообще не действует. Однако все это время, пока он пил стакан за стаканом, путы, сдерживавшие в нем зверя, постепенно ослабевали. И вот теперь, с последним стаканом пива, когда рядом очутилась дрожащая жертва, жесткий самоконтроль, который Берди чувствовала в нем, исчез.

– Твоя семья пыталась уничтожить меня, Хьюит! – зарычал Тревор. – Твой отец-мерзавец. И твоя чокнутая, психованная мать. Потому что считали меня дерьмом. Ну что, съели? И они, и ты, и те, кто жаждал мести, наговаривали на меня копам, а моя расчудесная семейка сидела сложа руки и смотрела, как меня топят!

Он оглянулся через плечо на Энни, Кита и остальных. Его лицо стало непроницаемым, глаза – ледяными.

– Он что, про нас говорит? – прошамкала Энни. – Эй! – Она побагровела от возмущения. – Эй, это он про нас?

Кит прищурился. Морщина между его бровями стала глубже.

– А чего ты хотел от нас, братан? У тебя же был адвокат, разве нет? Это его работа – вытаскивать тебя. А не наша. Он спец.

Тревор оскалился:

– Он был отстой. А тебе только того и надо было, да? – Он скользнул взглядом с брата на Лили Денджер, стоявшую рядом. – Лишь бы отделаться от меня. Чтобы все было по-твоему, а ты стал главным в этом курятнике и я бы тебе не мешал.

– Как ты с родным братом говоришь! – крикнула Энни. – Как тебе не стыдно? И это после всего, что мы для тебя сделали!