Дарья Донцова - Рождественский детектив 2010

— Мама, — сказала Ася и посмотрела на Волчкова со священным ужасом. Потом перевела взгляд на Холодного. — Вы действительно проделали все это?

— Не слушай их, детка, — сказал Холодный уверенно. Тем не менее ему пришлось достать платок и вытереть пот. — С тобой в комнате был я, я один.

— Думаю, милиция сможет провести следственный эксперимент, — задумчиво сказал Жуков. — Сначала, Ася, вы поцелуетесь с Холодным, а потом с Волчковым. В темноте. И выдадите экспертное заключение. Смею надеяться, мужчины все-таки отличаются один от другого.

— А при чем здесь карточный фокус и сигареты? — неожиданно вспомнил Грызунов и пытливо поглядел на Светлану, точно она была Дедом Морозом, у которого еще кое-что осталось на дне мешка.

Ася, изменившая место своей дислокации, теперь точно так же жалась к мощному художнику, как прежде к Артему. Впрочем, вопрос заинтересовал и ее тоже.

— Есть такой веселый трюк, — пустилась в объяснения Светлана. — В большой компании два человека договариваются провести остальных. Один объявляет, что обладает даром экстрасенса, и предлагает проверить его способности. На столе раскладывают пять карт, «экстрасенс» выходит из комнаты, а потом возвращается и безошибочно угадывает, какую из пяти карт оставшиеся загадали. Фокус в том, что у него есть подсказчик. Но даже если кому и приходит в голову, что дело нечисто, на этого человека никогда не подумают.

— Почему? — заинтересовалась Ася.

— Потому что накануне, загодя, два заговорщика устраивают публичную ссору и потом упорно дуются друг на друга.

— То есть вы считаете, что Гриша и Артем… — протянул Жуков. Его очки так блеснули, как будто их тоже настигло озарение. — Они специально поссорились за обедом?

— Чтобы потом никому и в голову не пришло подозревать их в сговоре.

— Хватит слушать этот бабский вздор! — воскликнул Артем Холодный и стукнул ладонью по столу. Было заметно, что у него дергается глаз, словно он сию секунду собирается впасть в истерику.

— Липовая ссора! — поддержал его Волчков, щеки которого пылали огнем. — Меня обозвали карликом! Да если б вас так…

— То, что ссора была липовой, подтвердили сигареты, — не сдавалась Светлана. Почувствовав, что ей поверил Арсеньев, она не собиралась отступать. — Григорий угощал меня на веранде «Империей», у него была практически целенькая пачка. Откуда он мог ее взять, кроме как у Артема? Но с Артемом они поссорились еще во время обеда! Может быть, он их выкрал? Сомнительно. Кто сунется в комнату обидчика после такого скандала? Я поняла, что Артем сам выдал ему курево. Выходит, они и не поссорились вовсе.

— А пошла ты к черту! — неожиданно закричал Холодный и вскочил на ноги. Глаза его налились кровью. — Надоело слушать твою трепотню! Кто тебе поверит?! Да никто!

— Отчего же? — вкрадчиво заметил Арсеньев. — По-моему, версия отличная.

Не успел он договорить, как снаружи дома послышался знакомый рокот мотора.

— Автобус! — воскликнул Грызунов, бросаясь к окну. — Они уезжают! Они бросают нас тут! Гады! Проклятые гады!

— Конечно, зачем им встречаться с милицией? — пробормотал Жуков. — Одна головная боль.

Сообразив, что путь свободен, Волчков неожиданно бросил тело вперед, выпрыгнул из комнаты, выскочил на мороз и, словно заяц, помчался в сторону леса.

Все приникли к окнам. Артем Холодный, не обращая ни на кого внимания, направился к выходу. Его тяжелые шаги послышались со стороны лестницы.

— Этот не подрапает, — уважительно заметил Грызунов. — Вот что за сволочь оказался. Может, поймать его и завалить?

В уме он уже прикидывал, как совершит беспримерный подвиг.

— Не надо его ловить, — остудил его пыл Жуков. — Его потом догонят… соответствующие органы. Наша задача — до этих органов добраться.

— Предлагаю надеть теплые вещи и пойти к соседям, — сказал Арсеньев. — Все за?

Когда Светлана открыла дверь своей спальни, Арсеньев сказал ей в спину:

— Хорошо бы выпить чего-нибудь крепкого, прежде чем идти в стужу. Как вы отнесетесь к рюмке водки?

— Отлично, — усталым голосом ответила она. — Только мне нужно умыться, у меня щеки горят, как будто я целый день булки пекла.

Тяжелым шагом она прошла в ванную комнату, а Арсеньев остался лицом к лицу со знакомой помятой кроватью. Самое удивительное, что в кровати по-прежнему кто-то лежал и отчетливо сопел при этом. Арсеньев некоторое время качался с носка на пятку, потом кашлянул и заявил:

— Не знаю, кто вы такой, но прошу учесть на будущее, что на эту девушку у меня самые серьезные виды.

Робин-Бобин, не ведавший, что жизнь его некоторое время висела на волоске, пошевелился под покрывалом и недовольно хрюкнул.

Цены не было б этим газетам – если бы они правду писали.

Так думала старлей Варя Кононова, молодая сотрудница комиссии – самой, пожалуй, засекреченной спецслужбы страны, занимающейся всем необычным, выходящим за рамки обыденных представлений: от паранормальных явлений до возможных контактов с иными цивилизациями. [2]

Еженедельный просмотр открытой печати был ее обязанностью – не слишком увлекательной и совершенно, по правде говоря, нерезультативной. На памяти Вари имелось всего несколько случаев, когда по сообщениям газет начинали разработку, – однако всякий раз выяснялось, что журналисты либо врали все, от начала до конца, либо основывались на негодных источниках: черпали информацию от психически ненормальных или таких же патологических лгунов, как и сами. Но… Хочешь ты или не хочешь, полезным считаешь или вредным то, что тебе приходится делать, а в военизированных организациях, от пожарной охраны до разведки, поставлено так: раз имеется приказ – ты обязан его выполнить. Варя, воспитанная в университетской вольнице, не раз уже нарывалась, особенно попервоначалу, на жесткие проработки и даже взыскания, когда пыталась начальственные команды не то чтобы не выполнять, а хотя бы даже обсуждать. Теперь – зареклась.

Но, несмотря на определенную твердолобость и косность, царящую в комиссии, Кононовой все равно, порой к собственному удивлению, нравилось служить в ней. И потому, что перед ней время от времени жизнь и начальство ставили труднейшие и необыкновенные задачи (и ей удавалось их выполнять). И оттого, что начальником ее был умнейший, образованнейший человек – полковник Петренко, с которым у Вари сложились почти (насколько позволяла субординация) дружеские отношения. А кроме того, в числе немногих избранных она оказалась допущена к главным государственным секретам и даже удостоилась (через три года беспорочной службы) осмотреть потрясающие артефакты , которые содержались в спецхране под зданием комиссии на глубине около двухсот метров. И то, что ей рассказали о Посещении, равно как о многих других поистине потрясающих событиях, произошедших в мировой истории, вдохновляло ее на дальнейшие поиски. Ведь если чудо произошло хотя бы единожды, значит, имеется определенная вероятность, что оно случится и во второй, и в третий раз.